Гудвин

– Ну чего ещё?
– набычилась та.

Но Миша, казалось, ментально покинул помещение. Вместо ответа он достал из кармана сигарету и поджёг её, чтобы выдохнуть густое облако дыма в потолок.

– Ты с ума сошёл, что-ли? А ну вон отсюда!
– неистово заверещала Лариса.

Сначала Миша не ответил. Но потом прозвучал его голос, словно из могилы. Рука с зажжённой сигаретой задрожала, взгляд опустился на пол.

– Меня бросила девушка, - сказал он и начал загибать пальцы на левой, свободной руке.
– Моего друга посадили в какую-то... кладовку. В меня стреляли. Потом пырнули ножом. И ещё я чуть не сгорел.

Его безумный взгляд переместился на Ларису, которая сдерживалась, чтобы не закричать.

– Я, - он перешёл на шёпот.
– Всё знаю.

Я ткнул Сергея в бок, он в ответ ударил меня кулаком в плечо. Мы оба вылупились на Ларису. Та вдруг сгорбилась, глаза её забегали. Она стала похожей на тигрицу, готовую к прыжку.

– Лариса Ивановна, - спросил Миша вкрадчиво после смертельно-долгой паузы.
– Вы работали перед Новым Годом в психиатрическом отделении?

Фельдшер открыла рот но Миша успел её перебить.

– А я и так узнаю, - он принял задумчивое выражение и кивнул.
– Я ведь первым делом в полицию пойду. Но вам я расскажу, как было дело. Вы работали в отделении, потому, что больше некому было. Все уволились тогда.

Судорожно вдохнув, Лариса выдавила из себя какое-то невнятное бурчание. Она была явно не готова к психологической битве.

– Чардымова должна была провести там ещё лет десять. Но вы решили её выпустить.
– Миша снова кивнул, приглашая Ларису с ним согласиться. Пепел упал с сигареты и рассыпался по полу.
– Может быть, она вас уговорила. А может быть, вы над ней сжалились.

Теперь лицо фельдшера приняло цвет белоснежного халата. Она больше не шевелилась.

– Но Чардымова ваших надежд не оправдала и убила человека. А знаете, что вы сделали потом?
– он ткнул в неё сигаретой.
– Вы решили всё исправить. Вы решили пойти и затащить её обратно в психушку.

Миша бросил сигарету под ноги и затёр тапкой.

– Но ничего не вышло, - не поднимая взгляда, сказал он.
– И вы её убили.

Они посидели в тишине ещё немного. Я почувствовал, как мои ноги затекли, и посмотрел на Сергея. Тот пожал плечами. Лариса сделала какое-то движение и Миша очнулся от мрачных мыслей.

– А, откуда я знаю? Конечно.
– он засунул руку в правый карман растянутых трико и произвёл на свет скомканный листок.
– Вот здесь, рядом с заметкой о выписке, ваша подпись. И здесь вот тоже она.
– он показал ей только что выписанный рецепт.

После этих слов Миша поднялся, выругавшись ещё раз на полпути. Не сводя глаз с Ларисы, мы взяли его под руки и вывели на свежий воздух.

33

Когда мы наконец добрели до Лизиного дома, солнце клонилось к закату. В отличие от предыдущего визита, в этот раз дорожка до её двери была утрамбована, а крыльцо очищено от льда. Я постучал. Долго ждать не пришлось, через секунду послышались шаги. Я приготовил шикарную фразу о нашем героическом подвиге и готов был выплюнуть её, держа в руках красную шкатулку.

Но вместо Лизы нам открыла дверь женщина средних лет. Если считать, что человек живёт до ста. Мы оба вылупились на неё, Сергей что-то пробубнил. Но женщина не стала слушать, а, прислонив палец к губам, поманила нас внутрь.

Я сразу понял, что происходит и, вздохнув, поднялся по короткой лестнице в избу. Внутри помимо женщины присутствовал мужчина ещё более средних, чем она, лет. Скорее всего, её муж, - подумал я. Между печкой и столом у окна на трёх стульях лежал гроб. Лиза выглядела ещё лучше, чем при жизни.

– Намазывают чем-то кожу, видишь, - тихо сказал я, обращаясь к Сергею. Сам не знаю, зачем.

Пара шикнула на меня с грозным взглядом. Ещё раз вздохнув, я достал шкатулку из кармана и вложил её в Лизину руку.

– Звезда героя, - объяснил я тихо.
– Мужа её.

Те согласно кивнули. Я вздохнул в третий раз и мы вышли, не попрощавшись. На улице поднялся сильный ветер. Я закутался в воротник.

– Думаешь, фигово получилось?
– спросил я.

– Не, нормально, - ответил Сергей участливо.

– Наверное.

Мы перешли через дорогу и отворили сетчатые ворота дома номер семь. Снежная тропинка пестрела новыми следами, в окнах виднелись силуэты. Мы поднялись на крыльцо и открыли дверь. Мне в нос ударил запах жареного мяса.

Максим шаманил на кухне, прыгая от сковородки к сковородке. Кухня в Сергеевом доме почему-то располагалась в коридоре и поэтому узкое пространство заполнялось дымом всякий раз, когда кто-то готовил. Лопатки в руках Максима перекидывали шипящую снедь с одного бока на другой. Его депрессивная меланхолия сменилась едва сдерживаемым, но, всё-таки, очень воспитанным энтузиазмом.

– А, привет молодёжи!
– воскликнул он.
– Ужин поспевает. Выпьете чего-нибудь?

Мы не стали отказываться. Сергей налил себе 'Букета Молдавии', а я ограничился бутылкой пива. Мы ступили в избу и обнаружили там Мишу с Сашей на диване, Андрея Урусова, Тишку и Гришку. Урусов с близнецами резались в карты, изредка кряхтя на удачном ходу. Внезапно из правой, тёмной, части дома показался Василий, кутавшийся в белую простыню, накинутую на голое тело. Он, судя по всему, не покидал дома вовсе.

Саша лежала под одеялом бесформенным силуэтом и, кажется, даже немного дрожала. Я сказал им с Мишей - 'Привет' - и и силуэт под одеялом едва заметно пошевелился.

– Не обращай внимания, - успокоил меня Миша.
– Это у неё нормально.

Мы отвезли его к Максиму в тот же день, когда он разоблачил Ларису. Исполнявший обязанности капитана Дюжин велел Мише не уезжать в город, для быстрого доступа. Улыбка, не спадавшая с Мишиного лица, говорила сейчас о том, как он рад снова оказаться на свободе.

Когда мы с Сергеем сели на лавочку у стены, предварительно пожав всем руки, в дверях показался Максим с тарелкой мяса, тазом жареного картофеля и миской салата 'Оливье'. Игроки за столом бросили карты и мы набросились на великолепно приготовленный ужин. Максим не затыкался ни на минуту, рассказывая о том, как непросто жить в клетке у Комарова. По его словам, капитан был не таким уж плохим человеком. Много работал, переживал за людей.

После застолья мы повторили алкоголь и наши глаза уставились на Мишу.