Гроза над Бомарзундом

— Или отправят его занять острова.

— Вы думаете, они воспользовались переговорами о перемирии как предлогом?

— Уверен. Поэтому, нам нужно готовиться к очередному акту этой трагедии, которую только что чуть не превратили в фарс!

Глава 29

Будучи сыном простого врача, Вендт и впрямь начинал службу с нижних чинов. И хотя уже через пять лет покойный император Александр произвел его в офицеры, блестящей такую карьеру не назовешь. Но все же он смог достичь генеральского чина и получить дворянскую приставку к фамилии — «фон». А вот теперь, можно сказать, выиграл сражение. Разумеется, львиная доля заслуг будет приписана, причем нельзя сказать, чтобы не заслужено, великому князю. Но и на его долю хватит. Особенно если не дать французам ни единого шанса…

— Ваше превосходительство, они уходят! — показал на прибывшие за вражескими десантниками шлюпки полковник Котен.

— Так почему бы не проводить наших друзей салютом? — криво усмехнулся генерал.

Сказано — сделано! И уже через несколько минут вся имевшаяся в его распоряжении артиллерия открыла по пытающимся эвакуироваться врагам огонь. Те поначалу пытались стоически переносить рвущиеся над головами шрапнели и гулко ухающие в прибрежном песке бомбы, но чем больше солдат и офицеров покидало негостеприимный берег, тем большее беспокойство охватывало остальных. Поначалу они просто волновались, прикидывая, найдется ли им место в лодках? Затем стали ломать строй, а когда внимательно наблюдавший за происходящим Вендт послал вперед морскую пехоту и финских стрелков, началась паника.

Обезумевшие от страха люди уже не слушали команд и дрались за места на баркасах. Некоторое даже пытались спастись вплавь. А те немногие кто сохранил присутствие духа один за другим падали пораженные меткими выстрелами противника.

Когда солнце приблизилось к зениту, все было кончено. Русским достался усыпанный вражескими телами берег, несколько сотен раненных французов, кучи заготовленных на островах фашин и другого имущества, а также снятая с кораблей союзников артиллерия. Восемнадцать 32-фунтовых и еще несколько орудий более мелкого калибра. Причем, большинство из них не успели заклепать. Вот это действительно можно назвать победой!

Но если на Большом Аланде все было кончено, то на мелких островках сражение только начиналось. Наученные горьким опытом, британцы снова выдвинули свои «блокшипы» и обрушили на мыс Лумпо шквал огня. Затем там высадились злые и усталые французские солдаты. Теперь им оставалось лишь обойти глубоко вдающуюся в берег бухту и сбить укрепившиеся на мысе Холмарн русские заслоны, но… У меня на этот счет имелись совершенно другие планы!

Не имея возможности быстро перебросить подкрепления из крепости, я отдал приказ канонеркам зайти в узкий пролив между островами Лумпарланд и Энге и не допустить прорыва вражеского десанта!

К несчастью, большая часть «шанцевок» все еще были вооружены минами. Имея три пушки на поворотных платформах, они могли бы держать под обстрелом весь мыс, благо в самом узком месте его ширина не превышала двухсот сажен. Однако под рукой имелись только «константиновки» с их единственной 60-фунтовкой и ограниченными углами наведения.

Впрочем, на первых порах хватило и этого. Стоило показаться изрядно растянувшейся французской колонне, как на нее обрушились тяжелые бомбы. Не ожидавшие подобного отпора вольтижеры остановились и принялись ждать подкрепления.

В других местах дела союзников шли еще хуже. Поначалу им удалось высадиться на Микельзе силами примерно около двух рот. Но потом из Престозунда вышел фрегат «Доблестный» капитан-лейтенанта Кострицына и отогнал остальных. После чего принявший командование над сводным отрядом капитан Шателен, поднял его в штыки и опрокинул неприятеля в море. Что же касается нескольких шлюпок попытавшихся проскользнуть к Энге, на одной из них заметили всплывшую мину Нобеля и поспешили повернуть назад.

