Гумилёв сын Гумилёва

Древние шумеры не только строили оросительные каналы и города с храмами-зиккуратами, но успешно отбивали нападения соседей-эламитов и даже захватывали пленных, которых потом заставляли трудиться в своих храмовых хозяйствах. Но в конце XXI века до н. э. в Месопотамию пришли кочевники-семиты – амореи, которые даже отдаленно не напоминали грозных монголов или арабов. У амореев не было ни лошадей, ни верблюдов, а значит, они были лишены характерной для кочевников завоевателей будущих эпох мобильности. Огромные стада овец давали им средства к существованию, но одновременно делали их уязвимыми, так что шумерскому государству III династии Ура ничто вроде бы не угрожало. Но миграция этих скромных пастухов погубила и династию, и государство, которое вскоре распалось. В Месопотамии возобладали семиты, усвоившие часть шумерской культуры; шумерский язык существовал еще много столетий как священный «язык прорицаний», затем исчез, как исчез еще раньше и сам народ.

Во II тысячелетии появятся и исчезнут хетты, создавшие одну из самых сильных империй древности; арамеи распространятся так широко, что их язык станет на всем Леванте lingva franka, как теперь по всему миру английский, как в Европе позапрошлого века французский. Но уже к началу нашей эры память о хеттах стерлась; поарамейски еще говорили, но самих арамеев уже не было. Та же судьба постигла скифов, сарматов, мидян, халдеев, римлян, галлов. Из древних племен до нашего времени дожили немногие – евреи, армяне, ассирийцы, но все они переменились до неузнаваемости.

Но откуда берется пассионарность? В 1972 году, в статье «Этнология и историческая география» (цикл «Ландшафт и этнос») Гумилев впервые упоминает о «пассионарных толчках»: три-четыре раза за тысячу лет сразу в нескольких странах мира, часто отделенных друг от друга многими тысячами километров, начинаются процессы этногенеза: появляются новые этносы или до неузнаваемости меняются старые. Так, в VII веке принявшие ислам арабы одновременно начали войну против Ирана и Византии. Народ, прежде поставлявший соседям вспомогательные войска, надо сказать, довольно нестойкие, неожиданно начал одерживать победу за победой. Византия еле отбилась, а Иран был покорен, персам пришлось сменить зороастризм на ислам.

В это же время начинается подъем Тибета и Китая (империя Тан). В северо-западной Индии появляется новый этнос радж путов, который на несколько веков захватывает политическую гегемонию в Индии. В Японии происходит «Переворот Тайка» («Тайка» – «великая перемена»), определивший развитие Японии на несколько столетий вперед.

Если соединить регионы, где начались все эти события, получится огромная дуга: Аравийский полуостров – северо-западная Индия – Тибет – северный Китай – Япония.

Это странное явление Гумилев и назвал «пассионарным толчком», или «взрывом этногенеза». Таких толчков на территории Старого Света с XVIII века до н. э. по XIII век н. э. Гумилев насчитал девять. Все они вытянуты узкими полосами в меридиональном, или широтном, направлении. Позднее, уже в восьмидесятые годы, Гумилев составит список универсальных признаков пассионарного толчка.

Пассионарный толчок – разумеется, только гипотеза Гумилева, которую невозможно подтвердить до тех пор, пока не будет выяснена физическая и биологическая природа пассионарности. Но сам Гумилев был уверен, что эту природу он уже изучил, понял, доказал.

ПАССИОНАРНОСТЬ И ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ

Гумилев описал пассионарность как историк и географ. Если бы он остановился на этом, его вклад в науку уже был значительнее, чем вклад, допустим, Данилевского или Хантингтона, но, как мы помним, еще в камере Лефортова Гумилев попытался пойти дальше и «перекинуть мост» между историей и естествознанием.

Гумилев решил, что пассионарность имеет энергетическую природу, но какая это форма энергии, он не знал, а потому до середины шестидесятых годов рассказывал о своих наблюдениях и предположениях друзьям и знакомым, но в научных статьях даже не касался этой темы. Словосочетание «биохимическая энергия живого вещества» он встретил, вероятнее всего, в 1965 году, когда из печати вышла книга покойного академика Вернадского «Химическое строение биосферы Земли и ее окруже ния». Теперь все как будто встало на свои места. Пассионарии усваивают из окружающей среды больше энергии, чем необходимо для личного и видового самосохранения, и выдают эту энергию в виде осмысленных и социально значимых действий. Одни создают торговые компании, вроде Ост-Индской или Гвинейской, и не только торгуют, но и захватывают новые земли. Другие отправляются на священную войну с неверными. Третьи посвящают свою жизнь научным исследованиям, или живописи, или поэзии.

Гармоничные люди – обыватели – усваивают энергии достаточно, чтобы прожить самому и оставить потомство. Субпассионарные усваивают меньше энергии, чем требуется для нормальной жизни. А поскольку этногенез зависит от соотношения в этносе пассионариев, обывателей и субпассионариев, то этногенез имеет прямое отношение к термодинамике.

Очевидно, что пассионарность и субпассионарность – отклонения от нормы. Но откуда же берутся эти отклонения? И что вызывает пассионарные толчки? Если пассионарность – наследуемый признак, то появляется он, решил Гумилев, в результате мутации.

О мутациях Гумилев, никогда не обучавшийся на биофаке, впервые услышал в конце тридцатых. Он писал, что слово «мутация» подсказал ему «друг биолог, тоже студент». Другомбиологом был Николай Давиденков, «Николка», но с Николкой они расстались в пересыльной тюрьме, летом 1939-го. Значит, уже тогда Гумилев не только думал над интересовавшей его научной проблемой, но и обсуждал ее с друзьями.

Но почему мутации охватывают такие огромные регионы? Гумилев рассуждал логично. Радиация – один из самых мощных мутагенных факторов, известных даже гуманитарию. Пассионарные толчки случаются не в одном и том же районе (допустим, в месте выхода на поверхность урановых руд), значит, земное происхождение радиации надо отбросить. Остаются космические лучи.

Гипотеза о влиянии внеземной радиации на этногенез возникла у Гумилева не позднее 1969 года. В письме к Тимофееву-Ресовскому (начало апреля 1969-го) Гумилев задает вопрос: «Не связано ли возникновение пасс. мутаций с космическими лучами?» И сам же отвечает: «Склоняюсь, что без этой гипотезы не обойтись».

Он не нашел поддержки у Тимофеева-Ресовского, но сторонники у идеи все-таки нашлись. Одним из первых Гумилева поддержал профессор М.М.Ермолаев, известный полярник и географ. Он даже рассказал Гумилеву, что «ночью космические излучения, или видимые, или ультрафиолетовые, пробивают ионосферу, проходят до поверхности Земли и воздействуют на мелкие организмы. Вирусы их очень чутко воспринимают и мутируют».

И лишь в конце семидесятых, на последних страницах своего трактата «Этногенез и биосфера Земли», Гумилев решился опубликовать свое предположение: «…пассионарный толчок… явно неземного происхождения. <…> При уменьшении солнечной активности защитные свойства ионосферы снижаются, и отдельные кванты или пучки излучения могут достигать земной поверхности. А жесткое излучение, как известно, вызывает мутации».

В середине восьмидесятых Гумилев излагал свою гипотезу уже гораздо увереннее, ведь его во всем поддерживал верный ученик – Константин Иванов. В 1984 году они вместе опубликовали статью, где механизм действия космических лучей был описан пространнее, чем в «Этногенезе».

Позитивист и материалист Гумилев понимал энергию правильно – как физическую величину, меру «способности физической системы совершать работу». «Связь между физической энергией и "энергетикой" человека – есть, конечно, — заметил мой знакомый математик, — если человека не кормить, он станет несколько вялым, а потом и вовсе загнется, это правда. Но это ничего, совершенно ничего не доказывает». И, как пишет биолог Александр Миронов, количество энергетически богатых соединений, полученных с пищей, «никаким образом не влияет на особенности характера индивидуума, которые проявляются в "пассионарности". Так же как большее количество топлива в баке не увеличивает мощность двигателя».