Грязные деньги

— Не знаю, — буркнул Ли.

После еще одной паузы Ли глубоко затянулся и сжал локоть Кларка.

— В свое время, — сказал он уже с привычной улыбкой на лице, — Тедди Рузвельт [47] любил повторять: пытаться никогда не поздно. Лучше разбить башку, пытаясь что-то сделать, отдышаться и снова получить по морде, чем прозябать нею жизнь, как все эти мерзкие людишки.

18

Длительная полоса невезения, начавшаяся еще в 1976 году, продолжалась и весь следующий год, захватив затем и 1978-й — последний год жизни Ли Чагры. Неприятности, следовавшие одна за другой с возрастающей скоростью, напоминали теперь старый товарняк, который, потеряв управление, с грохотом мчится навстречу неминуемой катастрофе. За исключением нескольких старых клиентов, таких, как Джек Стриклин, в адвокатскую контору Ли уже никто не обращался, и дела у него шли из ряда вон плохо. Родственники, казалось, ничего не замечали и продолжали строить грандиозные планы на будущее и сорить деньгами, будто это были семена, которые непременно прорастут, стоит лишь посеять их.

47

Теодор Рузвельт — президент Соединенных Штатов Америки с 1905 по 1909 гг. — Прим. перев.

Джо все еще носился с планами вложить 100 000 долларов в модную дискотеку, хотя Ли и отверг эту идею. Планы самого Ли наладить производство и сбыт наисовременнейших телевизионных антенн, которые могли бы принимать передачи со всего мира (даже из Новой Зеландии), потерпели фиаско, обернувшись потерей многих тысяч долларов. Мать отправилась в очередное путешествие, а Пэтси продолжала неистово скупать драгоценности, хотя их у нее было уже столько, что хватило бы на балласт для целого линкора. Всего несколько лет назад женщины из семьи Чагры одевались скромно, если не сказать старомодно, что лишь подчеркивало их естественную грацию, красоту и верность традициям. Теперь же они стали походить на жен каких-нибудь нуворишей, собравшихся на благотворительном бале. Одна женщина-адвокат из Эль-Пасо рассказывала, что видела одну из них в вычурном платье с блестками и в туфлях с прозрачными пластмассовыми каблуками, внутри которых плавали маленькие золотые рыбки. Другую женщину из семьи Чагры видели в норковом жакете и гетрах в жаркий летний день, когда на улице было более тридцати градусов. Муж Пэтси, Рик де ла Торре, все еще служил вице-президентом "Ферст стейт бэнк", где девять лет назад работал посыльным. Но Ли знал, что параллельно с этим тот участвует в подготовке весьма сомнительной операции по контрабанде наркотиков вместе с Майком Холлидеем и Джо Рентерией — певцом из местного ночного клуба, которому вот уже несколько лет протежировал Ли. Джимми и его новый приятель Генри Уоллес продолжали заниматься контрабандой в Форт-Лодердейле. Несмотря на то что всего несколько недель назад береговая охрана задержала одно из его судов с контрабандой, Джимми продолжал бездумно сорить деньгами. Он позвонил по телефону и сказал, что все в порядке, что пограничники не смогли установить принадлежность судна, что еще до того, как они успели засечь его, Джимми с товарищами удалось выгрузить одиннадцать тонн марихуаны. Через полтора месяца должно прибыть другое судно, сказал он, а пока он отправляет в Эль-Пасо Генри Уоллеса с мешком денег для мамочки.

В январе 1978 года все семейство, за исключением Пэтси и Джо, который должен был остаться в Эль-Пасо и разобраться с несколькими срочными делами, вылетело во Флориду на свадьбу Джимми. К этому времени Джимми и его подруга Лиз Николс ожидали прибавления. Если Джимми был склонен буйствовать лишь временами, то Лиз была настоящей бомбой замедленного действия. Дочь кадрового офицера, Лиз с четырнадцати лет общалась с богемной публикой гораздо старше себя по возрасту. Дружбу она водила в основном с бизнесменами и людьми из театра. В шестнадцать лет она сошлась с 53-летним писателем, актером и бизнесменом по имени Шарль Шове, который мечтал стать голливудской кинозвездой и продюсером и уговорил Лиз сбежать вместе с ним в Калифорнию. Знаменитостью он не стал, но кое-какую известность все же приобрел, когда был арестован при попытке продать кокаин одному актеришке, который оказался агентом из Управления по борьбе с наркотиками. Некоторое время Лиз пришлось провести в колонии для несовершеннолетних. Ли был адвокатом Лиз и ее любовника. Вот так они и познакомились. А вскоре Лиз стала членом семьи Чагры. Джимми влюбился в нее с первого взгляда. Лиз, возможно, была одной из любовниц Ли, но именно это обстоятельство и влекло к ней Джимми, хотя никому в этом он никогда бы не признался. До своей свадьбы в январе они уже прожили вместе несколько лет. Темпераментная девушка с довольно острым язычком, Лиз иногда впадала в глубокую меланхолию и пыталась даже наложить на себя руки. Незадолго до переезда во Флориду она как-то надела бледно-лиловое шелковое платье, погасила свет, включила тихую музыку и проглотила столько таблеток снотворного, что их хватило бы на пятерых. Но это самоубийство в голливудском стиле было предотвращено случайным телефонным звонком одного торговца наркотиками, который разыскивал Джимми.

