Грустная дама червей

— Нет. Прямо не писал. Но я чувствовала… между строк. Вы… не сердитесь на меня. — Женщина встала, прошлась по комнате взад-вперед и снова остановилась перед Кариной. — Я… — она вдруг приложила обе руки к груди, — я должна с кем-нибудь поговорить, иначе… сердце лопнет. Трое суток без сна, визу выбила с трудом, до конца не надеялась, что успею, смогу его повидать. Собственно… и видеть-то нечего. — Инна тревожно глянула на Карину сухими, пронзительно светлыми глазами, и та поняла, что кажущаяся ее бесчувственность на самом деле просто шок.

— Я не сержусь, — негромко проговорила она и прибавила: — Олег любил Лелю. По-своему, может быть не отдавая себе в этом отчета, упорно убеждая ее и себя в обратном.

— Это на него похоже. — Инна улыбнулась с грустью. — Он всегда пытался казаться хуже, чем есть на самом деле. Всегда, с самой юности. За ним ведь девочки стали бегать, когда ему пятнадцать исполнилось. Другому бы нравилось, а он говорил, что терпеть не может их ухаживаний. Однажды одноклассница написала ему любовное письмо, а Олег его выбросил в помойку. Отец нашел письмо и закатил скандал: мол, что это за свинство, ему признаются в чувствах, а он, даже не прочитав, выкидывает послание в мусор. Характер у отца был суровый, на мне это не так сказывалось, я ведь ему неродная, а на Олеге — в полной мере. Но и тот не промах, кровь-то одна. Вот и спорили весь вечер, у нас с матерью даже голова разболелась. А ночью я встала воды попить, прихожу на кухню — там Олег сидит. Строчит что-то на листочке и от меня рукой прикрывает. Смотрю, рядом девчонкино письмо лежит, аккуратно так разглаженное по всем замятинам. Тут я и сообразила, что он ответ ей сочиняет. Ночью, чтоб никто не увидел. — Инна села обратно в кресло. Видно было, что ей очень худо, хоть она стремилась это скрыть.

Злость на нее у Карины полностью прошла. Осталось только сострадание и чувство единения в горе, которое постигло их обеих.

На мгновение сю овладело искушение рассказать сестре Олега обо всем: об их любви, тайных встречах, о том, как они вместе играли концерты и вместе же мучились своим предательством по отношению к Леле.

В следующую минуту Карина подавила это желание. Никто не должен знать. Никто, даже эта женщина, которая, несмотря на внешнее спокойствие, переживает сейчас отчаяние, ужас и безграничную боль.

— Спасибо. — Инне удалось немного расслабиться, лицо ее сделалось мягче. — Утром у меня самолет. Вырваться удалось лишь надень. Если бы не встретила здесь вас, не знаю, с какой душой бы улетала. Так хоть с кем-то поговорила о нем, все капельку легче.

Они сидели до самого рассвета, и Инна все рассказывала об Олеге и его детстве, школьных годах, юности. Карина слушала, пыталась представить себе его таким, каким описывала сейчас сестра, и не могла. Утром Инна уехала в аэропорт. Вечером того же дня улетел домой Олегов отец. Квартиру на пятом этаже опечатали и закрыли.

53

Через день после похорон Олега Карине позвонил Веркин муж, Сергей, и сообщил, что Верка родила второго мальчика. Карина поздравила его и сказала, что приедет попозже — видеть подругу и малыша она была сейчас не в состоянии.

Потом приходил следователь.

Он разложил на кухне на столе бумаги, задавал какие-то вопросы, смысл которых Карина улавливала с трудом. Она пробовала отвечать, но, едва произносила имя Олега вслух, горло перехватывал спазм и говорить становилось невозможно.

Следователь терпел и во молчал и ждал, пока Карина придет в себя. Мордастый и парень в пиджаке, действительно оказавшийся наркоманом, сидели в изоляторе, ожидая суда, но теперь ей это было все равно.

Сонное отупение, владевшее ею в первые дни после трагедии, начало проходить. На смену ему наконец пришла боль, такая жгучая и нестерпимая, что от нее хотелось кататься по полу.

Перед глазами у Карины неотступно стоял Олег. Она подробно, в мельчайших деталях вспоминала каждую встречу с ним, каждый их разговор, репетиции, концерты.

Господи, ведь она даже не поцеловала его перед тем, как он ушел в самолет! Не могла — рядом была Леля.

И во время последнего телефонного разговора молчала, как последняя дура, не сказала, как он дорог ей, что она жить без него не может, считает дни до встречи.

Карина так исступленно жалела о том, что не сделала, будто это несделанное могло что-то изменить, предотвратить случившееся несчастье, повернуть время вспять…

Капелла между тем начинала мало-помалу функционировать. Оркестр объявил новый набор и конкурсное прослушивание, хор стал репетировать.

Карине позвонила Любаша и спросила, собирается ли она выходить на работу. Та ответила, что собирается. Они договорились встретиться на следующей неделе.

Карина надеялась, что, начав работать, она хоть немного отвлечется, обретет покой, избавится от бесконечной, изматывающей боли и воспоминаний. Однако этого не произошло.

Едва она переступила знакомый порог, ее буквально затрясло. Все вокруг напоминало об Олеге. Длинный, темноватый коридор, который перед репетициями наполнялся оркестрантами и становился тесным, гулкое, просторное фойе, где Карина так часто сидела, дожидаясь, пока закончит работу струнная группа, маленький, душный буфет, низкий и широкий подоконник, заменявший им столик. И даже рогатая вешалка в углу кабинета Михалыча — Олег любил вешать на нее свою куртку.

Карина, стараясь не смотреть по сторонам, прошла в камерный зал, села за инструмент, поставила на пюпитр ноты, начала играть.

Руки не слушались, мазали мимо клавиш, нотные значки сливались перед глазами в неразборчивую пестроту.

Любаша всю репетицию терпеливо молчала. обращаясь с замечаниями лишь к хористам, только едва заметно морщилась при каждом грязном Каринином аккорде. Потом, когда спевка окончилась и зал опустел, она подошла к фортепьяно. Долго и внимательно глядела на Карину, наконец вздохнула и проговорила, приглушив слегка свой зычный голос:

— Иди домой. Придешь, когда сможешь, а так — толку нету.

Карина ушла и целыми днями сидела в квартире, выходя на улицу лишь затем, чтобы купить продукты.

Единственным человеком, с которым она теперь общалась, была Тамара. Та тоже прикипела к Карине, часто приезжала к ней домой после работы и оставалась в течение вечера, иногда до поздней ночи.

Карина невольно сравнивала ее с Инной. У обоих с братьями была примерно одинаковая разница в возрасте, обе пережили одинаковую трагедию, но вели себя по-разному.

В отличие от сдержанной Инны, Тамара никак не могла успокоиться, принять случившееся как неизбежное, то и дело принималась плакать навзрыд. ища у Карины утешений.

Вместе они съездили на кладбище.

Снег уже полностью растаял, стояла апрельская распутица. Карина долго возилась в земле, сажая семена петунии и маргариток, накрывая их пленкой, чтобы всходы не погибли от заморозков.

Они с Тамарой работали порознь — могила Вадима находилась чуть дальше, через аллею от Лелиной с Олегом. Окончив посадку, Карина разыскала ее.