Грязная королева
Шрифт:
– Грейнджер, ты что - разговариваешь сама с собой?
– презрительный голос ворвался в ее голову подобно смертоносному вихрю, разрушая только что построенный мирок. Гермиона в ужасе распахнула глаза и поняла, что обнимает подушку.
Просто. Подушку.
Не было никакого Гарри.
Придумала.
Придумала. Слово ударило по черепной коробке, отбивая от нее маленькие кусочки. Она дернулась.
Малфой. Это все из-за него.
– Я ненавижу тебя, Малфой, - прошептала она так тихо, что была не уверена, услышала ли она сама эти слова.
Он непонимающе
– Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
– она накинулась на него, проходясь ногтями по щеке, которую он от неожиданности не успел прикрыть.
– Я так сильно тебя ненавижу! Мерлин, умри же!
В полном шоке он прижимал к себе ее брыкающееся тело, сплошь покрытое синяками, пытаясь понять, прикидывается ли она или реально сошла с ума? Грейнджер наступила ногой ему на туфлю, и он, не сдержавшись, с отвращением откинул ее на кровать. Она плакала.
– Ты такая дура, - выплюнул он, но совершенно беззлобно. Не так, как следовало. Не так, как хотел. Живот скрутило спазмом отвращения. Конечно, блять, отвращения.
Она не отвечала, все так же вжимаясь в кровать всем своим маленьким существом. На секунду возникла такая абсурдная, но такая нужная мысль: а смог бы он почувствовать? Еще раз. Что-нибудь настоящее.
Драко тряхнул головой, отгоняя это от себя. Он не хотел умирать еще раз. Одного раза вполне достаточно.
– Прекрати ныть.
Она на мгновение застыла, но потом начала сотрясаться с новой силой. Он вдохнул воздух через зубы, прикусив губу.
– Грейнджер…
– Малфой, пошел к черту, ладно?
– это вышло настолько жалобно, но в тоже время с таким вызовом, что он даже опешил. Что он может на это ответить? Что он вообще может сказать ей? И как, черт возьми, грязнокровка разговаривает с ним?
Он не знал. Видит Мерлин, не знал, что делать дальше.
Рот открылся, чтобы выдать в ответ какую-нибудь никому не нужную колкость.
– Грейнджер…
И все? Действительно, как, блин, оскорбительно.
Драко поморщился от досады, принявшись растирать виски руками в надежде вернуть мозгу работоспособность. Зачем? Чтобы мастерски сделать больно своей жене?
Какая ирония.
Рука, было поднятая для того, чтобы утешить ее, безвольно опустилась. Наверное, сейчас к нему бы подошло выражение “руки опустились”. Во всех смыслах.
– Грейнджер.
Она повернула к нему заплаканное лицо, выражавшее немой вопрос, а он не знал, что сказать. Он даже не знал, зачем снова произнес ее фамилию. Бывшую.
– Иди сюда…
Мгновение - и заплаканная Грейнджер в его объятиях. Зарылась носом в его рубашку так, что он сквозь нее чувствовал горячие слезы, капающие из ее глаз.
Что вообще происходит?
Вытащите ее из меня кто-нибудь. Она мешает дышать.
Рука оказалась на ее талии прежде чем он осознал это. Прижала ее еще ближе, хотя мозг злобно кричал об обратном. Какой, к черту, мозг, когда нос заполняет запах фруктов?
Ее запах.
– Гермиона…
Она приподняла голову так, что их носы соприкоснулись. Ее дерзкий взгляд врезался в его глаза, а он, - вместо
того, чтобы разозлиться, - усмехнулся краешком рта.Через секунду Грейнджер вывернуло наизнанку.
========== Глава 15 ==========
I’d give it all to you
I offer up my soul
It’s already over, already over now!
Red – Already Over
Его трясло, словно в предсмертной конвульсии. Все тело ломило от невероятной боли. Откуда она вообще взялась? Ответ лежал на поверхности, но, в который раз изгибаясь дугой, он все равно упускал его.
Это было как “Круцио”. Только на расстоянии.
В носу защипало от сильной концентрации едкого запаха. Что-то старательно пыталось вырваться из горла в глотку, но он не позволял. Так было нужно. Он не может показать, что сдался - будет еще больнее.
И плевать, что где-то так же мучается Астория. Из-за него, между прочим. Какая-то безумно-мерзкая гордость на пару секунд затуманила сознание. Захотелось смеяться.
От осознания того, какой он, черт возьми, говнюк, хотелось в голос смеяться.
Но на самом деле было не до смеха. Зубы вонзились в нижнюю губу, и вместо крика послышалось всего лишь сдавленное рычание. Браво, Нотт. Личное достижение. Причем, за последние годы, самое значительное достижение. Если, конечно, не вспоминать ту ночь, когда Малфой застал их с Асторией. Этим он будет гордиться всю жизнь.
Снова дикая улыбка на лице. Даже не улыбка - оскал. Почти звериный. Он всегда превращался в зверя, когда ему угрожала опасность. Именно ему. Потому что собственная жизнь важнее любой другой.
Заученное на зубок правило. Аристократов с детства учили этому. А он был идеальным представителем своего семейства.
И именно поэтому сейчас был один. Каждый же, блин, сам за себя. Плевать, даже если каждая кость будет ломаться в десяти местах, даже если от него останется только кровавое месиво. Интересовало лишь одно.
Люциус мстил за сына или за себя?
Из соседней комнаты раздался крик Астории.
Сука. Зачем же позориться? Нужно терпеть. В конце концов, уже давно пора привыкнуть. Их учили этому с детства: молча принимать наказание. Без криков. Без слез.
В мыслях промелькнул образ Гермионы. Маленькая. Единственная, у кого получилось заставить его жить. Именно жить, а не существовать согласно каким-то там правилам.
Гермиона.
Он так и не смог полюбить ее больше себя. Или просто не преодолел привычку? Или что, блять, еще могло заставить его спрятаться за ней от оборотней?!
Черт, Нотт. Какой же ты эгоист.
Еще один душераздирающий крик Астории. Хотя куда там душераздирающий - фальшивый. Просто вылепленный из фальши для того, чтобы ее простили. Может, даже приласкали.
Тео был абсолютно уверен, что не более чем через час будет слышать уже не ее крики, а ее стоны. Она будет изгибаться под Люциусом, но представлять его, Нотта. Это можно было назвать маленькой местью.
Ногти будто бы оторвались, но он прекрасно понимал, что все было в порядке. Быстрый вскрик все-таки сорвался с непослушных губ, которые не должны были выпускать его.