Гроза 3

– Что скажете, майор, найдутся там живые?
– Зейдлиц повернулся к начальнику разведки своей дивизии.

– Должны быть, товарищ генерал.
– Отрапортовал Гюнтер.
– Мои солдаты прихватили этого танкиста у крайней машины. Там техника сильно побита, а дальше к центру есть и менее пострадавшие панцеры.

Гюнтер ответил по-немецки, хотя русский тоже знал, даже лучше чем генерал. Но если начальство обращается к тебе на родном языке, то и отвечать нужно на нeм же. Всe-таки они немецкая часть, хотя у него в батальоне есть и австрийцы, и венгры, и чехи, и даже один швед, которого шальным ветром войны вначале занесло в добровольцы дивизии Викинг, а потом в перебежчики на сторону русских, а после пары месяцев обработки в лагере военнопленных, в солдаты немецкой добровольческой дивизии, теперь под командованием Советов. «Чудны дела твои, господи». Хотя, если бы самому Гюнтеру год назад сказали, как именно сложится его судьба, то он, скорее всего, посчитал бы этого пророка или сумасшедшим, или провокатором.

Подтверждая слова майора, на командный пункт дивизии солдаты разведки вытолкнули ещe троих человек в форме сипаев, но со слишком светлыми и правильными лицами. Даже в первого взгляда было ясно, что это европейцы. Причeм двое, чувствовалось, в данной форме походили, а вот третий, а скорее первый в их компании, натянул еe второпях и явно с чужого плеча. Да и кровь на кителе присутствовала, а раны не было. А отличие от «настоящих» сипаев, раны, с наспех намотанными бинтами, у них были свои собственные.

«Сипаи» были сухопары, обожжены пустынным загаром и избавлены палящим солнцем от излишков воды, то есть имели все признаки долгого присутствия в жарких странах. Были они к тому же довольно молоды, на взгляд Гюнтера от 23 до 27. То есть офицеры нижнего звена, вряд ли у рядовых были кителя из сукна такого хорошего качества. По крайней мере, у рыжего покойника китель попроще.

А вот у их старшего товарища, по возрасту старшего, ибо знаков различия нет ни у кого, и внешний вид не пустынный, и морда излишне холeная и взгляд чересчур властный. Или сам господин командир батальона, или же кто-то из координаторов уровнем повыше.

Одинаковым у пленников было только удивление при виде офицеров в немецкой форме.

Служба управления тылом Красной армии решила не мудрить с формой для формируемых немецких частей. Трофейной формы Вермахта было предостаточно, еe и ввели. Единственное, что изменили - вместо имперского орла над карманом поместили нашивку в виде красного советского флага. Учитывая, что дивизия и другие дополнительные части отправлялись в Иран, данного отличия вполне хватало. Да и вооружение оставили немецким. Винтовки, пулемeты, пистолеты, миномeты, танки и часть орудий было из трофейного немецкого «наследия». Такого добра на складах Красной армии хватало. По просьбе Зейдлица заменили часть пушек, да ввели в штат дивизии самоходно-артиллерийский полк СУ-76, очень генерал впечатлился действиями этих самоходок в тот судьбоносный для него день, когда их штурмовой батальон, в котором разжалованный в солдаты Курт Зейдлиц воевал в Северной Польше, отправился в гости к богу почти в полном составе.

Да ещe разведчики Гюнтера выпросили себе в качестве основного вооружения судаевский ППС, и почти все снаряжение советских разведчиков, с которым они познакомились при подготовке. Разве что маскировочные комбинезоны у них были не зелeными, а жeлто-коричневыми, но всe той же пятнистой масти. Разгрузочные жилеты добывали уже не совсем законными путями, выменяв в одной из учебных дивизий на самую универсальную для русской армии валюту - бочку спирта. Спирта было жалко. Но обмен того стоил. Уж очень удобной вещью оказался этот жилет. В русских частях он почти везде, а вот немцам на вооружение не поставили, так как, по уверению военных чиновников, в уставе не прописан.

– Простите, господин генерал, вы действительно немцы или это маскарад?
– На очень хорошем немецком спросил старший из пленников, которого Гюнтер определил в командиры батальона.

– А вы, господин неизвестно кто по званию, действительно арабы, или это маскарад?
– Отпарировал Зейдлиц.

– Если вы военнослужащие Вермахта, то я отвечу на ваши вопросы.
– Продолжил разговор старший из «сипаев».
– Но если вы переодетые русские, то я непременно сообщу об этом случае, когда окажусь в... цивилизованных странах.

Старший «сипай» решил, как выражаются русские «переть буром», в надежде выставить себя пострадавшей стороной. Гюнтер ухмыльнулся. Каждый англичанин в душе считает, что он лучше всего остального человечества просто потому, что ему повезло родиться на одном проклятом половиной мира острове. Тех, кто живeт поблизости от этого острова, он готов признать людьми, с некоторыми оговорками. Дальние народы для британца - всего лишь на всего переходные виды от обезьяны к человеку. Причeм степень человечности определяет только сам британец. И никто более! И не дай господи, эти варвары посмеют возражать, тогда и сафари на них можно устроить. С прицельной стрельбой по этим слишком много вообразившим о себе «мартышкам».

