Грозное лето

– Да проходи же, Аким!..

Аким молча подошел к столу, присел. Володин вертелся возле него. Он приблизился к другу, хотел помочь ему раздеться. Аким холодно отстранил его руки.

– Так ты, Аким, какими же судьбами?..

– Разные судьбы привели нас в родное село!

Сказав это, Аким пристально поглядел на Володина. Наступили долгие и тягостные минуты молчания.

Аким осмотрел комнату. На столе, в овальной рамке, стоял портрет Николая. Здоровое, улыбающееся лицо. Как не похож был на этот портрет стоящий перед Акимом бородатый человек в подштанниках, с издерганным, бледным, каким-то совершенно бесцветным лицом.

Взгляд Акима, холодный и тяжелый, - куда только делась постоянная кротость в его вечно спокойных голубых глазах, - переходил от одного предмета к другому.

Аким снова долго и пристально посмотрел в жалкое, болезненное лицо Володина.

– Почему ты...
– голос разведчика был сейчас глухой.
– Почему ты... сбежал?..

Володин вздрогнул, долго молчал, не смея поднять глаза на Акима. Потом он быстро, захлебываясь, трясясь всем телом, заговорил:

– Не мог я!.. Понимаешь, не мог!..
– он заметался по комнате...- Ты скажешь, трус!.. Да, трус, предатель... Все это так... Но я не мог больше ни одного дня, ни одного часа там быть... Эти стоны, кровь... Меня рвало от запаха человеческой крови!.. Помнишь, там, под Абганеровом, когда бомбой разорвало на куски у нас в роте сразу пятерых. Я неделю не мог ничего взять в рот. Я ненавижу фронт... войну... людей, которые убивают друг друга... И я... бежал от войны...

– И вот она вновь пришла прямо к тебе в дом, - как-то удивительно спокойно возразил ему Аким.

– Убивать друг друга...
– продолжал Володин, но резкий окрик Акима остановил его.

– Замолчи ты... гадюка!.. Хватит!..
– в руках разведчика блеснула вороненая сталь пистолета.

Дикий, нечеловеческий крик раздался за перегородкой, и в комнату метнулась растрепанная Стешка.

Аким поднял пистолет перед мертвенно-бледным, изуродованным страхом лицом Володина и вдруг - Аким и сам не мог бы в ту минуту объяснить, отчего это произошло, - опустил оружие.

Спрятал пистолет в карман, повернулся и пошел к двери.

Не сказав больше ни слова, он вышел во двор. Володин, бессмысленно моргая глазами, тоже зашагал было к двери своими надломленными ногами, но Стеша повисла на нем:

– Не ходи... Коля, милый!.. Он убьет тебя!..

Аким миновал улицу и теми же огородами, по которым шел к Наташе, направился к лесу. Ему хотелось поскорее оказаться среди товарищей, развеять угнетенное состояние после этой встречи.

По улице, вдоль речки, промчались какие-то всадники. До Акима донеслось звонкое цоканье конских копыт. Вскоре послышались грубая ругань, вопль женщины. Где-то на окраине села громко и озабоченно затоковал пулемет. Темную крышу неба лизнула красным языком ракета, выхватив на миг несколько кирпичных труб, безмолвно и тупо смотревших вверх.

За спиной Аким услышал приближающиеся шаги. Со всего размаха упал в грязь, вынул из кармана пистолет. Уже поднял его, чтобы выстрелить в темный силуэт, если он будет приближаться. Но человек резко повернул вправо. Аким облегченно вздохнул и спрятал оружие.

Не знал он, что это возвращалась в лес его Наташа.

Через два часа он уже был в доме деда Силантия.

Не отвечая на расспросы разведчиков, повалился на пол, в солому, и тут же заснул тяжелым сном. Однако его скоро разбудили.

Разведчики собирались в обратный путь.

ГЛАВА ВТОРАЯ 1

Лейтенант Марченко вышел из блиндажа майора Васильева. Он спешил в подразделение. Сегодня ночью с того берега должны были возвратиться разведчики. Захватив с собой несколько солдат, Марченко отправился к Донцу встречать группу Шахаева.

С молодых дубов, раскинувших нежно-зеленые резные листочки, лился на землю птичий перезвон. Из глубины урочища, как из подвала, ползла вечерняя прохлада. Марченко передернул сухими, острыми, чуть выдававшимися вперед, как у ястреба, плечами.

По глубокой извилистой траншее лейтенант и сопровождавшие его солдаты вышли к реке, укрылись в мокром, полуобвалившемся окопе. Немцы по обыкновению для острастки постреливали и пускали в небо ракеты.

Около лодки, спрятанной в камышах, хлопотал низкорослый сапер. Наладил уключины, вставил весла и бесшумно оттолкнулся от берега. Вскоре лодка исчезла в темноте.

– Что же такого малосильного послали?
– спросил один разведчик своего соседа.

– Выбрали было другого, посильнее, так вот этот парень чуть не расплакался. Пчелинцев это. Дружка своего, Уварова, хочет встретить.

– Может, их и в живых уже нет...
– кивнул в напряженную тишину боец-разведчик.

Марченко сердито посмотрел на него. Боец замолчал. Разведчики ждали, всматриваясь в темноту.

Над самым Донцом, чуть ли не касаясь глади реки, с металлическим звоном пролетел железник.

– Тю ты... проклятый. Не боится...

– Закурить бы...

– Этого еще не хватало!..

И опять тишина. Натянутая, звонкая.

Когда перевалило за полночь, на той стороне легонько всплеснула вода -так плещется на зорьке сазан. И сразу все поняли: "Едут!" Сначала на воде показалось темное пятно. Оно медленно приближалось. Потом вырисовалась форма лодки, бугрились над ней фигуры разведчиков.

– Едут, они!..

– Тише ты!..

Лодка, прошуршав в камышах, мягко ткнулась в песчаный берег. Солдаты вбежали в воду, подхватили разведчиков под руки, утащили в окоп. Только о сапере забыли. А Пчелинцев не спеша укрыл лодку, забросал ее срезанным камышом, постоял в глубокой задумчивости и медленно пошел от реки. Вскоре его маленькая фигура растаяла в темноте.

Разведчики гуськом шли по окопам. Где-то, казалось совсем рядом, раздались пушечные выстрелы, и несколько снарядов, мигом перемахнув Донец, один за другим упали неподалеку.

В траншеях разведчиков встретил боец, посланный командиром стрелковой роты.

– Я вас проведу, - сказал он.

– А где командир роты?
– спросил Марченко.

– У себя в блиндаже, - ответил солдат.

– Что же тут у вас произошло без нас?
– спросил у бойца Шахаев, снимая сапог и выливая из него зачерпнувшуюся еще у того берега воду.

– На ту сторону переправлялись. Бой вели.

– Ну и как?

– Что - как?

– Как же бой-то?

– Оно бы ничего. Переправились как есть все. И высоту отбили. И вдруг приказ - отходить. Зачем переправлялись, не понять. Только кровь пролили... Скоро, должно, опять пошлют туда...

– А может быть, нужно было вести этот бой?

– Может, и нужно, кто знает,- быстро согласился солдат.- Только людей-то жалко...

Он не договорил. Снова раздались пушечные выстрелы, и опять несколько снарядов один за другим упали неподалеку, обдав своим горячим дыханием лица солдат. Молодой пехотинец уже лежал на дне окопа, уткнув голову в патронную нишу.

– Ну, веди. Эй ты, орел!
– Сенька не совсем ласково пнул бойца в спину.

Тот встал и, ошалело взглянув на Ванина, проворчал: