Гунны – страх и ужас всей Вселенной

«В любом случае, монгольское происхождение гуннов установлено» (Гомейер).

«…гунны, чьи тюркский язык и тюркская этническая принадлежность не подлежит никакому сомнению» (Альтгейм).

«Гунны, союз кочевых племен тюрко-монгольского происхождения с Востока, известный в Китае еще в последние столетия дохристианской эры» (Филип)

«До тех пор, пока специалисты не придут к единому мнению, студенту, занимающемуся эпохой поздней Римской империи, лучше всего о сюнну (одно из древнекитайских названий гуннов – В.А.) ничего не говорить» (Томпсон).

«Аттила со своим огромным войском, состоявшим из монголов и из подчиненных им германцев, вторгся в центральную Галлию…» (Гордон).

«Самым опасным внешним врагом империи Хань всегда были восточноазиатские гунны (сюнну). Все еще представляется неясным и весьма спорным вопрос, были ли они вообще, а если и были, то в какой степени, идентичны появившимся в Европе четвертого века христианской эры гуннам Аттилы. Все еще не ясно также, к какой языковой семье следует относить сюнну. Новейшие исследования, проведенные на основе сохранившихся в китайских письменных источниках гуннских слов, вопреки прежним представлениям, указывают на родство языка сюнну не с тюркскими языками, а скорее с языками сибирских народов (кетским, самоедским). Тот факт, что сюнну были кочевыми коневодами и скотоводами, не может нам помочь в вопросе их языковой идентификации. Кочевой степной способ ведения хозяйства не был привязан к какой-то определенной этнической группе… И, наконец, всем засвидетельствованным в истории Евразии степным державам был свойственен этнически-смешанный характер. Возникавшие в степи федерации включали много разных народов, подобно тому, как в свите Аттилы и в составе его гуннского войска, находились готы, бывшие, вне всякого сомнения, германцами». (Франке/Трауцеттель).

«…можно думать, что сомнение в тюркоязычии хуннов несостоятельно…» (Гумилев).

«Гуннский язык, по оценкам многих исследователей, относился к тюркской семье» (Википедия).

«Г. Рамстедт предполагал, что язык хунну (другое древнекитайское название гуннов – В.А.) отражает состояние, в котором тюркские языки еще не отделились от монгольских…» (Википедия).

«Слово «сюнну» («хунну») часто использовалось как обобщающее название северных кочевых народов после (эпохи китайских династий – В.А.) Цзинь (265–420), Вэй (220–266), Южных и Северных династий (420–589)» (Википедия).

«Монголоязычность хуннов – самая старая точка зрения на происхождение хуннов. В XVIII веке П.С. Паллас выдвинул эту теорию и в XIX веке Рушпунцаг, В. Бергман, И. Шмидт, Г.Н. Потанин, К.Ф. Нейман, Х. Хоуорс, А. Терри, Н.Я. Бичурин и др. развивали монгольскую теорию. Монгольское происхождение (гуннов-хуннов – В.А.) отстаивали А. Лувсандэндэв, Б. Ренчин, Б. Мункачи. Монгольской версии происхождения хуннов придерживается ряд современных российских историков – А.П. Окладников, Н.Н. Диков, Г.Н. Румянцев, М.В. Воробьев, Б.Б. Дашибалов и др. Сторонники этой теории поддерживают мнение, что слово «хунну» означает «хун» («человек») на монгольском языке. В 2011 году Монголия отпраздновала 2220-летний юбилей Монгольской государственности. Культуру плиточных могил относят к предкам хуннов и протомонголам. В «Книге Сун» есть сведения, что «другое имя жужанов (жужаней, жуанжуанов, отождествляемых некоторыми авторами с аварами – В.А.) есть «татар»… также называют «татар» один из аймаков (областей – В.А.) хунну». После упадка хуннского государства 100 000 семейств (более 500 000 чел.) хунну стали сяньбийцами, приняв «народное» название «сяньби», и это, возможно, указывает (на – В.А.) близкое родство этих народов. Это было большинство населения северных хуннов. Бичурин пишет: «Дом Сяньби, владевший в то время восточною Монголией, был хотя единоплеменной, но не одного происхождения с Домом Хунну». В письме Чингис-хана, которое он направил даосскому монаху Чань-чунь, содержатся слова…«во времена нашего (т. е. признаваемого тогдашними монголо-татарами своим – В.А.) шаньюя (гуннского верховного правителя – В.А.) Модэ». (Википедия).

Многочисленные культурные элементы хуннов, средневековых и современных монголов совпадают, между ними существует крепкая культурная преемственность. Например, тамга, юрта на колесах, композитный (составной – В.А.) лук, настольная игра с игровым полем, протяжная песня и т.д. У монгольских народов сохранился хуннский герб с изображением солнца и луны (см. Флаг Монголии, Герб Монголии, Соёмбо, Флаг Бурятии, Герб Бурятии и Флаг Южной Монгольской Народной Партии)…(Википедия).

Сходство многих обычаев тюркютов и хунну отмечено историками, однако вопрос о языковой принадлежности последних пока остается открытым. Хотя распространено мнение о тюркоязычности хуннов, но его сторонники не отрицают некоторых иранских заимствований. Подробное обоснование тюркской принадлежности (хуннов – В.А.) дается в книге А.В. Дыбо «Лингвистические контакты ранних тюрков (ч. I,. 2007). Некоторые ученые (Б.А. Серебреников) считают наследником хуннского языка чувашский (булгарский) язык. Прототюркский-чувашский язык является особо архаичным и содержит много слов с корнем «хун»: хунаша – тесть, хунама – теща, хунать – множиться. Вместе с тем известно, что хунны, как и булгары, были солнцепоклонниками, и во многих тюркских языках, в том числе чувашском, солице смотрит, а не светит». (Википедия).

