Грозовой август

К берегу подошел танк, спустился к воде. Раздался оглушительный пушечный выстрел. Гулкий багровый взрыв выхватил из тьмы зеленый косогор и суетившиеся фигурки японцев. Аня вздрогнула, прижалась к раненому бойцу. В темном подлеске стоял еще один танк и время от времени бил длинными пулеметными очередями по гаоляновому полю. У насыпи и у подлеска стрекотали автоматы, прорезая темень огненными строчками.

Аня посмотрела вдоль берега и невольно сжалась в комочек. Весь берег содрогался от взрывов японских снарядов, летевших сюда из-за реки. Снарядов она боялась больше всего. «Не дай бог прилетит и сюда...» — подумала она, прикрывая шинелью раненых.

Но вот взрывы почему-то прекратились, стало легче. Из темноты вынырнул Драгунский, с восхищением проговорил:

— Молодчина Хлобыстов! Саданул им по флангу. Выручил нас. Вот это по-гвардейски!

Аня повернулась к реке и вдруг услышала всплески воды, увидела шевелившихся в дыму людей.

— Там японцы! — вскрикнула она и бросилась к раненым.

— Это мы, свои, — послышался из темноты знакомый басок Забалуева.

Десантники бултыхались у мостовых свай, вылезали на берег. Аня подбежала к ним, засыпала вопросами.

— Как вы там? Где остальные?

— За снарядами мы, — ответил Баторов. — Патрона надо, граната надо. Где ротный? — и кинулся искать Звягина.

— Раненых много? — спросила Аня.

Илько понимал, о ком больше всего беспокоится санинструктор, спокойно ответил:

— Есть трошки. Младший лейтенант приказал нам доставить боеприпасы и медикаменты.

Десантники заспешили на другую сторону насыпи. Там возле танка лежали в воде три связанных бревна. Старшина Цыбуля прикручивал к ним бочки из-под горючего, громко чертыхался, проклинал свою разнесчастную старшинскую Судьбу.

В это время к мосту пробились из батальона две тридцатьчетверки, одна из них подъехала к командирскому танку:

— Принимай боеприпасы! — раздался громкий голос.

Десантники подхватывали тяжелые снаряды, укладывали один к одному поперек бревна. Старшина Цыбуля по-хозяйски покрывал их плащ-палатками, расспрашивал, как дела на правом берегу.

— Больше дюжины не выдержит: уж больно тяжелы — по пуду весом, — досадовал Поликарп Посохин.

— Давай патрона, давай граната, — клянчил Баторов.

Когда плот был связан и спущен на воду, Аня схватила медицинскую сумку, подбежала к Баторову:

— Я тоже поплыву с вами.

— Куда? Куда такой пропасть? — замахал руками Бальжан.

— Нет, поплыву.

— Цэ не возможно, — попробовал отговорить ее Илько.

К Апе подбежал Драгунский:

— Вы с ума спятили! Я запрещаю... А кто же здесь?..

— Пошлите за Вероникой.

Рассуждать было некогда — на счету каждая секунда. Забалуев взял в руки канат, подался всем телом в реку.

— Взяли!

Аня закрыла от страха глаза, кинулась в темноту за десантниками. Илько подхватил ее за талию:

— Раз уж так, чипляйтесь за канат, да покрепче...

Когда выплыли за третью сваю, Аня почувствовала, на какой опасный риск она пошла, какое испытание взяла на себя добровольно. Быстрое течение тянуло плот вниз, вырывало из рук канат, натянутый между сваями. Вся поверхность воды была окутана тяжким смрадом. У нее закружилась голова.

— Только бы удержаться... — шептала она, перебирая руками.

В отсветах догоравшего моста она видела затылки плывших впереди десантников. Им еще тяжелее. Привязанные к плоту лямки врезались в тело, руки дрожали от натуги. Ефрейтор Туз закашлялся и, ткнувшись лицом в воду, едва не захлебнулся. Добравшись до скользкой сваи, обхватил ее руками и ногами, сделал передышку.

— Ну что ты там? — окликнул его Баторов. — Завод вышел?

Дым все плотнее нависал над водой. Забалуев громко фырчал, неутомимо работал ногами. Посохин удушливо сопел, чертыхался, Баторов выкрикивал непонятные Ане бурятские слова, кому-то грозил и все время повторял одно и тоже:

— Давай, давай!

Плотогоны выбрались на стремнину, и стало еще труднее. Дно под ногами исчезло, плот рвануло в сторону, канат натянулся, как струна. Аня едва держала его в онемевших руках. А вот кончилась веревка и пошел тонкий железный трос. Он впивался в ладони, резал пальцы, сдирал на руках кожу.

— Хватайтесь за сваи — передохнем! — распорядился Баторов.

Все схватились за сваю, а Забалуев повис на тросе. С моста начали падать в воду черные доски. Они чадили, шипели, обжигали руки. Все заволокло удушливым дымом, горячим паром.

У Ани перехватило дыхание. Она почувствовала, что силы ее иссякают, и готова была разрыдаться, но, подумав о раненых, сдержала слезы. «Нет, нет, я должна, я обязана...»

— Держитесь за мое плечо, — предложил Илько.

В самом тяжелом положении оказался Ерофей Забалуев. Лямка впилась в тело, тянула в сторону. Ладони резал тонкий острый трос. Пальцы его почти разжались. «Но ведь без снарядов погибнет взвод, сгорят танки...» — подумал он и, переборов минутную слабость, стал подтягиваться на руках ближе к тросу. Перед глазами блеснула тонкая нить натертого металла. Усилие — и он повис на тросе, перекинул мокрую лямку через канат, ухватился за нее снизу и сразу почувствовал облегчение. Теперь в руках было не резучее железо, а толстая веревка. За нее держаться удобнее.

Рядом барахтались, задыхаясь, Посохин и ефрейтор Туз. Они силились повернуть плот, как паром, — наискосок к течению. Этого им наконец удалось добиться, стремительный водный поток ударил в бок плота и понес его к правому берегу.

— Держитесь крепче, вже не довго! — сказал Илько, повернувшись к Ане.

Плот подошел к правому берегу в то время, когда у Иволгина и Хлобыстова уже не было никаких надежд на спасение. Иволгин, расставив десантников по воронкам от снарядов, каждому дав по два патрона, сумел на какое-то время сбить с толку наседавших японцев. Но это была лишь временная удача. Вскоре в стороне послышался конский топот: японцы, видимо, подтягивали артиллерию.

Иволгин заскочил на танк.

— Ну, Андрей... — Он хотел сказать что-то горькое и вдруг:

— Плот гонят! Плот!

Сергея будто ветром сдуло с танка — он бросился к реке: боялся, как бы солдаты в последнюю минуту не выпустили из рук драгоценный груз. Сзади бежал Гиренок.

— Неужто добыли? Ай-я-я! Как? Вот это царица! — бессвязно выкрикивал он.

— Скорее хоть один снаряд! — орал Андрей Хлобыстов.

Иволгин забежал в воду, вырвал у кого-то веревку, дернул плот к берегу. У крайней сваи вдруг увидел Аню и просто оторопел: