Гроза на Шпрее
Шрифт:
— Тогда простите и мою горячность. Можете доложить начальству: из Рима я не отлучался ни на один час.
— Беда, настоящая беда свалилась на наши головы. Просто не знаю, что делать… Если полиция установит личность убитого… Интересно, куда подевались его документы? Взяли их преступники, или у Вайса не было ничего при себе. — Нунке в сердцах отодвинул газеты и зажег сигару.
— Погодите, погодите, вы натолкнули меня на мысль. Кажется, вырисовывается верный ход… — Григорий тоже закурил и глубоко затянулся.
Не сводя нетерпеливого взгляда с лица Гончаренко,
— С кем близко соприкасался Вайс? — вслух рассуждал Григорий, — с Рамони, с его секретарем… эти нам не опасны. С хозяйкой пансионата, где он жил и, конечно, со всем обслуживающим персоналом. Они, безусловно, читали газеты и видели фото. Схожесть убитого с Вайсом не могла не броситься им в глаза. Кто-либо из них может заявить в полицию об опознании исчезнувшего постояльца. Но если они будут знать, что он живехонек, тогда это будет только сходство, а не тождество. Таким образом…
— Так, так, дальше, — торопил Нунке.
— У Рамони, наверняка, сохранилась ваша телеграмма. На ней стоит место отправления, час, число. А что, если изменить ее текст и поставить подпись Вайса?.. Примерно так: «По служебным делам срочно пришлось выехать в Мадрид, прошу синьору — имярек — все оставшееся в номере передать синьору — снова имярек — он же оплатит все счета. Извините за лишние хлопоты. Вайс». Что мы этим достигнем? Во-первых, в пансионате убедятся, что Вайс жив, во-вторых, можно будет проверить, оставил ли он документы в номере или взял с собой… Все это надо сделать немедленно и как можно скорее связаться с Рамони.
Нунке вскочил с места.
— Я сейчас оденусь, а вы пока позвоните на виллу. Предупредите, что дело очень срочное.
На этот раз Нунке оделся молниеносно, как солдат, поднятый по сигналу тревоги.
— Витторио ждет вас, можете ехать.
— А вы? — переполошился Нунке.
— Я должен выполнить одно поручение Рамони. Тоже не терпящее отлагательства. Передайте ему от моего имени, что я занят его делом. Уверяю вас, это только обяжет его как можно быстрее уладить все с телеграммой.
— Жаль! А кто пойдет в пансионат?
— Конечно, я. Через час жду вас в вестибюле гостиницы. Насядьте на Рамони, чтобы он не тянул с этим делом.
«Несомненно, Фред именно тот человек, который лучше всех сможет выполнить в Германии возложенные на него обязательства, — размышлял Нунке, уже сидя в машине, — он инициативен, быстро ориентируется в ситуации, а то, что чересчур надменен, даже к лучшему. Такие люди быстро завоевывают авторитет и доверие. А это то, что нам необходимо в новых условиях».
Гончаренко тем временем совсем не думал ни о Нунке, ни о новых обязанностях, которые тот собирается на него возложить, ни даже о смерти Вайса.
Марианна встретила Григория настороженно, и он боялся, что не сможет побороть ее молчаливого сопротивления, что его попытка вывести девушку из состояния прострации не увенчается успехом.
«Она прячется в свою тоску, как в мягкий, удобный кокон. А родители излишней деликатностью
словно заворачивают ее в вату. Но надо пробиться сквозь него, даже причинив Марианне боль».— Вот что, Марианна, — Григорий, сменив доброжелательный тон на холодно-вежливый, поднялся. — Я пришел к вам не только передать этот конверт от Рамони, но еще и попрощаться. Завтра я уезжаю из Рима. Не скрою, надеялся поговорить с вами откровенно, но теперь это желание исчезло. Я не люблю надуманных трагедий.
— Она стала бы настоящей, не вмешайся вы, — неожиданно бросила девушка.
— Наоборот, еще более фальшивой. Ибо жизнью оплачивают настоящие ценности. Большую любовь. Спасение другого человека. Высокие идеалы… А если ее швыряют под ноги ничтожеству, она и сама обесценивается. Какая же в этом трагедия?
Разговор с Марианной длился значительно дольше, чем предполагал Григорий. Когда он вошел в вестибюль гостиницы, Нунке ждал его и уже нервничал.
— Мы зря тратим время, Фред, — не удержался он от упрека. — с телеграммой все в порядке, хозяйке пансионата ее отнес специальный посыльный. Можно действовать. Когда я узнаю о результатах?
— Думаю, это не потребует много времени. Вы будете у себя?
— Да. Рамони приглашал на обед, но я сослался на усталость, и мы условились встретиться вечером. Втроем. Так что соответственно планируйте свое время.
Хозяйку пансионата, где остановился Вайс, наверно, вполне удовлетворила полученная телеграмма. По крайней мере, никаких лишних вопросов женщина не задавала, а просто провела Григория в конец коридора на первом этаже и отперла дверь крайней комнаты.
— Простите, в комнате, должно быть, душно. Мы не открывали окон, сами понимаете, первый этаж. Если вы разрешите…
— Нет, нет, не беспокойтесь. Я пробуду здесь совсем не долго.
— Тогда я пойду, подготовлю счет.
В шкафу лежало несколько сорочек и смена белья. Под ними Григорий нашел ключ от ящика стола. Если ящик заперт, значит, документы, по всей вероятности, там.
Они действительно были в ящике, аккуратно уложенные в старенький бумажник. Рядом валялась записная книжка. Григорий положил ее в один карман пиджака, бумажник с документами в другой. Хотелось поскорей выйти из номера. Спровоцировав поездку Вайса в Донго, Григорий думал лишь развязать себе руки, но когда тот погиб, счел это закономерным концом столь омерзительной жизни. Военный преступник получил по заслугам. И все же Гончаренко было неприятно прикасаться к вещам покойного.
Заперев номер, Григорий нашел хозяйку пансионата и вручил ей ключ. Та в свою очередь протянула счет.
— Если я прибавлю эту купюру, вы сможете отправить вещи синьора Вайса по такому адресу: «Мадрид, до востребования»? Без улицы и номера дома, просто «до востребования»?
Григорий знал: посылка «до востребования» пролежит на почтамте не менее полугода. А за это время следствие кончится.
— Конечно, мы не раз оказывали услуги такого рода своим постояльцам.
— Желаю вам всего лучшего, синьора, большое спасибо за любезность!