Гроза над Россией. Повесть о Михаиле Фрунзе

— Теперь я слушаю, Михаил Васильевич...

Фрунзе рассказал о разгроме армий Белова и Дутова, о стремительном наступлении на Гурьев.

— Освобождение северного и восточного побережья Каспия — дело нескольких дней. Первая армия отправила экспедиционный отряд к Эмбе: там на промыслах скопилось огромное количество нефти. Нельзя допускать, чтобы враги уничтожили ее.

— И правильно сделали. Нефть нужна как хлеб...

— И как хлопок, Владимир Ильич.

— Хлеб, нефть, хлопок, уголь, даже соль! Не знаю предмета, который был бы не нужен. А лекарства? Они тоже первая необходимость. По всей республике свирепствует тиф.

— Пути наших армий устланы погибшими от тифа бойцами. Эпидемия уничтожает больше красноармейцев, чем враги, — сказал Фрунзе и замолчал: об этом было тяжело говорить.

— Деникин и вошь сегодня главные наши враги. Но мы должны победить! — взволнованно произнес Ленин. — Кончайте с белоказаками и всю энергию — на Туркестан. Очищайте край от врагов, ведите пропаганду нашей политики равноправия наций. Кстати, мне сказали, вы знаете национальные языки и сами уроженец Туркестана. Это правда?

— Я родился на Тянь-Шане. Недурно владею киргизским языком.

— Это чудесно! Революционер, говорящий на языке того народа, за свободу которого сражается, найдет путь к сердцу простого человека. Вы еще знаете языки?

— Английский знаю, немецкий и французский, но хуже. А вот по-итальянски говорю совсем плохо.

— Когда же вы успели? Ведь ваша жизнь — тюрьма, каторга, ссылка.

— Учился иностранным языкам в смертной камере...

Улыбка осветила скуластое лицо Ленина; поглаживая ладонями ручки кресла, он смотрел на Фрунзе и опять любовался им. Было в его собеседнике особенное, волевое начало и такая целеустремленность, что проявляется только в действии. «Он надежный человек, Он доказал надежность разгромом Колчака», — подумал Ленин.

— Придет время — историки станут изучать ваши военные операции. Нас кое-кто запугивал, что с голодной, плохо вооруженной армией не победить Колчака. Ан победили! Колчак уже бежит на Байкал. Это не значит, что можно успокаиваться, враг еще подкарауливает нас на каждом шагу. Подкупом, насилием, заговорами еще пытается скинуть нас, но это уже бессильные попытки, — говорил Ленин и как бы между прочим добавил: — Я слышал, что вы выдвигаете на ответственные посты красноармейцев. Это хорошо, но не давите чужой инициативы. Некоторые товарищи или душат инициативу, или попадают в плен чужого авторитета. Искусство организовать победу — в воспитании бойцов. Трудное это искусство! Желаю вам новых побед в Туркестане и жду добрых вестей.

Фрунзе внимательно слушал политический доклад Ленина на VIII Всероссийской конференции РКП(б).

— Мы... убедились на опыте в том, что в революционное время классовая борьба ведется в формах самых ужасных, но может привести к победе только тогда, когда класс, который ведет ее, способен вести за собой большинство населения... Этот опыт по отношению к Колчаку показал, что мы осуществляем господство того самого класса, большинство которого умеем вести за собой, присоединяя к себе в друзья и союзники крестьянство... Мы можем сказать, что в конце концов победим всех наших противников, — говорил Ленин.

При этих словах зал поднялся с мест, зазвучала мелодия «Интернационала», делегаты пели гимн в порыве той безграничной радости, что воспламеняет каждое сердце. Аплодисменты и возгласы делегатов сливались в общий напряженный шум; так обламывается тишина при торжествующем громе грозы.

— Слава победителю Колчака! — выкрикнул кто-то из зала.

— Слава, слава! — подхватили делегаты.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы Фрунзе понял: приветствуют его, как конкретного организатора победы над Колчаком, и радость залила его, и волнение подступило к горлу, и возникло летящее чувство приподнятости. Он даже побледнел от неожиданности: радость, как и печаль, иногда чересчур сильно действует на душу.

Фрунзе вернулся в Самару и с утроенной энергией продолжал руководить боевыми действиями своих армий.

В начале нового, двадцатого года 4-я армия достигла побережья Каспия. Конница Чапаевской дивизии захватила Гурьев, экспедиционный отряд 1-й армии очистил от белоказаков Эмбинский нефтяной район.

Остатки белоказачьих сотен бежали в форт Александровск. Генерал Толстов вместе с английской миссией майора Обрейна и Особым отрядом Казанашвили ускользнул из Александровска и направился сухопутьем к границам Ирана.

Отряд Казанашвили в прикаспийской пустыне отделился от генерала Толстова и пошел на Красноводск.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Туркестан!

При этом слове у Валериана Куйбышева возникало множество представлений, и прежде всего географических.

Бывшее Туркестанское генерал-губернаторство вмещало в себя Самаркандскую, Ферганскую, Закаспийскую, Сырдарьинскую области. Входило в него еще эмиратство Бухарское, ханство Хивинское. Горы, пустыни, долины, мощные реки, субтропические сады, хлопковые плантации составляли красочные ландшафты туркестанской природы.

Феодальные отношения, религиозное изуверство, рабство, освященное Кораном, колониальные устои соседствовали друг с другом и помогали друг другу в угнетении народов, населяющих Туркестан.

История сохранила истребительные войны Чингисхана и Тамерлана, мечети, минареты, мавзолеи восточных владык, весь узорчатый, сотканный из золота и мрамора мир азиатского феодализма. Поэтические и религиозные мифы, вечные спутники истории, разукрасили этот мир цветами высокопарной поэзии, изречениями мудрецов. «Прочти и подумай, куда идет солнце, куда идут реки, куда идет мир» — предупреждали надписи на мраморных стелах перед дворцом эмира бухарского.

Но мифы, стихи, изречения не оставляли свидетельств о рабской жизни туркмен, узбеков, таджиков, киргизов, казахов, дунган, каракалпаков, только память народная, эта неписаная история человечества, берегла события и имена героев, боровшихся с произволом феодальных властителей. О них слагались легенды, их имена заставляли мечтать о новой жизни.

И рабы мечтали, и рабы надеялись, но туманными были мечты, неопределенными были надежды.

Победоносное шествие большевизма достигло Туркестана довольно поздно, партийные организации и Советы, возникшие на туркестанской земле, были еще слабы, не имели ни политического опыта, ни закаленных борцов. В Туркестане не было пролетариата — главной опорной силы большевиков; отдельные рабочие коллективы являлись лишь оазисами в массе населения. Духом русского великодержавия были заражены многие местные коммунисты, их даже прозвали «великодержавниками» за то, что считали, что только русские рабочие могут проводить в Туркестане диктатуру пролетариата.

А рядом с «великодержавниками» буйствовали буржуазные националисты. Они как могли прививали ненависть к русским рабочим, кучка мусульман интеллигентов выдавала себя за выразителей настроений многомиллионного народа.

«Великодержавники» и националисты задерживали искоренение колониализма, мешали борьбе с феодалами.

Всем этим ловко пользовались феодалы. Заговоры, мятежи, восстания следовали один за другим. Фергана превратилась в сплошной ад, по всем областям свирепствовали басмачи, вырезая целые аулы за сочувствие к большевикам, сжигая железнодорожные станции, совершая набеги даже на такие крупные города, как Андижан.