Гости были поражены великолепием огромного дома, купленного Джимми и Лиз в Форт-Лодердейле. Он стоил в глубине большого участка, как и дом Ли на Фронтера-роуд в Эль-Пасо. Как и дом Ли, он был окружен высокой стеной и имел сложную систему сигнализации с множеством электронных запоров и камерами внутреннего телевидения. При доме имелась конюшим и плавательный бассейн — такой же большой, как и у Ли. Джимми сказал старшему брату, что после очередной крупной операции он переедет в Лас-Вегас и отгрохает себе такой дом, что этот будет казаться приютом для бродячих собак.

Рано утром 2 марта оперативная группа до зубов вооруженных агентов из Управления по борьбе с наркотиками и Бюро по алкогольным напиткам, табачным изделиям и огнестрельному оружию арестовала трех контрабандистов, членов банды Джо Рентерии, в международном аэропорту Эль-Пасо. Сам Рентерия находился в это время в Мехико. Узнав об аресте, он куда-то исчез. Рика де ла Торре — зятя Ли — среди арестованных в аэропорту не было, однако несколько недель спустя Рика, а также его друга из Лос-Анджелеса Бена Гарсию привлекли к суду вместе с другими участниками предполагавшегося преступного сговора. Наркотиков при аресте обнаружено не было. Да они и не могли быть обнаружены, потому что с самого начала вся эта затея была ловушкой, устроенной властями. Агснтом-провокатором был бывший уличный торговец наркотиками из Эль-Пасо по фамилии Ричард Гросс. Заведуя теперь лечебницей для страдающих ожирением около Сан-Хосе (штат Калифорния), он решил пощекотать себе нервы, согласившись, повинуясь гражданскому долгу, сотрудничать с Управлением по борьбе с наркотиками.

Хотя Рентерия, Холлидей и другие уже несколько месяцев говорили об операции с контрабандой марихуаны, дальше разговоров дело не шло. У них не было ни пилота, ни самолета, ни даже поставщика. "В тот момент все казалось довольно безобидным", — вспоминал впоследствии Рик де ла Торре. Но затем, через две недели после рождества, Бен Гарсия случайно встретился с Ричардом Гроссом, которого когда-то знал. Тот стал рассказывать о невероятных приключениях, связанных с тайной перевозкой кокаина и марихуаны из Перу в Мексику. Уже через пять минут они "вступили в сговор". Гарсия рассказал об этом Джо Рентерии, а тот оповестил всех остальных. В течение последующих нескольких недель Рентерия несколько раз встречался с Гроссом и одним пилотом по имени Майк Моран, который в действительности был агентом из Управления по борьбе с наркотиками. Все началось с отработки плана контрабандной доставки восьми тонн "травки" из Колумбии: Рентерия когда-то был на гастролях в Колумбии и теперь хвастался, что у него там есть какие-то связи, хотя на самом деле это было лишь плодом его воображения. Гроссу удалось убедить его в том, что, коль скоро они собираются заняться контрабандой марихуаны, почему бы не попробовать переправить и немного кокаина. Всякий раз, когда незадачливые контрабандисты сталкивались с очередной неразрешимой проблемой (где найти пилота, самолет, место для дозаправки, посадочную полосу в Колумбии, Мексике или Техасе) и когда их планы, казалось, должны были вот-вот провалиться, агент-провокатор и сотрудник Управления по борьбе с наркотиками непременно находили выход из положения. Рентерия совершил несколько поездок в Мексику и Колумбию, оставляя за собой длинный след в виде всевозможных регистрационных записей в аэропортах, отелях и на телефонных узлах, т. е. все то, что было так необходимо "наркам" для предъявления в суде в качестве вещественных доказательств. Певец из ночного клуба придумал даже множество кодов для использования в ходе предстоящей операции: клички ее участникам, телефонные и радиокоды. У него хватило ума записать все это собственной рукой и передать Гроссу, который в свою очередь отдал коды агенту Морану, а тот запечатал их в конверт как вещественное доказательство. Рентерия так уверовал в свои возможности, что порой его уже стало заносить. Однажды он стал хвастаться, будто был организатором знаменитой операции в Ардморе. Когда Управление по борьбе с наркотиками увидело, что улик уже вполне достаточно, оно решило действовать. К сожалению, Джо Рентерия избежал ареста и стал лицом, скрывающимся от правосудия, как и Майк Холлидей. В сети к "наркам" попала лишь мелкая рыбешка: де ла Торре, Гарсия и уголовник-рецидивист Фред Белла.

