Грязная королева
Шрифт:
Вот и отлично.
Пусть, сука, ноет. Пусть знает, что значит разозлить его.
– Я все поняла…
– Ничего ты не поняла!
Злобно выкрикнул он, сжимая ее руку изо всех сил, отчего она лишь поморщилась. Тео удовлетворенно хмыкнул.
– Как скажешь. Не поняла, - жалобно пропищала Астория, в глазах которой появились слезы боли. Завтра на ее руках будут красоваться синяки. И похер. Ее проблемы.
– Неужели ты не любишь меня, Астория?
Вкрадчивым голосом поинтересовался Нотт, заранее зная ответ.
– Ты же знаешь, что люблю…
Хитрая усмешка появилась на губах.
– Тогда почему ты не хочешь сделать этого ради меня?
Астория молчала, опустив глаза. Неужели он действительно не понимал, насколько противно целовать Малфоя, а думать о нем? Конечно понимал. От этого становилось еще больнее.
– Я сделаю, - тихо сказала она, чувствуя на глазах слезы.
– Вот и умница.
Холодные губы коснулись ее щеки, и он ушел, оставив ее в одиночестве.
Оставив ее умирать.
Кто бы мог подумать, что такое чудесное утро закончится так паршиво.
________________
СЕЙЧАС
От одиночества хотелось кричать. Орать, визжать, лезть на стену, драть на себе волосы. Разговаривать с собой стало невыносимо. Почти так же, как и слышать рычание за окном.
Он не приходил уже три недели.
Три гребаных недели она безвылазно сидела в до смерти надоевшей комнате, получая еду от домовиков ночью. Или утром. Только в то время, когда она спала. Вероятно, это была его новая изощренная пытка.
“Я никому не позволю тебя обидеть, Грейнджер. Даже себе.”
Серьезно? Она серьезно поверила Малфою?! От собственной глупости захотелось рассмеяться. Вот только было совсем не смешно. Гермиона боялась, что еще пара дней, и она сойдет с ума. А может она уже это сделала?
Где-то со стороны кресла послышался знакомый смех, заставивший Гермиону подскочить с бешено колотящимся сердцем:
– Гарри?
Сама нереальность этого предположения хлестко била по лицу, но где-то в глубине души теплился маленький лучик надежды, который проедал отчаяние, теснившее грудь.
Тишина. Ну конечно. На что она вообще рассчитывала? Что ее друг воскреснет из мертвых, чтобы поговорить с ней? Глупая, глупая.
Гермиона уткнулась носом в ладони, пытаясь не замечать подступившие слезы. В последнее время она плачет слишком часто. Практически каждый день.
Потому что изменилась.
Той Гермионы, состоявшей в “Золотом трио” и лучшей ученицы Хогвартса больше не существовало. Сейчас она была…грязнокровкой. Шлюхой Малфоя. Женой Малфоя, что гораздо страшнее.
Даже если бы Гарри был жив, он бы с презрением отказался от нее. Так же как и Рон. Она навсегда потеряла своих друзей не два года назад, а тогда когда таяла в объятиях Пожирателя.
Истерика сдавила горло.
– Все хорошо, Гермиона, - ласковый голос. Наверное, то, что она испытала, - когда услышала этот голос, - нельзя описать словами. Даже самыми громкими. Даже самыми выразительными.
Просто… Просто в один момент дыхание сперло. Просто одновременно хотелось рвать на себе волосы от осознания того, что ты сошла с ума, и визжать от радости, слушая такой родной, такой понимающий голос.
Руки взволнованно тряслись, но решиться поднять голову она не могла. Слишком больно будет обнаружить пустоту. Наверное, это даже сломает ее. Наконец-то доломает. Гарри сделает
то, чего не удалось Малфою. Вернее не Гарри, а его отсутствие.Из груди вырвалось хриплое рыдание.
– Эй, ты что, мне не веришь?
Дрожь сотрясла ее всю. От волос на макушке до кончиков пальцев. Он уже говорил с ней так. Когда Рон после матча целовался с Лавандой. Воспоминание ударило новой порцией боли.
Можно ли скучать по человеку так, что при упоминании его имени хочется выть? Так, что его голос, который раздавался в воображении, пробирал до косточек?
Да. Можно. И она скучала по друзьям именно так.
Черт, Гермиона готова была содрать шкуру собственными руками, лишь бы… С ними все было в порядке? Нет. Никакого “в порядке” уже не будет. Она готова была содрать с себя шкуру, лишь бы это сумасшествие не прекращалось.
Твою ж мать. Она готова была лежать в больнице Святого Мунго, но слушать при этом голос Гарри. Вот она - грань.
– Гермиона…
Уже дрогнувшим голосом, слегка неуверенно. Так, что она бы закричала от боли. А вместо этого - лишь участившиеся дыхание и громкое сердцебиение, ударяющее по ребрам, прорывающееся к глотке.
Мерлин, да за что?!
Гермиона нерешительно подняла голову и моментально подавилась новой истерикой. Такой сильной, эмоциональной, что голова закружилась. Скорее всего, она даже на какую-то секунду умерла. Или чуть больше?
Его изумрудные глаза смотрели на нее с всепоглощающей любовью.
– Гарри… Я, - внезапно она почувствовала себя безумно виноватой перед ним. За то, что сбежала тогда. За то, что не смогла сейчас. Гермиона опустила глаза, хрипло прошептав: - Прости меня.
Что-то тяжелое ухнуло вниз. Стало легче. Гермиона, наконец-то, вдохнула полной грудью. Вероятно, подсознательно она давно жаждала этого. Просто сказать ему прости. За то, что подвела их всех.
– Не извиняйся, Гермиона, - он ласково потрепал ее по голове, и, несмотря на показную веселость, его голос был пропитан пронзительной грустью.
– Ты ни в чем не виновата. Я бы на твоем месте…
И тут какая-то струнка с треском порвалась, выпуская наружу все то, что она тщательно держала в себе. Сердце пропустило удар, и она со слезами на глазах стала кричать на него, захлебываясь в собственных словах:
– Не смей! Не смей, слышишь?! Ты бы на моем месте никогда так не поступил! Потому что ты не такой! Ты герой, Гарри! Ты бы никогда не поступил так, как я! Ты, черт возьми, остался бы там до последнего! До самого, мать его, конца!
Опустошение затопило ее с головой. Гермиона смущенно смотрела на Гарри, рука которого замерла в ее волосах. Паническая мысль о том, что он сейчас пропадет, заставила вцепиться в него из последних сил. До боли в пальцах.
– Ты права, - с легкой печалью прошептал он, прижимая ее к себе.
– Но это не значит, что я считаю, что поступил бы правильно.
Повисла тишина. Гермиона судорожно сжимала рукав Гарри, боясь снова потерять его. Она прикрыла глаза, позволяя себе такую роскошь как просто расслабиться. Чувствовать.
– Возьми меня с собой, Гарри…
Еще крепче сжала его в объятиях. Как же хотелось раствориться в таком родном и любимом запахе, сжимать такие знакомые и привычные руки. Просто быть рядом с ним.