— А ведь эдак они скоро снова атакуют, — задумчиво заметил внимательно наблюдавший за продолжавшим прибывать на Лумпара противником Лисянский.

— Это уж как пить дать! — усмехнулся я.

— После чего прорвавшись к Энгезунду, разминируют его и тогда…

— А вот это дудки-с, — усмехнулся я. — после чего повернулся к Клокачеву. — Курс на Бомарзунд! И передай механикам, чтобы выжали из машины все, что на что она способна!

— Слушаюсь! — козырнул капитан-лейтенант.

— Что вы хотите предпринять? — не выдержал через некоторое время Лисянский.

— Перевезти сюда подкрепления. Если немного потесниться, в трюмы и на палубу «Бульдога» можно втиснуть две роты. Там еще кого-нибудь с собой прихватим. Глядишь, через пару часов, можно будет организовать наступление на противника.

— Но почему лично?

— Господи, Платон, неужели не понимаешь?

— Э… нет!

— Скажи, что будет делать Бодиско, когда получит сигнал?

— Полагаю, выполнять.

— Возможно. Только сначала устроит военный совет, чтобы выяснить, кого можно отдать «без ущерба для дела» и пошлет гонцов к Вендту. Кого выберет тот, предугадать не решусь, потом они все вместе трижды изменят свои решения, и подкрепление мы получим, дай бог, к вечеру.

— Но это же ужасно!

— Да. И когда-нибудь мы это изменим. Но сейчас…

— Вы сказали, мы?

— Конечно, Платон. Именно, мы. Ты, я, Вася Клокачев и прочие наши единомышленники. По отдельности каждый из нас мало чего стоит, но все вместе мы сможем горы свернуть! Во всяком случае, мне хотелось бы в это верить, а иначе все будет напрасно!

— Говоря по чести, — некоторое время спустя, заметил Лисянский, — я опасался, что вы прикажете отправить на Лумпара десант и лично его возглавите…

— Ну, уж нет. Хватит с меня геройств!

В общем и целом, все получилось примерно, так как я сказал. Подкрепления были доставлены, очередная французская атака отбита, и верхушка мыса Норбод осталась за нами. Как ни крути, но сметающие все на своем пути залпы тяжелых орудий, то и дело прилетающие во фланг наступающей пехоты могут поразить любое воображение.

Так что надолго не хватило даже славящихся своей стойкостью и удалью ветеранов Марокканского и Алжирских походов. Сначала они остановились, потом попятились, а потом бросились бежать, не слушая команд своих офицеров. Единственным успехом генерала Бараге д?Илье в этот день стали занятые союзниками остальная часть острова Лумпарленд и следующий за ним остров Лемланд. Разделявший их пролив Лумпарзунд был таким узким и мелководным, что впору считать эти два клочка суши единым целым. Сюда же, в юго-западную часть залива, отошла вся их эскадра…

Близилась ночь или как написал бы Иван Сергеевич Тургенев, приди ему в голову блажь, описывать наше противостояние — «смеркалось». Кратко, емко и поэтично!

На обоих островах зажглись костры, на которых измученные тяжелым и долгим сражением люди, готовили себе пищу, чтобы подкрепить силы и хотя бы на короткий срок забыться тревожным сном. Увы, но даже таким скромным мечтам не суждено было осуществиться. Ибо кровавый Молох войны требовал очередную жертву…

Уже стемнело, когда морская пехота закончила грузиться на канонерки шанцевского типа. Союзники отгородились от мин бревенчатыми бонами? Им же хуже, — решил я. По этим бонам мы пойдем на абордаж! Поддерживать атаку будут «константиновки» и два колесных фрегата. «Доблестный» и «Гремящий». А на берегу устроят отвлекающий удар финские стрелки и ополченцы.