Гуманитарное знание в структуре высшего образования
Шрифт:
Поворот сознания стал возможен, по мнению К. Ясперса, в связи с тем, что человек в процессе созерцания увидел собственную непричастность гармонии мироздания, сама способность видения указывала на границы личностного бытия и пропасть, разделяющую его от природы. В этот момент целостность бытия раскололась надвое: на «Я», которое актуализировалось в осознании самостоятельности и отдельности человека от материальной реальности, и на остальную действительность, противопоставленную в качестве «не-Я». Видение себя как независимое от мира существо вызвало во внутреннем мире человека состояние удивления красотой, гармонией мироздания. Платон в диалоге «Теэтет» писал, что «философу свойственно испытывать… изумление. Оно и есть начало философии, и тот, кто назвал Ириду (в греческой
Состояние удивления пробудило творческие способности, которые проявились в стремлении познать закономерности красоты и гармонии, выявить и обосновать первоначало, первоисточник бытия, пронизывающее каждое явление мироздания и создающее согласованный космос. Таким образом, изумление как чувственно-эмоциональное состояние внутреннего мира запускает механизм познавательного процесса, первым актом которого является вопрошание. М. Хайдеггер, анализируя первые метафизические системы древнегреческих мудрецов, утверждает, что устойчивость и равновесие человека в условиях разрыва с бытием мира сущего возможны при условии возникновения и жесткой фиксации новых связей с этим миром, которые рождаются творческим гением философов в вопрошании: «Вопрошание есть настоящий, верный и единственный способ достойной оценки того, что из высшего чина удерживает в своей власти нашу сиюбытность» [9: 163].
Поиск ответов на вопросы о существовании мира, о его качественном бытии и процессе развития – это возможность установить новую целостность, в которой человек утратит чувство тревоги и опасности и возвратится в потерянное когда-то состояние единства с космосом. Однако постепенно цели познания изменялись, и если первые философы, создавая свои учения, обосновывали красоту и гармонию ценностно-нравственными причинами, тем самым объясняя невозможность использовать знания в корыстных потребительских целях, то к началу эпохи Нового времени знания стали необходимы для добывания природных богатств, чтобы удовлетворить возрастающие потребности человечества. Все реже и реже в философских системах XVII–XVIII веков встречаются рассуждения о внутренних позитивных состояниях сознания, потому что изменилось значение ценности человека, он стал пониматься как субъект, все возможное многообразие деятельности которого сводится к единственной функции – познавать реальность.
К середине XIX века С. Кьеркегор создает учение экзистенциализма, в котором обосновывает пребывание человека, осуществляющего жизнь с целью стать субъектом познавательного процесса, в состоянии отчаяния. Рассматривая различные формы отчаяния, философ пишет о том, что их источником является неудовлетворенность человека образом жизни, ориентированном на стремление к рациональному познанию реальности, в том числе и познанию собственной жизни, экзистенции, которая ускользает от анализа. Известны слова С. Кьеркегора, утверждавшего: «Мысль в экзистенции находится в чуждой среде». Все многообразие мотивов и целей существования, которые зависят от личностных предпочтений каждого человека, приходящего в мир и проживающего свою уникальную жизнь, невозможно свести только к одному ориентиру – познавать, чтобы затем использовать, удовлетворяя свои психофизиологические потребности.
Если это происходит, то внутренний мир человека погружается в отчаяние. Однако, согласно С. Кьеркегору, отчаяние характеризует активную позицию человека, не случайно философ обосновывает различные уровни отчаяния, демонстрируя как осуществляется движение и развитие в содержании сознания, как меняется мировоззрение личности: «Чтобы отчаяться по-настоящему, нужно на самом деле желать отчаяния; но если по-настоящему желают отчаяться, то поистине оказываются выше отчаяния; если же по-настоящему выбрали отчаяние, то поистине совершили выбор отчаяния: выбрали самого себя в вечном смысле своего бытия. Лишь в отчаянии личность обретает покой; абсолют достижим не по необходимости, а лишь в свободе, и только в этом» [4:298].
