Гуманная мизантропия
Шрифт:
— Хуя?!
— Да ни хуя!
— Ни хуя, епт, ни хуя…
— Ни хуя, бля…
— Да хуя, епт?!
Вполне себе содержательный диалог. Если слышать, как именно интонируют, все понятно. Вариации смысла разные, например:
— Да что же ты делаешь и зачем, ответь пожалуйста?
— Ничего я такого не делаю, что вызывает столь гневное вопрошание…
— И он еще смеет мне говорить, что это ничего не значит.
— Ну вы, право слово, даете… Не знаю, что и сказать… Может, отвяжетесь?
— Да сколько ты будешь прикидываться, что ничего такого не произошло?
Вообще — масса вариантов.
И все тонко интонируются.
Еще говорят, что русский народ не может выражаться экономично. Приводят в пример каких-то американцев, обкорнавших себе английский язык.
Для сексуального маньяка нет Другого (в том смысле, как разумеет его традиция, пишущая именно так). Нет, делезовски говоря, даваемой тебе «структуры поля восприятия», делающей мир возможным к проживанию, срезающей в нем резкие углы, населяющей оттенками… Нет «сексуального партнера», как его понимает минимальная человечность — а чего есть? Расширенная и жесткая мастурбация с привлечением подручного материала. Вот где апофеоз того, что человек средство.
Замечу три обстоятельства:
а). эпоха все менее склонна трактовать человека целью,
б). и сейчас вполне хватает народа, для которого нет никаких «Других», со всеми вытекающими,
в). и да здравствует людская трусость — мешающая всем «актуализироваться».
Огромное число людей застыло в своей латентности. Я сам был некое время заморожен, и замечательно. Я — бывалый аутист: мне не было никаких друзей и никакого Другого. С 13 до 17 лет я, кажется, ни с кем даже не разговаривал, разве что по делу, уроки там отвечал… Еще немного, и влился бы в латентную нелюдь: лишь огромная трусость держала бы потенциал. Маньяки-то — люди смелые, решительные, предприимчивые.
От явного дефолта моей человечности (человекоразмерности, человекосообразности) меня, в конечном счете, сдержали мышление, тексты и алкоголь. И работа. Всем большое спасибо. Можно конечно, сказать — спасибо теплоте человеческого общения. Но где бы оно было — не случись в свое время мышления, текстов, алкоголя и работы?
Раздражительность мешает раболепию, и наоборот.
Трусость гасит агрессивность.
Злоба лечит безволие.
Лень тормозит суету.
Глупость ослабляет зло.
Тщеславие работает против вредных привычек.
Вредные привычки отбивают конформизм.
Интересно, есть ли такой порок — который не кроется другим?
И есть ли такой, которым нельзя ничего покрыть, как-то «приспособить в хозяйстве»?
Я не часто способен на сострадание, и мало что делаю исходя из него. Если это действительно так, то это лучше знать и честно признать. Но вот чего интересно: насколько от сочувственностизависит — хорошее отношениек людям? Это ведь не прямая пропорциональность? Можно ведь очень любить человека, и замучить его до смерти. Запросто. Тому масса примеров: у детей, родителей, влюбленных. И можно наоборот. Хотеть чего-то чуждого, и приносить благо.
Мне ценнее
равнодушный, несущий пользу, чем любящий, несущий хрен знает что. Это бесчеловечно, и шугает нормальных любящих: им так не интересно.Увы.
Можете судить меня еще по намерениям,но, пожалуйста, не надо судить по желаниям. Целее будем — все вместе. Что касается «вмешательств в частную жизнь» — та же логика. За полную приватность чувств, и полную прозрачность того, что мы натворили.
— Чего ты пишешь? Дневник каких-то подростковых рефлексий, — сам себе говорю.
— Угу. В стране, где взрослое население — порченые старые дети. У большинства из них даже не начиналась молодость. А они уже — отцы семейств. Отцы города, епт. Отцы нации. Не самое худшее — быть хотя бы подростком.
— А чего такое — молодость?
— Период решительности.
— Ась?
— Когда ты пробуешь себя в ином качестве, отдавая себе в этом отчет…
Устал от себя невротика.
Балдею с себя психотика.
Гадаю, кто я сейчас?
Если человек бьет себя в грудь и стонет — «какое же я конченое говно» — он ведь не может быть конченым говном? Или все-таки может?
Тезис: жертвовать свободой ради реальности. Встраиваться в схемы, в чужое, что-то значить. Иметь вес ценой отчуждения. Антитезис: жертвовать реальностью за свободу. Уйти в фантазию, в бред, в «свой мир». Аутист не значим, но выбрал себе свободу. Синтез: мышление. Ты свободен, но не сказать, чтобы совсем уж ноль… В пределе ты вообще — пуп земли: брахман, с которого социум начинается.
Крайний пессимизм кое в чем совпал бы с крайним оптимизмом: оба производили бы впечатление чего-то жуткого. Допускаю, что какие-то поведенческие модели — находили бы их обоюдное понимание. Допустим, они бы договорилось в отношении к смерти. К состраданию. К жестокости. И это был бы консенсус, совершенно невыносимый для большинства.
Понятно, что календарный возраст не совпадает с реально прожитым. Тебе формально двадцать, но где-то ты на тридцать, где-то на пятнадцать. Но тусовки обычно — все-таки по календарному возрасту. А как бы, интересно, выглядели сообщества по реальному опыту? Например, сообщество политологов, имеющих реальный политический опыт тридцатилетнего, и не больше? Сообщества любителей философии — с опытом мышления двадцатилетних? Сообщество людей с реальным сексуальным опытом — на семнадцать лет? Сообщество людей, имеющих опыт дружбы — на уровне экзистенции пятнадцатилетнего? Сколько бы во всех этих тусах было седых людей? И кто бы, интересно, там все-таки превалировал?