Гунны – страх и ужас всей Вселенной

Разумеется, со времен «отца истории» Геродота Галикарнасского, было написано множество историй и легенд, сказаний и воинских повестей, саг и былин. Занимательных, фантастических, пестрых по содержанию, но все-таки недостоверных и, прямо скажем, вымышленных. Однако история о тяжелом ранении царя Германариха накануне битвы готов с гуннами представляется нам вполне достоверной.

Вне зависимости от того, связана ли она напрямую с его любовью к обольстительной Сунильде. Или же с иными обстоятельствами. Отчего бы не найтись убийцам, готовым покуситься на жизнь старого и могущественного царя? Да еще и тирана, угнетающего множество покоренных народов? Подобная версия разыгравшейся трагедии, с точки зрения ее авторов и сторонников, объяснило бы нечто необъяснимое, с точки зрения нормального германского воина эпохи «Великого переселения народов». Трусливое, на первый взгляд, бегство в мир иной воинственного Германариха стало бы, в свете этой версии, в глазах современников (и потомков) мудрым политическим решением. А масштабы страха перед гуннами были бы приуменьшены. Приуменьшены с мифических размеров до таких, которые могли бы впечатлить и даже напугать отдельные народы, простых граждан, священнослужителей, ученых, но уж никак не столь могущественного царя, испытанного в множестве сражений…

Герман Шрайбер, известный немецкий специалист в области изучения культуры и истории германцев, выдвинул тезис о глубокой древности эпоса об Эрманрихе-Германарихе. При этом он особо подчеркивал соответствие его содержания идеалам германских народов:

«Нашему взору предстают великая держава Эрманриха и неудачная попытка восстания порабощенного племени. Удары братьев-мстителей поразили в Эрманрихе не только личного, но одновременно и политического врага. Этот соответствующий народным представлениям, подспудный мотив покушения мы склонны считать весьма древним. Мрачный образ великого царя готов, превалирующий во всех эпических сказаниях германцев об Эрманрихе, свидетельствует о его восприятии другими германскими племенами той эпохи, в которую они были подчинены верховной власти готов, как политического врага. Этот образ создан явно не самими готами».

4. По молитвам Василиссы

В годы Второй мировой войны опьяненные своими первоначальными успехами подданные гитлеровского «Тысячелетнего рейха» стали свидетелями того, как рухнул германский Восточный фронт. Фронт, простиравшийся от Финляндии до Черного моря. Невзирая на все ухищрения изощренной и, надо признать, весьма эффективной (фактически, до самого конца войны) геббельсовской пропаганды, этот фронт не мог не рухнуть. В 1942–1943 гг. он начал рушиться, чтобы окончательно развалиться в 1944 г., под мощными ударами советской Красной Армии. Но, даже если представить себе – хоть история и не знает сослагательного наклонения! – что немцы смогли бы удержать тогда Восточный фронт, он все равно неминуемо рухнул бы пятью или шестью годами позже. Рухнул бы даже без активных наступательных действий советских войск. Просто в силу своей чрезмерной для немцев протяженности, неблагоприятных для них условий местности («в России нет дорог, есть только направления») и климатических условий («генерал Грязь» и «генерал Мороз»). Как говорится, «что русскому здорово, то немцу смерть!»…

А между тем – при всей условности, возможно, некорректности или даже недопустимости подобного сравнения с точки зрения реальной истории! – царь готов Германарих как-то ухитрился, со своими несравненно слабейшими (во всех отношениях) силами, чем силы германского вермахта и армий стран – союзниц гитлеровского «Тысячелетнего рейха», на протяжении почти столетия удерживать именно этот «Восточный фронт», простиравшийся «от Финляндии до Черного моря» (как пелось в известной немецкой солдатской песне тех времен)! Разумеется, удерживаемый властителем позднеантичных готов «фронт», рухнувший, в конце концов, под гуннским натиском, был не сплошным, как фронт, удерживаемый германскими войсками Гитлера (менее трех лет) через 1600 лет после падения державы готского царя. «Фронт», удерживаемый в IV в. Германарихом, опиравшимся на покоренные им народности, представлял собой скорее отдельные опорные пункты, островки готского владычества в море (или, если угодно, болоте) разноязыких иноплеменников (тоже, кстати говоря, не слишком многочисленных). Тем более, что покоренные им племена, похоже, то и дело восставали (как, к примеру, росомоны; с упомянутой выше гипотезой некоторых историков и филологов, что росомоны были не племенем, а свитой готского царя, мы здесь полемизировать не будем). Локализация покоренных Германарихом, согласно Иордану, северных народов приводит нас в области, расположенные в 2000 и более км от основной области расселения готов на территории нынешней Южной Украины.

