Группа Брэда

— А они-то каким боком туда затесались?

— Предали огласке некие факты, хотя кое-кто в твоём кабинете очень настаивал на сохранении тайны.

— Грибаустен...

— Именно.

— Сволочь он! — согласился Премьер.

— А вылетели они. — Добавил Глеб.

— Эх, будь моя воля, — мечтательно протянул Премьер, — он бы и до тюрьмы не дожил! Ты думаешь, я не знаю, чего и сколько за ним числится?

— Такое ощущение, что действительно не знаешь.

— Политика, друг мой, — назидательно сказал Премьер, — как и дипломатия, такая штука, где незыблемо главенствует принцип искусства возможного. Тут часто бывает, что видит око, да зуб неймёт. Напрямую эту сволочь не возьмёшь. В нынешней ситуации. И нужно очень кропотливо, что зачастую очень долго, готовить ситуацию, при которой можно провести хирургическую операцию по извлечению этой опухоли. Без нанесения фатального вреда всему организму. Поверь, ситуация действительно развивается, но детали, извини, раскрывать не буду.

— Верю. — Кивнул Глеб. — Да и интересует меня совсем другая материя: Координатору нужна именно эта группа.

— А заменить её кем-нибудь другим нельзя?

Глеб молча покачал головой.

— Ты же понимаешь, если я подписал увольнение... — премьер выдержал паузу, — вот просто так восстановить их не смогу. Нужны серьёзные основания. И — время. Тоже серьёзное. У нас есть запас времени?

— Нет.

— Совсем?

— Иначе бы я к тебе не пришёл.

— Тогда предлагай свой вариант, ты ведь не с пустыми руками пришёл?

— Разумеется! — подтвердил Глеб. — Да и большой проблемы тоже нет: Координатору будет достаточно твоего согласия, и информированности президента. Остальное он берёт на себя.

— Щедро! — согласился Премьер. — Значит, если что, говоря человеческим языком, петля будет висеть на его шее?

— Выдержит! — тяжело вздохнул Глеб. — Он парень крепкий.

— Что ж... — внимательно посмотрел Премьер. — Тебе виднее. Моё согласие есть прямо с этой минуты. Информированность и полномочия будут чуть позже. Ты кофе допил? Ещё налить? Нет? Тогда вставай, и пошли — я тебя в кабинете распекать продолжу, а то людям говорить не о чем будет.

ГРУППА

Брэд сидел за стойкой бара, в кабачке о котором раньше, в общем-то, и не слышал. Ну, потому, что если и попадал домой, то лишь для того чтобы немного отоспаться. А если появлялось желание где-то посидеть, находил более приличные места в иных районах большого города. Однако сегодня был другой случай, потому что…

«А выперли меня, потому что! – сердито подтвердил дурацкую идею осмотреть, наконец, окрестности. – Не в духе я, чтобы ходить в приличные места. Настроение зверски нехорошее! И кабак не очень хороший, и люди… ладно, не будем о людях – они такие, какие есть. Нехорошо мне, а им хорошо. Вон как вылупились на то, что у меня за спиной. А мне туда и смотреть не хочется».

За спиной у него возвышался подиум, на котором высокий шест, в такт громкой музыке, обвивали пухленькие женские ножки. Брэд не смотрел в ту сторону не только из-за вдребезги разбитого настроения. Была и другая причина: не любил он сочетать две разные ипостаси человеческого бытия. Еда, это еда, эротика, это эротика, и коктейль, замешанный на подобной теме, имел для него вкус не то чтобы тошнотворный, а скорее какой-то животный, человеку в нормальном состоянии неприемлемый. В его же нынешнем состоянии неприемлемый вдвойне, потому что вот прямо сейчас он был на похоронах своего будущего.

