Грот

– Добрый вечер!
– раздалось у меня за спиной, и я невольно хрустнула костяшками.
– Простите, не хотел вас напугать.

Ко мне подсел мускулистый шатен лет тридцати пяти загорелый ухоженный и безупречно красивый.

– Ну, все!
– в душе оборвалось.
– Уж этот точно идиот! Такое оперение с мозгами редко дружит!

Должно быть, мне плохо удавалось прятать свои мысли, потому что плечистый вздохнул и печально изрек:

– Ну, не такой уж я тупой!

– Я ничего такого не сказала!

– Да бросьте, еще секунда, и вы завоете с тоски.

– Неприятности на работе, - соврала я зачем-то.

В самом деле, зачем обижать человека! Может, он не мудрец, но ведет себя просто, проявляет сочувствие, даже симпатию. Ну что ж, не повезло ему с мозгами, не все рождаются Эйнштейнами! Разве он виноват, что родился спортсменом? А может, у него красивая душа, может, он любит романсы и пишет стихи?

– Не пишу я стихов!
– заявил мускулистый, чем окончательно меня добил.
– Давайте знакомиться: меня зовут Матвей.

– Арина, - просипела я, закашлялась и густо покраснела.

Матвей переждал весь этот приступ суеты и произнес миролюбиво:

– Не бойтесь, я не террорист. Матильда развернула бурную деятельность: решила свести нас, во что бы то ни стало. Не побоялась даже Рапторов! Давайте не будем ее огорчать: поговорим для порядка и мирно разойдемся.

– Давно здесь работаете?
– спросила я больше из вежливости.

– Два года, - любезно ответил Матвей.

– А до этого служили кем?

– До этого я жил по ту сторону Грота.

– Понятно, - вздохнула я.
– Значит, два года - это все, что мы помним....

– Нет, не все. До Грота я работал программистом.

Я машинально кивала в ответ, пытаясь сосредоточиться на словах Матвея, но только глубже уходила в собственные мысли.

– Вы хотите сказать, что программист может стать физруком?
– произнесла я почти механически.

– Вполне объяснимо: здесь программисты не нужны ввиду отсутствия компьютеров, а физрук из меня хоть куда - в прошлой жизни я занимался разными видами спорта, по некоторым даже имел разряд, - улыбнулся Матвей и уставился на меня с явным любопытством.
– Значит, вас удивило, что я стал физруком, и совсем не удивило, что я помню всю жизнь по ту сторону Грота?

Возникла неловкая пауза, во время которой я тщетно пыталась придумать ответ, который объяснит мою оплошность и в то же время не разоблачит, не выдаст всех моих секретов. Так не хотелось доверяться незнакомцу, рассказывать ему, что я тоже все помню! Здесь откровенность не в почете и ни к чему хорошему, как видно, не приводит!

– Не переживайте, я никому не скажу!
– шепнул Матвей и хитро подмигнул мне левым глазом.

– Здесь все такие же, как вы?

– Нет, нас таких совсем немного (если вы о взрослых), а вот дети здесь учатся весьма необычные.

– Насколько необычные?
– спросила я.

– По-разному.... Одни помнят все, другие частично, у третьих странные видения, то ли из прошлого, то ли из будущего, - тут Матвей улыбнулся, похлопал меня по руке.
– Ваш сын тоже здесь.

– Ванька!
– охнула я.

– Не шумите, вы привлечете внимание!
– Матвей поднялся со скамейки.

– Давайте прогуляемся по набережной!
– Он глянул на часы, потом на окна интерната.
– Рабочий день закончился, и я могу проводить вас домой.

– Я живу в старом городе..., - начала я извиняющимся тоном.

– Знаю, - просто ответил Матвей.
– Здесь агентура - высший класс! Вы даже не представляете, как много я о вас узнал! Новички у нас тут вроде сериала, ну, а счастливцы, которых забрали в старый город - настоящие звезды!

– Тогда идем!
– заторопилась я.
– Чего же вы стоите!

– Да не спешите вы так!
– рассмеялся Матвей.
– Я, конечно, спортсмен, но не самоубийца и не экстремал! Сейчас покажу вам лазейку в ограде, и мы спокойно отсюда уйдем, не привлекая внимания общественности. Нам ведь не нужны проблемы с законом?

Он сделал несколько шагов и обернулся:

– Ну что, идете или нет?

Я бросила прощальный взгляд на окна интерната, за одним из которых томился мой сын, и вслед за Матвеем нырнула в кустарник.

Еще пара шагов, и перед нами вырос частокол, заплетенный орешником и виноградом.

– Издалека не разглядишь!
– произнесла я восхищенно.

Матвей лукаво усмехнулся:

– Ну да: на это весь расчет!

Коварный частокол скрывался в зарослях лещины, он терялся в листве, растворялся в тенетах ветвей и стволов.

– Сюда!
– позвал Матвей, и начал протискиваться между прутьями.

– Вот мы и на свободе!
– Он подал мне руку, помогая спуститься с пригорка.

– А дети тоже так умеют?
– спросила я, одергивая майку.

– Какая разница? Им некуда бежать! Там за оградой все свои, им есть о чем поговорить. А здесь снаружи блуд и амнезия.

– Сурово!
– рассмеялась я.
– А вы здесь, выходит, единственный праведник.

– Вот это действительно сурово!
– Матвей покачал головой.
– А главное, заслуженно!

– Извините, я не хотела вас обидеть. Просто у вас тут какой-то Содом... сплошные самки и самцы... не ожидала встретить человека.

– А за это спасибо!
– улыбнулся Матвей.
– Я разделяю, ваши чувства. Сам побывал на вашем месте, пока не обтесался понемногу, со временем, конечно.

Мы вышли на набережную, и только тут я спохватилась:

– Велосипед! Я бросила его под деревом у входа в интернат.

– Сейчас доставлю!
– коротко сказал Матвей и растворился за кустами.

На берегу было пусто, сиротливая чайка клевала песок, сквозь шум прибоя доносилось бренчанье гитары. Привычная картина обычного курорта. На секунду мне показалось, что я вернулась назад в свою прежнюю жизнь, что сейчас за спиной раздадутся шаги, и Ванька возьмет меня за руку, потащит в ближайший ларек за мороженым. Тут сердце сжалось и заныло, горло свело, дыханье сбилось, защипало глаза.

– А вот это вы зря!
– Матвей схватил меня под локоть.
– Здесь плачут только от боли. Будете привлекать к себе внимание и попадете под надзор. Вас тут же вычислят и заберут.