Размеры подвластной готскому царю территории оказываются слишком обширными, чтобы не заставить многих историков (например, того же академика Рыбакова) усомниться в их достоверности. Тем не менее, ничто не мешает нам признать, что готы предприняли попытку покорить и удержать ее. В пользу нашей версии говорят следующие факты.

Подконтрольная готам Германариха область Нижней Оки простиралась вплоть до Волги (именуемой в древности, до прихода кочевых тюрков-болгар, по которым ее переименовали, «великой рекой Ра»). А затем – от излучины Волги вверх по течению Камы и далее за притоки Камы – реки Чусовую и Белую – до золотоносных Уральских (в древности – Рифейских, или Рипейских) гор. Благодаря своим месторождениям драгоценных металлов (прежде всего – залежам серебра) и высоко ценившихся в Древнем и Античном мире самоцветов (яшмы, малахита, изумрудов и др.) данные земли с незапамятных времен привлекали торговцев, совершавших ради наживы столь дальние путешествия. Не менее ценными предметами вывоза из этих отдаленных от античной Ойкумены-Экумены областей были продукты бортничества (пчеловодства) – мед и воск, а также пушнина. Весьма вероятно, что высылаемые готами военные экспедиции были направлены на захват в готские руки этой торговли и использования ее для собственного обогащения. Данная цель вполне могла быть готами достигнута. Судя по сохранившимся памятникам черняховской культуры, готы – сильнейший, по общему мнению римлян, эллинов и варваров, из германских племенных союзов – обладали всеми военными и интеллектуальными возможностями для распространения своей власти на столь обширные территории и удержания их в зависимости от себя. При этом, разумеется, не стоит – повторим это еще раз! – подходить в державе Германариха с современными мерками. Скорее следует говорить о готском протекторате – в частности, в Прикамье. После того, как повелитель готов поставил в зависимость от себя народы Севера, он покорил германское племя герулов (эру-лов, элуров) в низовьях Танаиса.

Когда же Германарих, наконец, состарился и одряхлел, достигнув, может быть, и не 110-летнего возраста, но, тем не менее, лишившись прежней силы и решимости, пробудился вдруг спящий степной исполин. И гунны, много лет (более-менее) мирно кочевавшие со своими стадами на другом берегу Танаиса, внезапно обрушились на державу 100-летнего (по меньшей мере) старца.

Никаких «систем раннего оповещения» о надвигающейся угрозе в те давние времена не было, конечно, и в помине. Были только распространявшиеся, в разных случаях, с разной скоростью, слухи. Или, выражаясь языком античных поэтов – молва, «быстрокрылая Осса». В интересующем нас случае вторжения гуннов конные носители страха и ужаса оказались быстрей «быстрокрылой молвы». Быстрей слухов об их появлении. Как бы быстро эти слухи не распространялись. Молниеносно передаваясь из уст одного торговца в уста другого. Причина же этой быстроты была весьма проста – гуннов гнал вперед испытываемый ими лютый голод.

Зима 374–375 гг. п. Р.Х. выдалась на редкость суровой. Степь промерзла и не оттаивала до середины весны, пораженная т.н. «джутом» – зимней гололедицей, не позволявшей стадам скота и конским табунам кочевников доставать из-под смерзшейся ледяной корки подножный корм. Приводя к массовому падежу скота от бескормицы, к гибели молодняка от голода. Кочевники поддерживали в себе жизнь, питаясь падалью, поедая трупы павших от «джута» животных.

Эта не просто важная, но и, несомненно, главная причина гуннского нашествия была впервые приведена восточно-римским историком Зосимом (Зосимой) в его написанной по-гречески «Новой Истории» («Неа История») в шести книгах. «История» Зосима начинается эпохой римского императора Октавиана Августа и заканчивается взятием «Вечного Города» Рима на Тибре вестготами Алариха в 410 г. п. Р.Х.. Зосим объясняет, вполне в «староримском», «языческом» духе, падение великой Римской «мировой» империи, главным образом, тем, что она отвратилась от почитания прежних богов.