«Да! – согласился Брэд с мятым стаканом. – Именно так. Хороню прерванную на взлёте карьеру. Ну не сдержался – бывает. Эта толстомордая тварь решила, что я собрался его грохнуть. Дурак! Собрался бы – грохнул. С такими дуболомами охранниками чего не грохнуть – отвалились как манекены. А я же, ангел воплоти, просто хотел показать, что он дерьмо, без должности ничего не значащее. Ладно, забудем, и поднимем бокал за «Медного Всадника», спасшего мою шею от галстука. Как ему удалось переписать историю с терроризма на разглашение, одному богу известно. Мне неизвестно. Правда, если честно, не уверен, стоило ли ему это делать, потому что башку, конечно, не снесли, но зачем мне она в таком виде, тоже непонятно. Не в бандиты же идти. Всё что я умею, там применимо, а здесь… - он обернулся, - здесь разве что вышибалой пристроиться. Нет, не могу я спокойно смотреть на эти жрущие хари, залитые салом похотливого свинства. Женщина – статья особая! Существо изящное, требующего изящного подхода. Эстетика общения с Женщиной не терпит жратвы, сальных губ, и масляных взглядов. Меня тошнит от дрыгоножества, созданного исключительно напоказ так, словно корову привязали к железке, и крутят, чтобы продать дороже. И продают этим слюнявым потентам, или импотентам. Одну за другой, одну за другой! Вот не повезло мне, что рядом с домом ни одной приличной поилки нет. А в этой к напиткам в придачу жуткое дрыгоножество: хочешь, не хочешь – смотри, всё равно в цену заложено. Нет, я не брюзжу из-за отпечатка начальственного сапога на собственной заднице. Это совсем другая история. Более противная, но – другая. Там действительно эстетикой не пахнет – просто дерьмо на дерьме, а здесь элементарный конфликт эстетики и свинства. Не люблю. И не мешаю – пусть скачет на здоровье по протезу железяки, если ничего естественно-тёплого найти не в состоянии».

Он поиграл жидкостью в стакане, пытаясь вспомнить, какой это по счёту, сделал глоток, и обнаружил, что стакан снова пуст. Продемонстрировал бармену состояние посуды. Тот поинтересовался взглядом: «Повторить? Или что-нибудь иное?». Брэд подтвердил: «иного не надо!», и решил всё-таки объяснить суть фразы «дерьмо на дерьме» новым бликам в старом стакане. Получаться начало совсем уже неплохо, и дело явно шло к очередной порции, но тут бармен поднял над головой поднос со стилизованной под древнейшую рухлядь телефонной трубкой.

– Господа! – перебивая шум в зале, провозгласил торжественно. – Среди вас есть Брэд Ивгин?

«Что-то очень знакомое! – глядя на раритетную трубу, подумал Брэд. – Фамилия прямо как моя… ну, точно как моя… Чёрт!!!».

Он резко поднял руку над головой, и, повернув большой палец в сторону собственного темени, коротко произнёс:

– Сюда!

Бармен подкатил раритетное чудо ему прямо под нос, Бред кивнул, насколько получилось благосклонно, и подхватил трубу.

– Небесная канцелярия слушает! – провозгласил невежливо, ибо из серьёзных людей ему сейчас никто звонить не мог, а с несерьёзными, именно сейчас, контачить не хотелось настолько, что лучше было отшивать прямо с порога. Во избежание.

Бармен наблюдал за развернувшимся следом действом равнодушно, ибо давно здесь обитал, и насмотрелся всякого. Но в этот раз получалось как-то особенно забавно, ибо хамивший телефону посетитель, хамил ровно до того момента, пока не получил ответ. Что ему там рассказали, бармен не слышал, но видел, какое это произвело впечатление: из парня словно разом вылили всё, что он успел в себя закачать: то есть, трезвел буквально на глазах. Не настолько, разумеется, чтобы вот прямо сейчас в дальний путь на высоких скоростях, но с закрытыми глазами строго по-прямой – запросто.

Положив трубку на поднос, клиент взглядом, кристальным до полной абсолютности, посмотрел сквозь бармена.

– Сколько? – вопросил стенку так, что бармен даже оглянулся. – Сколько? – повторил вопрос, уже сфокусировавшись на бармене, вернувшем физиономию назад.

Слегка озадаченный, тот даже не сразу вспомнил, чего и сколько влилось в странного парня, и почти наугад назвал сумму, чуть превышающую истинные размеры потока.

Парень задумчиво кивнул, явно не совсем понимая, о чём речь, сунул кредитку в приёмник, и набрал цифру, от которой теперь уже бармену стало до нехорошего приятно.

– Бывай, друг! – поднимаясь, сказал щедрый посетитель. – У меня тут работа образовалась. Если больше не появлюсь, когда-нибудь помянешь добрым словом. Если вспомнишь.

Бармен улыбнулся в ответ насколько мог благодарно, проводил необычного посетителя, шедшего так, словно ему в позвоночник стержень загнали, взглядом до двери, и принялся за следующего посетителя.

Брэд вышел на воздух, глянул в небо, осмотрелся по сторонам, и немного постоял, соображая, как быть дальше. То, что спина прямая, и походка ровная, не более чем внешний эффект для стороннего наблюдателя. Сам он прекрасно понимал: в таком состоянии можно идти на взлёт только в экстренном случае. Сейчас был почти такой, хотя и не совсем именно экстренный: срочный вызов к начальству ещё не означал полную мобилизацию. Но именно она была нужна, чтобы явиться к начальству не со свиным рылом пьяной образины.