Гроза Византии
Шрифт:
6. РАДОСТНОЕ СВИДАНИЕ
Потрясенные до глубины души вышли князья и их спутники из храма св.Софии. Они молчали, не зная, что думать, что делать. Благоговейный восторг овладел всем их существом. Им хотелось плакать от умиления, хотелось прославлять этого Невидимого Бога, и в то же время они чувствовали, что должны во что бы то ни стало сохранить свое достоинство...
– Теперь, славные витязи, - услыхали они вкрадчивый голос Василия, после того, как вы вкусили пищу духовную, прошу вас в покои императора, где вы найдете пищу для вашего тела.
– Можно ли думать о пире после всего виданного нами?
– воскликнул
– Что ты хочешь сказать, витязь?
– Хочу сказать, что чувствую...
– Говори же, мы слушаем тебя...
– Но я боюсь осуждения вашего... Мы, норманны, умеем говорить только то, что думаем.
– Нам Бог запрещает осуждение... Он проповедовал любовь даже к врагу.
– Даже ко врагу?
– задумчиво проговорил князь.
– А наш Один и славянский Перун... Но что я хотел сказать?.. Я скажу только, что я понял теперь причины этой страшной бури. Нет сомнения, Бог, которому вы служите, заступился за вас. До сих пор я в этом сомневался, но теперь я верую этому.
– И веруй! Благо тебе будет! После я дам тебе возможность беседовать с первосвященником нашего Бога, и ты услышишь то, что, как я вижу, жаждет познать душа твоя.
Князей снова провели во дворец. Там в одном из больших, светлых покоев был приготовлен для угощений обильный самыми утонченными яствами стол.
Перед тем, как с таким торжеством принять варягов, состоялось еще одно тайное совещание. На нем был возбужден вопрос о том, что не лучше ли разом избавиться от варяжских вождей, прибегнув к излюбленному византийскому средству - отраве. Без них и остатки варяжской дружины, сплачивавшейся только вокруг своих князей, являлись жалким сбродом, разогнать который рискнули бы даже изнеженные императорские гвардейцы. Но против этого плана восстал Вардас, Фотий и Василий Македонянин.
Они как будто видели будущее.
– Эти люди и так нам теперь не страшны, - говорили они, - а, возвратясь на родину, они принесут весть о чуде, и Византия приобретет в них верных слуг, а не врагов, какими они были нам доселе.
Мнение это восторжествовало, и князья не были отравлены.
Василий готовил им еще радость...
Когда стол был кончен, он попросил князей к себе в свои палаты.
– Вы увидите там нечто такое, что доставит вам большую радость, предупредил он их.
Но после всего пережитого в этот день Аскольд и Дир остались безучастными к этому предупреждению.
Какая радость могла их еще ждать?
Они последовали за Василием, дружина же их осталась в столовом покое, где им в изобилии поданы были крепкие вина, являвшиеся для этих детей природы, в полном смысле слова, новинкою...
Приведя их к себе, Василий оставил князей одних, а сам удалился.
– Что ты скажешь, Дир?
– спросил брата Аскольд.
– Скажу, что все виденное нами непонятно... Знаешь, мы одни, и я могу говорить откровенно... Как хорошо было бы, если бы этот Невидимый Бог был и у нас в Киеве!
– Я сам думаю о том же...
– со вздохом вымолвил Аскольд.
Шорох в дверях отвлек от разговора их внимание. Не успели они обернуться на него, как крик радости вырвался из их груди:
– Изок!
Князья кинулись к вошедшему в покой и протягивавшему свои руки юноше.
– Князья, князья! Вот и мы свиделись вновь!
– кричал он.
– Мы думали, что ты погиб...
– Нет, византийцы пощадили меня... Этим
я обязан Василию.– Какому?
– Вы его видели; это - тот, который привел вас сюда.
– Не мне ты обязан, юноша, - послышался голос Македонянина, - а самому себе, своему честному сердцу. Зная, что тебя здесь ждет смерть, ты все-таки не решился изменить твоей клятве и пришел, как обещал, обратно. Чья бы рука поднялась на тебя? А вы, князья, примите его в свои объятия точно так же, как и сестру его...
Он слегка подтолкнул вперед Ирину, смущенную и зардевшуюся.
С удивлением глядел на появившуюся перед ним девушку Аскольд.
Киевский князь был поражен ее появлением и, едва увидя ее, воскликнул:
– Зоя!
Ирина была замечательно похожа на сестру своего отца...
– Зоя, ты воскресла из мертвых и пришла ко мне!
– воскликнул Аскольд.
– Я - не Зоя, а Ирина, - прошептала в невольном смущении девушка.
– Ее лицо, ее голос, ее движения... Что это? Новое чудо?.. Скажи же мне, византиец, скажи, прошу тебя, как понять это?
– Увы, храбрый витязь! Это - не Зоя... Но она, действительно, похожа на нее... В этом надо видеть перст Божий... Он знает все и приводит нас через множество испытаний к тому, что нам самим кажется недосягаемым... Это видно по тебе... Смирись перед Ним и уверуй в Него!.. Он будет тебе помогать так же, как помог Византии...
– Верую...
– прошептал в ответ на эти слова чуть слышно Аскольд.
7. МИЛЫЙ ОБРАЗ
Аскольд не помнил себя в своем волнении. Он краснел, бледнел, не знал, что и сказать, - слова не приходили ему на язык, и он думал в эти мгновенья только одно, что перед ним стоит вовсе не Ирина, сестра Изока и дочь его любимца Всеслава, а Зоя, его милая Зоя...
Василий заметил, какое впечатление произвело на киевских князей появление этой девушки, и решил воспользоваться им с большей выгодой для своей страны.
– Отдай мне ее, отдай, византиец, - заговорил, наконец, весь трепеща от охватившего его волнения, Аскольд.
– Дир, посмотри, как она похожа на мою несчастную невесту...
– Да, и я бы принял ее за Зою...
– Ты подтверждаешь, что я говорю? Благодарю тебя! Отдай мне ее, византиец!
Македонянин отрицательно покачал головой.
– Что?
– воскликнул Аскольд.
– Ты очень поспешен!.. Такие дела так скоро никогда не делаются...
– Но я молю тебя!
– Напрасно!.. Что я? У меня есть император, который только один может решить это дело.
– Идем к нему!
– И этого нельзя... Невозможно видеть императора всегда, как только пожелаешь... Он не допустит теперь ни меня, ни тебя пред свое светлое лицо...
Аскольд весь поник.
– Что же делать?
– прошептал он.
– Ждать!
Изок и Ирина, присутствовавшие при этой сцене, смутно понимали ее. Они видели, что речь идет именно о них, но в чем дело, этого они не могли постигнуть. Ирина с удовольствием глядела на красивого варяга. Из слов брата, сказанных ей шепотом, она поняла, что это именно и есть тот самый князь, о котором она столько раз слышала от него. Женское любопытство сказалось в ней. В Аскольде она видела героя, героя ее родины, избавителя родного народа от ига хазар. Но что он хочет? О чем он молит этого доброго Василия, и зачем этот Василий на все его мольбы только отрицательно качает головой?..