Также выдвигались предположения об отнесения хуннского языка к иранским (близким сака) или енисейским (Пуллиблэнк). Г. Бейли, Я. Харматта и Г. Янковски исходят из сакских (восточно-скифских – В.А.) этимологий хуннских слов. Согласно Харматте, большинство хуннов говорило на одном из восточноиранских диалектов, близком к сакскому. Примеры хуннских слов:

• Совр. кит. «шаньюй», др.-кит. ^*tаn-wa – пратюрк. ^*darxan (позже орхон.-тюрк. tarqan) из иранского (в согдийском trу’n, «титул»).

• Др.-кит. ^*уаt-tэ:j («жена шаньюя») – пратюрк. ^*xatun из согдийского ^*xuten.

• Др.-кит. ^*tonh («молоко, кумыс») – праиран. ^*dauy-na («молоко одного удоя»)

• Др.-кит. ^*bjas sa («гребень») – от праиран. корня ^*pas- («расчёсывать»).

Кроме того, название «хунну» схоже с наименованием индоевропейских кочевников Центральной Азии «жунов» (Википедия)

Теорию о принадлежности языка хунну к енисейской семье защищали Э. Пуллиблэнк и А. Вовин (Википедия).

Г. Дёрфер считает недоказанными любые предположения о родстве языка (хуннов с каким-либо иным языком – В.А.) (Википедия).

Традиционная китайская историография пишет, что все соседние с Китаем народы произошли от китайцев и, согласно китайской традиции, хунны возникли из смешения китайских эмигрантов в степь и степных кочевых племен… Согласно китайским мифам, когда… в Китае была свергнута династия Ся, Шун Вэй, сын Цзе, последнего правителя Ся, бежал на север, и с ним бежали многие подданные. На южной окраине (пустыни – В.А.) Гоби они встретили племена сяньюнь и хуньюй и со в временем смешались с ними » (Википедия).

От себя добавим к процитированной выше удивительной разноголосице (тут тебе и предки-монголы, и предки-тюрки, и предкиенисейцы, и предки-иранцы, и еще Бог знает кто!), что на родство с гуннами-хуннами (во всяком случае, с их частью – оногурами) притязают – причем, не в последнюю очередь! – венгры-мадьяры (угры-унгары-маджары). Представители финно-угорской языковой семьи, потомки древних угров, которым в латинском названии их родины – «Хунгария» и в ее современном немецком названии «Унгарн»– явственно слышится память о хуннах (по-гречески – уннах). И среди которых до сих пор огромной популярностью пользуется мужское имя Аттила. А ведь это имя носил навсегда вписавший его кровавыми буквами в анналы мировой истории и прозванный «Бичом Божьим» повелитель отчаянных гуннских «кентавров». Столь же яростных и сеющих повсюду страх, как и стремящиеся слыть гуннскими отпрысками венгры, в пору своей кочевой жизни! Кстати говоря, еще Ник-коло Макиавелли писал в своей «Истории Флоренции»: «Гунны (…) кочевая народность, захватили Паннонию, провинцию по ту сторону Дуная, которая, приняв имя этих гуннов, получила теперь название Хунгарии»…

Вся эта противоречивость оценок, от пестроты которых у неспециалистов прямо-таки пестрит, или рябит, в глазах, усложняется еще и следующим обстоятельством. Некоторые авторитетные ученые в ходе своих исследований изменили свою точку зрения, скажем, на вопрос происхождения гуннов от монгольских (или немонгольских) сюнну. Способность отказаться от своей прежней точки зрения, признать ее, под давлением новых установленных фактов, неверной, устаревшей, свидетельствует о научной честности и мужестве ученого, для которого не должно быть ничего выше истины. К числу таких честных и мужественных ученых принадлежал, скажем, Д.Б. Бьюри, автор фундаментальной «Истории поздней Римской империи». В ней он оценивал версию происхождения гуннов от сюнну так: «Прыжок от царства Северное Чеши (княжества предков нынешних чувашей, расположенного в Турфанском оазисе, на дне Люкчунской котловины, связанного с державой хунну-сюнну тесными экономическими, родственными и политическими узами, поставлявшего хуннам необходимые предметы ремесла и продукты земледелия и разгромленного в 103 г. до Р. Х. 20-тысячным войском китайского полководца По-ну, шедшего через Турфанский оазис походом на хуннского правителя Ушилу – В.А.) до степей России – сальто-мортале в неизвестность, и совершающий его скорее летит на крыльях фантазии, чем опирается на факты».

Чтобы достичь поставленной нами перед собой цели, мы вынуждены, по ходу нашей истории, излагать ее продолжительные периоды, как раз «летя на крыльях фантазии». Ибо, используя иные средства, продвинуться к цели не сможем. Но при этом мы не усматриваем необходимости непременно отдавать приоритет какой-либо одной из приведенных выше точек зрения, гипотез и теорий. Правда, сам Бьюри к концу жизни стал склоняться к признанию родства между гуннами и сюнну. Однако почти одновременно с этим, благодаря исследованиям другого ученого, немца Альтгейма, включившего в круг интересов гуннологии область так называемых «белых гуннов» (эфталитов, хионитов), открылось немало новых аспектов вопроса происхождения гуннов от сюнну. Они, естественно, не удовлетворят нас, в качестве окончательного решения проблемы. Но, вне всякого сомнения, помогут нам лучше понять целый ряд черт гуннского «национального характера».