Зосим, живший в Новом (Втором) Риме – Константинополе, занимая высокий пост комита (комеса) и адвоката фиска в налоговом управлении Восточной Римской империи, написал свой труд, выйдя в отставку. Его сочинение, хотя и компилятивное по характеру, выгодно отличается от большинства других исторических компиляций знанием дела, меткостью суждений, подчинением материала одной философской идее – стремлению вскрыть причины упадка Римской «мировой» державы. Кстати говоря, интересен сам факт того, что Зосим – отставной налоговик, т.е. государственный чиновник, всю свою сознательную жизнь служивший верой-правдой римскому государству, давно уже слывшему официально христианским, считал одной из причин упадка этого государства именно распространение христианства. Поэтому он резко критиковал императоров-христианизаторов Константина I и Феодосия I Великих. Особенно последнего – в частности, за поселение им готов, в качестве военных союзников-«федератов», на имперских землях. Как, впрочем, и за данное августом Феодосием готам дозволение служить в римской армии. То, что видный представитель правящей элиты христианской Римской империи мог свободно об этом писать, доказывает, сколь сильны были в этой империи еще в середине V в. п. Р.Х. позиции врагов новой веры. Причем даже в высших слоях позднеримского правящего класса. Что же касается нашествия гуннов как такового, то Зосим объясняет его не Божьей карой грешным римлянам, но вполне естественными, земными причинами. А именно – поразившим степи голодом, поставившим кочевников в безвыходное положение, на грань вымирания. Еще и ныне голодающие кочевые племена в странах «Третьего мира» снимаются с кочевий и идут в места, где могут найти хотя бы воду. А в период засухи даже оседлые крестьяне северо-восточной Бразилии под угрозой голодной смерти перекочевывают в другие, не столь засушливые, места. Еще в XIX в. им приходилось вести кровопролитную борьбу за землю и за воду с местными жителями, к которым природа и климат оказались щедрее, чем к ним. О современных же нашествиях голодных мигрантов с «Юга» в более благополучные в материальном плане страны «Севера» мы и говорить не будем – тут и так все ясно…

В общем, гуннам не оставалось иного выбора. Промедление было действительно смерти подобно. Как сказано в «Гетике» Иордана (правда, не о гуннах, а об обманутых, в очередной раз, римлянами и поставленных на грань голодной смерти алчными римскими провиантскими чиновниками готах, оказавшихся в аналогичной ситуации): «Эти храбрецы предпочли лучше погибнуть в сражении, чем от голода». Именно отсутствием времени на «раскачку» объясняются внезапность совершенного гуннами нападения. Как и решительный характер предпринятых ими наступательных действий. Ибо отступать им было действительно некуда. За спиной они оставляли покрытую ледяной коркой «джута», промерзлую степь, не дававшую корма их стадам и табунам. Тем охотнее гунны спешили покинуть ее ледяные просторы.

Согласно Зосиму, варвары напали на живших по другую сторону Истра «скифов». Совершенно внезапно как бы из ниоткуда появилось совершенно не известное дотоле племя, именуемое гуннами. Неизвестно, происходит ли это имя от какого-либо скифского царского рода, или же идентично этому «обезьяноподобному» и особенно воинственному народу, о котором еще Геродот говорит, что он обитает южнее Танаиса.

Возможно, эти гунны уже тогда пришли из Азии в Европу и с тех пор спокойно пребывали по ту сторону Меотийских болот. Теперь же, говорят, вследствие наносов реки Танаиса, образовался перешеек, ведущий, через те болотистые местности (нынешний Керченский полуостров – В.А.), сделав тем самым для гуннов возможным переход в Европу.

Как бы то ни было, но гунны совершили переход из Азии в Европу с лошадьми, женщинами и детьми, со всем своим движимым имуществом, и напали на живших по Истру «скифов» (так Зосим именует остготов – В.А.). Однако гунны не дали врагам привычного для тех полевого сражения. Кочевники, по утверждению Зосима, не были привычны и способны к пешему бою, ибо никогда их нога не ступала на твердую землю. Оставаясь на спинах своих лошадей, на которых они даже спали, гунны совершали на врагов искусные конные нападения. Они с неизменной ловкостью избегали наносимых «скифами» ответных ударов. При этом гунны издали, со своих фланговых позиций осыпали врагов воистину тучами стрел, учинив неслыханно кровавую бойню. Если верить Зосиму, гунны повторили это несколько раз и настолько измотали «скифов», что уцелевшие бросили населенные ими прежде земли, уступив их гуннам… Тут нельзя не вспомнить приведенный выше пассаж из «Гетики» Иордана о том, как «гунны покорили аланов, которые не уступали им в военном искусстве, но были выше по своей культуре; они измучили их в сражениях»!…