Гроза над Русью

Окула пытался встать, поклониться великому князю, но не мог нашарить клюки и только смотрел ошалело.

— Князь... князь... славный воевода наш, — шептал он со слезами на глазах.

Святослав еще раз поклонился старому воину, сердито дал шпоры коню и рванул повод вправо. Гнедой жеребец стал свечкой, заржал от боли и поскакал галопом к городской стене. Свита едва поспевала за ним.

Около старого Окулы остались два гридя. Они подсадили его в седло и, сами следуя пешком, направились обратно на Гору, в детинец.

Внизу, у стен, и на самих стенах горели костры. Защитники города под присмотром десятских и сотских кипятили воду, плавили деготь и смолу. Посадские работные люди охапками сносили сюда вороха копий и стрел. Лошади тащили на волокушах связки мечей, груды кольчуг и щитов, громадные стрелы и камни для метательных машин. Левее, на берегу Глубочицы, выстроились в ряд дымные приземистые кузницы. Оттуда неслось уханье кувалд и звонкий перестук молотков — в грозный час Русь ковала оружие.

Святослав соскочил с коня и по крутой лестнице быстро поднялся на стену. Спирька, торопясь, взбежал следом, указал великому князю на деревянное сооружение сажени в две длиной:

— Вот оно и есть... чудо-юдо.

— Снарядить! — приказал князь.

Двое кудлатых мужиков в лаптях и рубахах до колен торопливо стали перебирать рукояти ворота. Святослав наклонился, заглянул в трубу — внутрь се уходил поршень. Мужики, натужась, сделали последний оборот — щелкнул замок храповила.

— Шабаш! — дружно выдохнули они.

— Подайте горшок с земляным жиром! — распорядился Святослав. — Да приготовьте бадью с песком! Сейчас зажжем и бросим, — улыбнулся он Спирьке.

А тот вовсю суетился, махал руками на помощников и бранился от полноты чувств.

Принесли глиняный горшок, от которого резко пахло нефтью. Узкое горло забили тряпкой, втолкнули снаряд в трубу до предела.

— Далеко ли кинет справу машина твоя? — обратился Святослав к Спирьке.

— Да ить, ста... ежели вы волос конский для ворота...

— Не о том речь! Как сейчас?

— Дак ить ежели так, то саженей на полета.

— Наводи свою трубу вон на то дерево — указал князь. Спирька вновь засуетился, убрал из-под ворота два чурбака — конец трубы, обращенный в поле поднялся.

— Дак, ста, готовый яз.

— Добро...

Святослав взял сулицу, обмотал конец ее куделью, обмакнул в с нефтью, поднес к костру. Факел загорелся. Князь опустил огонь в трубу — там запылало.

— Давай! — весело крикнул Святослав.

Спирька дернул скобу храповика. Раздался треск, огнемет подпрыгнул, из трубы вылетел крутящийся дымный шар и по пологой кривой устремился к дубу. Тряпка из горла кувшина выбилась, и путь снаряда метился огненными брызгами. Кое-где вспыхнула сухая трава Через мгновение сосуд ударился о комель дерева и разлетелся осколками — бойкое пламя побежало вверх по стволу.

Все с любопытством смотрели в поле, забыв про машину с трубой, а когда обернулись, она уже пылала вовсю.

— Гаси! — подхватив лопату песка, крикнут Святослав.— Молодец, Спирька! — похвалил князь.— Только вот придумал бы ты, чтоб снаряд сей в воздухе разлетался бы с огнем.

— Помыслим ить, ста... — пообещал польщенный мастер.

— Улеб! — обратился Святослав к брату. — Выдели этому искуснику десяток мастеров по корчайному делу и сотню мужиков посмекалистей. Дай все надобное, чтоб скоро сделали мне два-три десятка таких огнеметов. А Спирьку впредь величать сотским мастеров оружных! Положи ему плату как гридю дружины моей.

Спирька повалился в ноги великому князю. Тот кивнул, принимая благодарность, и стал спускаться со стены.

Глава вторая Княгиня Ольга

В светлую, с высоким потолком горницу через резные двери вошла Предслава. Высокая чернобровая красавица с чуть раскосыми глазами вела за руки двух сыновей — Ярополка и Олега. Те разом вырвались и побежали к узорчатому креслу, на котором прямо восседала строгая старуха с белым, без единой морщины, лицом, одетая в синее парчовое платье, отороченное соболем. Холодные серые глаза ее потеплели при виде детей. Она легко встала и обняла обоих.

— Бабунька, бабунька! — вскричали наперебой княжичи. — Мы с козарами ратовать хотим!

— Полно, успеете еще, — улыбнулась княгиня.

— Не хочу на погост ехать! — гневно топнул ногой в сафьяновом сапоге старший — шестилетний Ярополк. — Хочу с батянькой на ворогч!

Младший, Олег похожий на отца, синеглазый и русоголовый, отступил назад и тоже принял воинственную позу:

— Аль не княжичи мы, бабунька?! Чать, давно подстягу [68] прошли и в стремя стали! Мы битвы не страшимся!

68

 Подстяга (др.-рус.) — обряд посвящения сына в наследники боевой славы отца: трехлетнего мальчика провозили верхом на коне вокруг воткнутого в землю копья со стягом на конце.

— А что скажет батянька ваш, коль наказ его не сполните?

— Батянька четырех лет ходил с тобой на древлян, — ответил Ярополк. — А мне почитай вдвое больше!

— Батянька ваш сиротой остался, а вы не сироты...

Дверь резко распахнулась — на пороге стоял Святослав.

— Вы еще здесь, соколики?! Предслава, дружина ждет! Быстро в леса. Ворог близко!

— Так мы с матушкой попрощаться — робко ответила жена.

— Поспешайте! — Святослав подошел к сыновьям, поднял их на руки, поцеловал по очереди. От усов его пахло смоляным дымом, степной травой зноем и еще чем-то неуловимо грозным.

Князь поставил мальчиков на пол, подтолкнул ладонями к матери. Потом подошел, холодно поцеловал жену в губы.

— В путь!.. Эй, отроки, проводите!

Вошли два молодца в полном боевом доспехе, поклонились. Княжичи уныло побрели к выходу. Предслава вздохнула и пошла следом.

— Ишь, вояки. Небось в поход со мной собирались? — рассмеялся вслед сыновьям Святослав, потом повернулся к Ольге, спросил:

— Матушка, а ты пошто приказ мой не сполняешь? — он подошел, нежно обнял ее. — Пристало ли тебе, великой княгине земли Русской, матушке моей, жить под стрелами огненными да слушать вой бусурманский? Аль нет у тебя заступника? Аль не крепка десница моя?

— Сын мой любый, — опечалилась княгиня, — ведаю яз силу твою и разум светлый. Да сказывают, орда грядет несчитанная — и козары и печенеги разом. В сей грозный час мне надобно быть на своем месте — рядом с тобой! Да еще князь варяжский под стенами вертится. Што у него на уме, кто ведает? Коварнее печенегов варяги сии!

— С Ольгердом яз ряд мирный подписал, — успокоил ее Святослав. — И догляд за ним будет.

— Что для победы свершил, сын? — спросила Ольга. — Яз мыслила, оставить надобно Киев-град в осаде, а тебе идти полки собирать и потом уж ударить на ворога.