Уже к концу XX века сознание человека делает очередной «поворот», и философы пишут о
волевой пассивности личности, о «бегстве от свободы» (Э. Фромм), о скуке, которая законсервировала внутренний мир. По мнению норвежского философа Л. Сендсена, состояние скуки свойственно сознанию современного молодого человека. С чем это связано? Дело в том, что сейчас стало очень заметно ускоренное движение времени, которое уже не просто течет, а мчится со скоростью, адекватной скорости света. В единицу времени делается масса инновационных открытий, которые, еще не успев воплотиться в конкретный продукт цивилизации, уже устаревают и складываются в «музеефицированные» хранилища (Г. Люббе). Обесценивается значимость не только потребительски необходимых вещей и благ, утрачивается ценность тех или иных произведений искусства, которые возникли в культуре за последнее время.Возникает сложность в понимании смысла этих произведений и, как следствие, практически невозможно выявить их актуальность и значимость для дальнейшего развития социокультурного пространства. Получается, что современные предметы цивилизации, с одной стороны, не принадлежат никакой культурной традиции прошлого, а с другой, сами не являются культурным основанием для развития будущего. Бесконечная смена возникающих и тут же обесценивающихся форм, не имеющих никакого смыслового и темпорального содержания, напоминает беспрерывный замкнутый цикл, в котором что-то движется, но ничего не меняется.
Л. Свендсен утверждает, что ощущение нехватки времени связано еще и с тем, что в свободное время молодежь не знает, чем заняться, поэтому проще всего время «убить», меняя увлечения. «Парадокс состоит в том, – пишет философ, – что это вроде бы плотно занятое время кажется пугающе пустым… Скука связана с движением времени, которое скорее открывает горизонты для возможностей, чем двигается само» [8: 10]. Время, которое перестает быть наполненным, «умирает» (Х.Г. Гадамер), оставляя иллюзию движения. Если в единицу времени возникает множество инновационных научных открытий, то почему время оказывается «пустым» и «умирает»?
Содержательность и жизненная динамика времени определяются тем, насколько оно занято собственно человечными смыслами, то есть смыслами нравственно-духовного характера, проявляющегося в заботливом отношении к бытию. Л. Свендсен убежден в том, что «в отсутствие персонального смысла все возможные развлечения могут послужить компенсацией, замещающей его. Скука связана не с физическими потребностями, а именно с духовной жаждой. Скорее всего, с жаждой переживаний. Только переживания представляют интерес» [8: 12].
Стало быть, пустота времени детерминирована отсутствием личностного, жизненного смысла и отсутствием переживаний нравственного характера. В этом случае неизбежно во внутреннем мире человека возникает и заполняет все пространство сознания состояние скуки, которое он не старается изменить, преобразовать, но стремится от него убежать в развлечения, в виртуальное пространство компьютерных игр, имея одну цель: создать непрерывность времени из дифференцированных осколков мимолетных психофизиологических удовольствий. «Скука, – поясняет Л. Свендсен, – источник злоупотребления наркотиками, алкоголем, табаком. Скука провоцирует обжорство, тягу к азартным играм, вандализм, депрессию, агрессию, вражду, насилие, самоубийства, рискованные авантюры» [8: 5]. Бегство от себя в иллюзорное пространство развлечений и создает представление о мчащемся времени, в котором, однако, отсутствуют жизненные смыслы и их необходимое обновление от поколения к поколению.
В качестве промежуточных выводов можно сказать следующее. Во-первых, пассивность в нравственно-личностном отношении оборачивается активностью в феномене отчуждения от самого себя, которое проявляется в погоне за развлечениями. Во-вторых, возникающая пустота времени порождает во внутреннем мире человека состояние скуки, в котором он, пребывая, не способен нравственно переживать и осмысливать самое важное и ценное – свою жизнь. И наконец, в-третьих, соучастное, заботливое отношение к бытию мира сущего является содержанием нравственного переживания, которое в свою очередь актуализирует процесс создания личностного смысла. Переживания и смысл содержательно наполняют время, радикально изменяя состояния сознания человека.