Из пушек! Как расстреливали привязанных к этим пушкам восставших сипаев в Индии лет сто, или около этого, назад.

Или бомбами с самолeтов, как по немецким городам сейчас! По Килю, по Гамбургу, по Лейпцигу, по другим большим и малым городам, которым не повезло оказаться в советской зоне оккупации. Вернее по тем, которым не повезло долго находиться около линии фронта, когда советские войска уже подошли, но город с ходу взять не сумели. Тогда доблестные рыцари туманного Альбиона успевают снести жилые кварталы несчастного города к такой-то матери, как выражаются русские. По военным объектам у них попадать не получается - немецкая зенитная артиллерия мешает. Близко к линии фронта подлетать также не выходит - советские истребители могут встретить. Собьют, обязательно собьют. Непременно извинятся потом - ошибочка мол вышла, но обязательно собьют. Поэтому герои королевского воздушного флота измываются над безответными спящими ночными кварталами.

Был слух, что немецкие солдаты отпустили попавшего в плен советского лeтчика только за то, что тот сбил английский бомбардировщик. Если это правда, то англичанин слишком близко забрeл к линии фронта, раз немцы смогли русского пилота переправить обратно до того, как заявился кто-то из начальства. А может быть, у этого самого начальства кто-нибудь из близких сгорел в пожарах Киля и Гамбурга.

У Гюнтера в батальоне несколько солдат из этих городов согласились пойти на службу к бывшему противнику, когда узнали, что дивизия будет сражаться против англичан. Так сильно хотелось отплатить подлому и коварному врагу, что согласились стать на сторону врага жeсткого, порой жестокого, но честного. Пообещали русские, что города, в которых нет солдат и зенитной артиллерии, бомбить не будут, и обещание соблюдают. Правда, перед этим показательно сравняли с землeй один из городков, объявленных мирным, но укрывающим во дворах военную технику. Тем более, что повод создали сами немцы. Какому-то герою-зенитчику захотелось опробовать новейшую самоходную зенитку на русском тихоходном биплане-разведчике. Если бы попал с первого раза, может быть и обошлось бы без печальных последствий. Но пока этот недостойный потомок Вильгельма Теля кромсал очередями мутное небо, русские разведчики успели передать про обстрел - откуда, как и кем он ведeтся. Самолeт в конце концов сбили, да и немудрено, попасть в столь тихоходную цель можно было и из рогатки. Разведчики сгорели в воздухе вместе со своим фанерно-брезентовым «чудом» техники, а город несколько часов равняли бомбами. Поначалу пытались попасть в обнаруженные танки и бронемашины, пока бомбeжку проводили штурмовики и пикировщики. А потом просто засыпали бомбами всe подряд, когда подтянулись средние и тяжeлые бомбовозы. Вот такая странная и страшная история.

Ходил слух, что на самом деле случилась обычная ошибка. Сообщение от погибающих лeтчиков спутали с донесением другого разведчика, обнаружившего кортеж самого фельдмаршала фон Бока. Фельдмаршал остался жив, а города не стало. Впрочем, судьба спасла фельдмаршала от смерти только для того, чтобы наградить его позором. Первый германский фельдмаршал попавший в плен вместе с остатками своей армии - это не тот титул, которого стоит гордиться военному. Извиняет Теодора фон Бока только то, что он спас для будущей Германии более полутора сотен тысяч жизней своих бывших солдат, а также несколько крупных городов и десятки мелких городков той части Померании, где Красная армия устроила котeл остаткам группы армий Центр.

Гюнтер смутился. Странное чувство вызывает эта война. Гибели врага обычно радуются. А ему жалко и немцев и русских. За что они так старательно уничтожают друг друга? За торжество идей нацизма? Или за деньги западных банков, полученных фюрером под будущую войну. В учебном центре им очень часто кроме политических информаций, как принято в Красной армии, давали и экономические обзоры. Конечно, на доступном для большинства слушателей уровне. Для солдат попроще - на уровне идей и понятий. Для офицеров более подробно - с цифрами и датами. Кто, кому, сколько, под какие проценты. Заявленные и реальные цели. Как отдавать, а отдавать непременно и обязательно. После этих бесед на деньгах кровавые пятна чудятся - настолько переплетены интересы финансистов и преступления военных. Ибо война это деньги. Как гласит мудрость высказанная императором Наполеоном: «Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещe раз деньги». Правда и прибыль она приносит соответствующую, но только не для тех кто в окопах гниeт и своими жизнями ненасытного Молоха войны кормит. Им всe больше гробы да костыли в качестве платы за чужую жадность достаются.