Громовые степи

Зина оказалась в строительном батальоне на возведении противотанкового рва внешнего оборонительного рубежа. Первые же рабочие дни по десять-двенадцать часов с лопатой в руках показали совершенную ее неприспособленность к физическому труду. К концу третьего дня одеревенели ноги и руки, голова кружилась от однообразных движений лопаты, так что она боялась сорваться в ров с высоты более трех метров. Командовала всем и вся «бугриха», как ее называли за глаза женщины-рабочие. Эта звеньевая, неопределенных лет шустрая баба, прямо-таки изводила молодежь своими придирками из-за частых остановок в работе для отдыха. Говорить с нею никому не хотелось, а это еще больше раздражало звеньевую.

Симпатичную девушку заметил прыщеватый саперный капитан, руководитель инженерных работ на участке. Он подозвал Зину, поинтересовался, как зовут, сколько классов окончила.

— Десять? — удивился капитан. — Вот хорошо, а мне нужна грамотная учетчица. Пойдешь?

— Конечно, но я не знаю, что и как делать. — Она робко улыбнулась.

— Не беда. Особой сложности в обязанностях нет.

Так Зина оказалась хозяйкой полевой будки на колесах с печкой и нарами для отдыха. Ее рабочим местом стал длинный, сколоченный из плохо подогнанных досок стол с ворохом чертежей, графиков, отчетов. В обязанности учетчицы входила работа по сбору сведений от звеньевых о проделанной работе, с помощью сажени делать измерения и на вычерченной во всю стену схеме противотанкового рва сплошной утолщенной линией отмечать готовый участок. Несложное, но ответственное дело. А кроме того, она должна была поддерживать чистоту, порядок и тепло в будке. Зина ожила. Теперь «бугриха» здоровалась с нею первой, помогала делать замеры выполненной работы и вообще во всем старалась услужить, если такая возможность представлялась. Дел оказалось невпроворот, она часто допоздна задерживалась в будке и не всегда приходила на ночь в свою землянку. Капитан бывал на участке лишь по утрам, смотрел отчеты, схемы. Он был доволен смышленой учетчицей. Рада была и Зина, все у нее получалось неплохо. Одно не нравилось, когда капитан подолгу задерживал взгляд на своей помощнице. Чувствовала она себя в это время совершенно не защищенной. Но на ров идти с лопатой тоже не хотелось.

Сегодня капитан дольше обычного засиделся в будке, тщательно изучал график выполненной работы, отчеты звеньевых. В это время вошел красноармеец. Он представился шофером автомашины, следовавшей из Ростова в Сталинград с секретными топографическими картами со склада Северо-Кавказского военного округа. В машине его дожидался сопровождающий, младший лейтенант. Они вынуждены были просить пару ведер бензина.

После непродолжительного раздумья капитан неожиданно обратился к Зине:

— Поможем страдальцам?

Когда капитан с шофером вышли из будки, она посмотрела в окошко. Недалеко стояла полуторка. Около нее прохаживался стройный молодой военный: ладно сидящая на нем шинель, новенькая портупея, кобура с наганом — что-то знакомое почудилось Зине. Она пригляделась. Ёкнуло сердце. «Сережа?!»

— Сережа!!

Он услышал крик и обернулся. Перед ним стояла Зина. В наброшенной телогрейке, ватных брюках поверх сапог, без платка, она была радом и глядела на него глаза в глаза, взволнованно и тихо повторяла одно и то же: «Сережа…Сережа…Сережа…»

Сергей смотрел на милое, любимое лицо, слышал тихий родной голос и не мог сдвинуться с места.

Незримый глубокий ров оказался между ними.

— Сережа… Сережа… Сережа… — Глаза Зины наполнились слезами. Она сжала кулачки и беспомощно поднесла их к лицу.

Сергей сделал шал вперед, взял ее голову в свои ладони и поцеловал в лоб.

Зина прильнула к нему.

Он еще раз поцеловал ее и отступил на шаг.

— Сереженька… Сереженька… Сереженька… — все повторяла Зина и, не сдержавшись, заплакала.

— Товарищ лейтенант, — позвал шофер, — надо ехать.

Он уже заправил машину и вместе с капитаном недоуменно смотрел на молодых людей.

— Еду под Москву. Побуду дома два-три дня, — только и успел сказать Сергей.

Так и запомнился этот миг: ей — уходящим в неизвестность Сергеем, ему — плачущей на дороге девушкой.

Зина неотрывно смотрела вслед уходящей машине. Подошел капитан.

— Кто это был?

— Родственник, — вытирая слезы, ответила она.

— Не огорчайтесь, еще встретитесь. — Капитан слегка прижал к себе девушку.

— Вряд ли. — Зина вновь расплакалась.

На повороте дороги Сергей обернулся, посмотрел назад. Зина стояла на прежнем месте рядом с капитаном. Бодров почти сразу же забылся в теплой кабине. Тяжелая физическая и моральная усталость заволокла сознание.