Когда Ли и Джо Чагра ознакомились с материалами дела своего зятя, они поняли, что у Управления по борьбе с наркотиками почти нет веских доказательств. Рик де ла Торре действительно присутствовал на двух-трех "встречах", где были и Гросс, и Моран. Рентерия в самом деле приезжал в Эль-Пасо на автомашине Рика и Пэтси. Кроме того, Рентерия представил Рика своим "банкиром", что было действительно так только теоретически, но не так, как это представляли сотрудники управления. По мнению Ли, самое худшее, что грозило Рику, был приговор к пяти годам тюрьмы, да и то с отсрочкой исполнения.

Но когда было предъявлено официальное обвинение, братья оторопели от изумления. Джеймсу Керру удалось разбить обвинение в так называемом преступном сговоре на четыре пункта: 1) сговор с целью незаконного ввоза марихуаны; 2) сговор с целью хранения марихуаны; 3) сговор с целью незаконного ввоза кокаина; 4) сговор с целью хранения кокаина. Таким образом, прокурор явно надеялся упрятать Рика в тюрьму на сорок лет. Керр стал специалистом по части дробления обвинения в преступном сговоре на несколько пунктов. Различные апелляционные суды разошлись во мнениях относительно конституционности подобного подхода. Судьи двух апелляционных судов постановили: если прокурор требует "наказания за два составных элемента одного и того же сговора", то это, по существу, является привлечением к судебной ответственности дважды за одно и то же деяние. Судьи двух других апелляционных судов придерживались иного мнения. Как бы там ни было, Джеймс Керр твердо решил предъявить обвинение из четырех пунктов, а судья Джон Вуд был готов председательствовать на соответствующем судебном разбирательстве. Ли предстояло в первый и последний раз после дела Джека Стриклина столкнуться с Керром и Вудом в суде.

Поскольку Рик де ла Торре и Бен Гарсия к суду привлекались впервые, было решено рассматривать их дела вместе. Фред Белла — третий участник преступного сговора — имел давний и весьма внушительный список судимостей, поэтому он должен был предстать перед судом отдельно. Ли и Джо Чагра избрали довольно простую тактику защиты: де ла Торре и Гарсия должны были отрицать всякое преднамеренное, сознательное и добровольное участие в сговоре. Вся причастность Гарсии сводилась лишь к одному разговору с Гроссом и парочке телефонных звонков. Рик признал, что действительно находился в машине с федеральными агентами во время их восьмиминутной поездки в аэропорт и что Джо Рентерия представил его как своего "банкира". Однако он отрицал, что вел какие-либо переговоры относительно контрабанды марихуаны. Он также решительно отверг утверждение Гросса, будто он, Рик де ла Торре, приписывал себе организацию операции в Ардморе. Гросс, видимо, путал его с Джо Рентерией.

Присяжные признали де ла Торре и Гарсию невиновными по первым трем пунктам обвинения и виновными по последнему пункту: сговор с целью незаконного ввоза марихуаны. Судя по всему, это было компромиссным решением. Вуд вынес каждому максимальный приговор: пять лет тюремного заключения с последующими десятью годами условного освобождения под специальным надзором и штраф в 15 000 долларов. Хотя приговор, казалось, был более или менее справедливым, Керр сильно расстроился. Когда присяжные трижды произнесли: "не виновен", Джо Чагра заметил у него на глазах слезы. Позже Керр утверждал, что присяжные все же признали справедливость его обвинений. "Присяжные сказали, что де ла Торре был крупным контрабандистом наркотиками. А это означает, что я выиграл дело". Но кое-кто все же считал, что прокурор воспринял приговор как личное поражение — первое в суде под председательством Вуда в Эль-Пасо. Возможно, Керра расстроило просто то, что он проиграл дело братьям Чагра, а возможно, он действительно считал, что зять Ли и Джо заслуживал сорокалетнего тюремного заключения. Какими бы мотивами он ни руководствовался, Керр предпринял еще один шаг, шокировавший почти всех, включая его собственного босса Джеми Бойда, Он составил список всех ответов де ла Торре под присягой и подготовил новое обвинение, на сей раз — в неоднократной даче ложных показаний. За каждое такое показание обвиняемому грозило пятилетнее тюремное заключение.

Первоначальный список ложных показаний, составленный Керром, был в конечном итоге сокращен министерством юстиции до пяти пунктов. Рик де ла Торре был признан виновным в даче ложных показаний в одном случае и отбыл за это наказание. Но, как это ни парадоксально, наказание за участие в преступном сговоре ему отбывать так и не пришлось.

В начале лета Ли и Джо Чагра поехали к своему брату Джимми в Форт-Лодердейл. Несколько месяцев назад было разгружено судно с самой крупной партией марихуаны, и Джимми теперь буквально купался в деньгах, пребывая в отменнейшем настроении. Но в течение последних нескольких недель был произведен целый ряд арестов, и Джимми уже готовился свернуть дела и перебраться в Лас-Вегас.