Грязные игры

Вскоре он вернулся в Москву и начал преподавать в разведшколе Управления. Выдержал один семестр и запросился на оперативную работу. В качестве паллиатива ему предложили должность заместителя начальника Управления и кураторство над службой безопасности. В общении с окружающими, вероятно, вследствие травмы и неутоленной жажды дела, Савостьянов был груб, неуживчив и, раздражаясь, изъяснялся матом, переплетая его витиеватыми арабскими проклятиями. Внешне он походил на черного угрюмого бульдога, украшенного щеточкой насеровских усов с проседью на самых кончиках.

Седлецкий был знаком с генералом более двадцати лет. Еще в институте они встретились в комитете комсомола, где студент Седлецкий представлял курсовое бюро, а аспирант Савостьянов - партийную организацию. Они довольно близко сошлись - по-землячески. Оба были из Ростовской области.

Потом снова оказались вместе в разведшколе Управления. Здесь Седлецкого натаскивали на работу в Иране и Афганистане, а Савостьянов готовился к "нелегалке" в Египте.

Вот так близко они не виделись почти год. Сдал генерал - под глазами мешки, лоб в испарине, складки вокруг рта закаменели. Теперь он еще больше походил на бульдога. На больного и старого бульдога. Выбравшись из-за стола, Савостьянов побрел, сильно хромая, к окну, из которого открывался вид на сад ЦДСАи новые дома Олимпийского проспекта. Закурил и спросил:

– Тебе арабисты не нужны?

– Хорошего человека всегда пристроим. По блату. А если серьезно...

– Я серьезно и спрашиваю!
– перебил генерал и повернулся к Седлецкому.
– Пора, чувствую, в отставку уходить.

– Так все плохо?
– насторожился Седлецкий.

– Хуже некуда, Алексей... Все, суки, сговняли, про...бли! Всякая шелупонь, всякая бумажная потаскушка, твою мать, звонит мне по обычному городскому телефону! А? Как в баню звонит насчет свободных нумеров! Президент, видите ли, поручил составить справочку. Причем быстренько. А? Быстренько, аннанин кейсим! Естественно, я этого придурка отшил. И приказал адъютанту больше не соединять. Что ж ты думаешь?

– Позвонил другой придурок, - предположил Седлецкий.
– Чином повыше.

– Верно, - согласился генерал.
– С тем же поручением... Они там что, с ума посходили? За кого нас держат? Вообще, откуда они знают о существовании Управления? Нет, надо уходить к едрене фене, алларахим...

– Ну и правильно, - после небольшой паузы сказал Седлецкий.
– Без работы не останешься.

С нового учебного года возьмешь группу первокурсников. Не забыл, полагаю, разницу между дивани и магриби? А между таликом и насталиком?

Генерал прохромал к столу, взял старый конверт и стремительно начертал четыре раза одно и то же предложение справа налево, в столбик. Перебросил конверт Седлецкому, который развалился в единственном гостевом кресле. Тот полюбовался классическими разновидностями арабского письма и заметил:

– Прекрасно, Юра, прекрасно... А я так не умею. Кстати, не разберу последнее слою.

– В Алжире и Тунисе так называют евнухов.

А восточнее, в Ираке или в Сирии, это слово обозначает ругательство.

– Какое?
– с научным интересом поднял глаза Седлецкий.

– Очень простое - мудак!

– Ты бы порвал листочек, - посоветовал Седлецкий.
– Не дай Бог, сыщется еще какой арабист.

И узнает, кого ты евнухом окрестил. Не вводи ближних в грех стукачества!

Генерал бросил конверт в пепельницу и поджег.

– Значит, вместе преподавать будем, Юрии 11етрович?

– задумчиво спросил Седлецкий.
– А тут пусть командуют эти... Как их в Ираке зовут?

Савостьянов разбил спичкой слой пепла и вздохнул.
– Ладно, замнем, Алексей. Это я поплакался тебе в жилетку. А вообще-то вызвал по делу. Вот, познакомься.

– Аналитическая записка, - вслух прочитал Седлецкий заголовок ксерокопии.
– Первое: подготовить общественное мнение к возможности коммунистического реванша...

Он пробежал взглядом листок и пожал плечами.

– Бред какой-то!

– Бред?
– прищурился Савостьянов.
– Нет, голубь... За этим бредом деньги, амбиции, оружие, ненависть. Поэтому, так сказать, в порядке бреда создано оперативное подразделение под моим чутким руководством. Ты возглавишь группу. Часть людей ждут в Ставрополе, часть останется здесь, в Москве, на случай обострения ситуации.

– Дай-ка еще раз посмотреть, - попросил Седлецкий и долго вчитывался в короткие строчки аналитической записки.
– Остаюсь при своем мнении - это бред. Однако при благоприятных обстоятельствах, при четкой организации дела...

– Вот именно, - вздохнул генерал.
– Когда ты узнаешь, кто за этим стоит, то поймешь, что четкости им не занимать стать.

– Людей из моей группы я знаю?

– Вполне возможно. Они вот-вот должны подойти.

Тут и звякнул телефон. Генерал послушал секунду и приказал в трубку:

– Поднимайтесь!

Когда открылась дверь, Седлецкий улыбнулся:

– Можно было сразу догадаться...

В поношенной, чуть мятой полевой форме, успевший обгореть на раннем южном солнце, Мирзоев выглядел обычным ветераном глухого гарнизона, неожиданно командированным в Москву. Зато Акопов смотрелся так, словно только что выбрался из темно-вишневого "Вольво", который досаждал Седлецкому на повороте с Тверской: шикарный костюм, толстая золотая цепь на шее, модные туфли.

С Седлецким оба поздоровались сдержанно, косясь на заместителя начальника Управления.

– Садитесь, - сказал генерал.
– Спихни папки на пол, Акопов, и бери стул.

Савостьянов подмигнул Седлецкому.

– Ну. Алексей Дмитриевич, одолевают вопросы?

– Одолевают, - согласился Седлецкий.
– Например, хотелось бы понять, каким образом майор Акопов...

– Майор Акопов недавно соизволил вернуться на службу, - с усмешкой доложил генерал.
– Побегал и вернулся. От конторы не сбежишь. Так, Акопов? Ну вот... После служебного расследования бег на длинную дистанцию майору простили. И даже зачли, по-моему, в качестве командировки внедрения. Не знаю, правда, в какое болото он внедрялся.

– Зачесть-то зачли, - пробормотал Акопов, - а командировочные не выписали, товарищ генералмайор. Зато все, что я в этом болоте заработал, приказали внести в кассу конторы. А потом мы еще говорим о стимулах...

– Не наглей, братец, - построжал генерал.
– Скажи спасибо, что тебя не повесили. Ну-с, а майора Мирзоева мы отозвали в резерв управления кадров Минобороны. Пусть поболтается в резерве. Пока не потеряется. Ничего, солдат спит, а служба идет. С жильем вопрос решил, Мирзоев? Ну, молодец. А теперь к делу.