— Сталинград. — Шофер дотронулся до плеча младшего лейтенанта.

Время закрутилось как в калейдоскопе — даже события предыдущего дня затруднительно было выстроить в единую цепочку. В связи с приближением немцев к Ростову все чаще и чаще курсанты привлекались к операциям по ликвидации десантов и диверсионных групп противника, на восстановительные работы после бомбежек города. По указанию руководства войск НКВД ростовские курсы стали осваивать программу подготовки младших лейтенантов по укороченному варианту. Наиболее подготовленным и имеющим боевой опыт курсантам было присвоено звание младших лейтенантов, и они получили направление в войсковые части НКВД. Среди них оказался и Бодров. Его назначили для прохождения службы в полк по охране особо важных предприятий промышленности. В течение одного дня Сергей получил свою первую боевую награду — медаль «За боевые заслуги», командирскую форму, табельное оружие, денежный и вещевой аттестаты, деньги. Тут и поступила просьба со склада округа о выделении сопровождающего автомашины с топографическими картами. Машина оказалась незаправленной, и, чтобы достать для нее бензин, пришлось прочесать полгорода. Разжились всего одним ведром в гараже штаба одной из воинских частей — комендант оказался сталинградцем, земляки все-таки. По пути следования выпрашивали горючее у всех встречных и поперечных. Внезапное появление Зинки и столь же быстрое ее исчезновение спутало вконец все мысли. Сергей стал уже сомневаться: было это наяву или приснилось?

— А я сказал капитану, что вы из НКВД, а то не хотел давать бензина больше одного ведра, — рассказывал по дороге шофер.

«Значит, действительно повидался с Зинаидой».

Ни радости, ни огорчения. Лишь душевная тяжесть да растаявший в пыли женский силуэт у дороги.

Проезжая по улицам города, Сергей отметил, что Сталинград выгладит более чистым, нарядным по сравнению с Ростовом. Почти не видно военных, много детворы, женщин. Идут куда-то, торопятся. Мирная жизнь!

Карты без задержки сдали в военный отдел областного комитета ВКП(б). Здесь же на диване комендант разрешил переночевать. Утром должна была идти автомашина в Михайловку, ему попутно поручалось сопровождать груз для райкома партии. Это уже ближе к дому.

Сергей побывал в универмаге, купил родственникам по небольшому подарку, посмотрел на хоровод бетонных пионеров вокруг фонтана на Привокзальной площади. К вечеру отправился полюбоваться Волгой. Он знал из учебника географии, что Волга одна из крупнейших на земном шаре и самая большая в Европе река, протяженность ее более трех с половиной тысяч километров. Но все-таки представлял её не такой грандиозной. А тут водная ширь! Даль! На противоположном берегу люди видятся едва заметными штришками. Большие пароходы, катера, лодки: все это на фоне большой воды кажется мелочью. Спустился к воде, умылся. Ласковая волна накатывала и отходила назад. Живут же люди! Голубое небо, чистая вода, не налюбуешься! Правду говорят, на воду смотреть не надоедает. Здесь никакой тебе войны. Лишь на откосе вырыты щели для укрытия людей при бомбежке. Такие же раны войны на земле повсюду — в садах, парках, на площадях и во дворах. «Ну сюда-то война не может докатиться…»

На следующее утро — уже знакомый шофер с полуторкой, погрузка каких-то ящиков, бочек, мешков, и в путь!

К обеду прибыли в Михайловку. Сергей сдал в райком груз и быстрее на грейдер. До дому надо еще добираться, путь неблизкий.

Родные поля, лесные полосы, милые сердцу степные запахи.

Попутными машинами Сергей добрался до Батурино, когда начало смеркаться. Отметился в военкомате у дежурного о прибытии и пошел к «разлучному» столбу. Столб как столб. Но он особый, к нему она прикасалась! Погладил ладонью его корявую поверхность. Постоял на том месте, где обычно стояла Зина, его Зина, а не та, что осталась у противотанкового рва. Ту Зину здесь он уже не представлял. Посмотрел на высокое крыльцо, с которого Зина на прощание махала рукой, на освещенное окно. Теперь и крыльцо, и огни были для него чужими. Многое отдал бы сейчас Сергей за возвращение хотя бы на миг недавнего прошлого. Не дано! Люди не знают, когда они бывают счастливыми, им это становится известно потом.

Но вот и дом родной. Обошел вокруг. Постучал щеколдой — тишина. Еще раз постучал, услышал наконец тонкий девичий голосок:

— Кто стучит?

— Я, твой родной брат.

— Мои братья на фронте.

— Лидок, это же я, Сергей.

— Ой, мамочки! — радостный крик долетел до небес.

Выбежали отец, мать. Без ума от счастья целовали сына, причитали.

— Господи боже ты мой, откуда? Какими судьбами? Почему не сообщил?

Угомонились за полночь. Мать остепенила говоривших: «Будя на нынче, Сережа устал». Она все время молча глядела на сына, держала его ладонь в своей, поглаживала раненое плечо.