Группа

Потаповский. Не надо их собирать! Я же тебе ясно сказал: она в Венецию приехала специально встретиться с тобой. Она теперь американка… в общем, не совсем американка… У нее фамилия с приставкой «фон», немецкая. Но она не немка… и не американка…

Входит Клава.

Клава. Хлора села в гондолу!

Рубцова. Что? В какую гондолу?

Клава. Я ей кричу: назад! — плывет вниз по течению с песней.

Рубцова. Ну все! Ее отправлять надо в Союз! Алексей Николаевич, она всю душу мне вымотала! В Риме ни одной ночи не ночевала. Где была? Что делала? Я не знаю! Взял как знающую язык — ни разу не подошла, не помогла. Несет черт-те что про нашу страну! Вот так формируют делегации теперь — дайте им интеллигенцию обязательно и рабочих.

Клава. Рабочая — это я.

Рубцова. Алексей Николаевич, прошу тебя как представителя страны…

Клава. Нина Михайловна, не обращайте вы внимания. Женщина помешана на искусстве, неравнодушна к итальянской песне.

Потаповский. Давайте-ка лучше догоните ее, скажите: это не дешевое удовольствие. У наших людей бывают эксцессы тут в конце маршрута. Гондолы — особая статья. На группу если поделить — это терпимо. Идите попытайтесь на двоих.

Клава. На троих я бы попыталась. И то без посуды. Приятно с советским человеком поговорить. Слава Богу! Наконец-то наш мужчина показался, а то делегация советских женщин уже по гондолам прыгать начала. У вас тут нет наших ребят помоложе? Организуйте для нас круглый стол… Но можно и квадратный.

Рубцова. Алексей Николаевич, Клава — знаменитый на весь северный флот водолаз.

Потаповский. Тебя, Клава, как по батюшке?

Клава. Меня можно и по матушке, просто Клава. Чем я знаменита, Нина Михайловна? Моя фотография на обложке журнала «Работница» была, да и то в скафандре. Так что меня без амуниции никто не узнает. Вы один пришли? Наших ребят не взяли?

Рубцова. Клава, ты разговариваешь с консулом Советского Союза.

Клава. Вы кого консультируете? Меня надо хорошо проконсультировать! Тут есть зимняя обувь недорогая?

Рубцова. Ты опять? Мы в Риме будем целые сутки перед отлетом — все купишь.

Клава. Консул, вы из Рима?

Рубцова. Не из Рима.

Клава. А в Риме-то, оказывается, все дешевле. Я, когда приценивалась во Флоренции, оказалось, почти никакой разницы, а меня всё убеждали: не торопись, приценись.

Рубцова. Я договорилась с посольством, они покажут точки.

Клава. Да, прямо изо всех щелей они повылезут! Из аэропорта — в гостиницу привезли, и духу их не было. Комитетских двух они возили! А я одна без языка металась. Знаете, в чем я несправедливость вижу? Комитетские ездят с делегациями беспрерывно и уже, наверное, впрок покупают, а мы, работяги, раз в жизни сюда попали. У них, у комитетских, целевые поездки. Они за ангорой в этот раз приехали. Они здесь переводчиков забрали и поплыли выбирать ангору. Я во Флоренции на пальцах объясняла итальянцам, какие мне нужны унты… Уж и глаза им вот так показывала: мол, буряты это носят, бу-ря-ты, я-ку-ты… Снег, кричу, холод!.. Толпа собралась, смеются. Думали, наверное, самодеятельность выступает. Стали сообща разгадывать, принесли шубу. Я им кричу: ноги, но-ги! Снег… мороз! Принесли колеса с цепями…

Потаповский. Нина Михайловна, давай разберись! Нам бы поговорить с тобой…

Рубцова (Клаве). Ты зачем сюда приехала?

Клава. Я приехала как знаменосец мира. И я его ни в чем не уронила! Товарищ консул, понимаете, не могу же я всю валюту привезти назад. Я честно говорю: я волнуюсь! Пусть мне дадут советского сопровождающего с языком. Вот Нина Михайловна сказала всем: вечером едем в Общество итальяно-советской дружбы. Никто, кроме нас с Хлорой, не пришел, потому что они ангору утром взяли и опять поплыли в Мэстрэ за кожей. Хлора уплыла. Я должна опять на всех мероприятиях отдуваться?

Потаповский. Хлора — это кто?

Рубцова. Хлоя — ее имя, Хлоя. Помоги мне с ней, Алексей Николаевич, предупреди ее как консул. Честно говорю тебе — боюсь!

Потаповский. Как вам Венеция, товарищи?

Клава. Вы знаете, мне — не очень…

Рубцова. Город — сказка!

Потаповский. Нина Михайловна, я хотел бы продолжить о деле. Я приехал специально в Венецию, чтобы организовать эту встречу…

Клава. Нет! Хватит встреч! Знаете, дайте продохнуть!

Потаповский. По-моему, хорошая мысль пришла Клаве. Давай-ка там на канале, передохни.

Рубцова. Пусть сидит. Я слушаю, Алексей Николаевич.

Потаповский. На вашем конгрессе была представлена влиятельная организация «Блистательные женщины Америки». Это жены членов правительства, жены богатейших людей — вообще элита. Через эту организацию встречу с вами, Нина Михайловна, попросила миссис фон Браун, тоже «блистательная». Живет она сейчас в Калифорнии, богатая женщина, американка.

Рубцова. Ну это я знаю уже.

Потаповский. Что она хочет? Хочет у нас строить завод для наших женщин, не помню уже: парфюмерию или обувь. Второе: хочет перевести на гуманные цели сумму для детских учреждений, короче, больниц, детдомов.

Клава. Второй фронт открывают?

Рубцова. Так, теперь молчи! Что от меня надо? Я, конечно, встречусь. Все равно не я это буду решать.

Клава. Поесть-то хоть дадут на этой встрече?

Рубцова. Ты замолчишь или нет?

Потаповский. Комитет может быть посредником. А для этого тебе надо быть здесь.

Рубцова. Надо мне связаться с Москвой, предупредить хоть. Они знают, что я остаюсь?

Потаповский. Знают. Привыкай, Нина Михайловна, международная работа — это не отчеты по кормам писать. Значит, она пригласила нас с тобой к себе. У нее тут в Италии домина на Средиземном море. Доставит туда на своем самолете. Ко мне секретарь ее приезжал, узнавал, та ли это Рубцова Нина Михайловна. Вот, оставил подарок для тебя.