Гувернантка из Лидброк-Гроув

– Спасибо за поддержку, леди Амелия, - с признательностью сказала я, но все равно у меня на сердце было тяжело при виде того, с какой готовностью Дориан одаривал своим вниманием графиню. Слов нет, баронет Эндервилль на балу по-прежнему продемонстрировал ко мне дружеское расположение, но при этом не обнаружил столь откровенной привязанности как по отношению к молодой графине Хоум. Он ни на шаг не отходил от нее, и явно вознамерился танцевать с нею все бальные танцы.

И, желая сохранить лицо, я спокойно произнесла: - По всей видимости, препятствий к браку баронета Эндервилля и графини не существует, он состоится рано или поздно, тем более, что они выглядят очень подходящей парой.

– Не думаю, - с сомнением сказала Фанни. – Над моим кузеном Дорианом словно тяготеет злой рок, он несколько раз был помолвлен, но все его помолвки так и не закончились женитьбой. И нравом графиня Хоум слишком отличается от Дориана, чтобы они могли ужиться вместе.

Как ни слаб был последний довод моей подруги, я невольно ухватилась за него как утопающий за соломинку, желая, чтобы Дориан не связал свою жизнь с такой неприятной особой, каковой являлась Джиневра Эштон.

» Глава 16

Все на свете когда-нибудь заканчивается, подошел к концу рождественский бал, от которого я ждала так много, и который принес мне очень мало удовольствия. Вдобавок, на следующий день выяснилось, что атласное бальное платье оказалось слишком легким и мое неокрепшее после болезни тело снова начало знобить. Доктор Льюис Харпер категорически заявил, что мне не следует отправляться в Лондон вместе с леди Лэндон и ее дочерью, пока не установится тепло, иначе он не отвечает за жизнь вверенной его попечению пациентки в моем лице. Дориан с готовностью поддержал его, уговаривая меня остаться в его доме по меньшей мере до мая, и леди Амелии вместе с Фанни пришлось уехать домой без меня.

Я осталась в Торнбери, и моя жизнь стала похожа на спокойно текущую размеренную реку беспрерывной тихой радости. Пусть Дориан отдал свое предпочтение на балу другой, но зато он вел себя по отношению ко мне как самый лучший в мире друг, во всем поддерживая и опекая! По возвращении в поместье он всегда спешил увидеться со мной, мы обсуждали наедине все на свете, начиная от новостей в округе и кончая сокровенными личными воспоминаниями. Для нас стало приятным открытием, что нам нравятся одни и те же книги, доставляет удовольствие музыка прославленных композиторов Европы и искусство живописи. Дориан с наслаждением слушал, как я играю на рояле в большой гостиной, а я восхищалась его природным талантом художника. У молодого баронета Эндервилля был настолько острый глаз и точная рука, что всего несколькими линиями карандаша он мог нарисовать верный портрет человека, выражающий его характер. Он загорелся желанием написать мой портрет, и принялся делать для этой цели многочисленные наброски, избегая при этом утомлять меня длительным позированием. Я чувствовала, что мы все больше сближались друг с другом, становясь единым целым. Поначалу меня волновала мысль, что графиня Хоум может своим приездом нарушить мое счастье на правах невесты владельца Торнбери, но Дориан со времени бала никогда не упоминал об этой особе, и моя сердечная тревога улеглась. Волшебные чары исподволь, но верно овладевали моей душой, когда я находилась рядом с любимым человеком, и дом Дориана казался мне прекрасным местом, в котором я не буду знать печали и не испытаю разочарования.

Владелец Торнбери являлся попечителем многих благотворительных заведений, и нередко его отсутствие оказывалось вызванным стремлением удостовериться, как поживают его подопечные. В начале февраля я посетила вместе с ним школу для бедных сыновей священников, где провела несколько часов. Было видно, что молодой баронет Эндервилль опекает малоимущих детей не ради формальности, а по велению своего благородного сердца и я ощутила горячее желание помогать ему в добрых делах. Дориана обрадовали мои намерения, и он рассказал мне, что весной он откроет школу также для девочек. Желая уладить все вопросы, связанные с открытием нового учебного заведения, он уехал в город. Миссис Эббот любезно согласилась скоротать со мной мое одиночество, и мы неспешно прошлись по картинной галерее, рассматривая портреты, при этом сухопарая экономка рассказывала мне истории жизни людей, изображенных на холсте. Эта пожилая женщина успела ко мне привязаться за время моего пребывания в Торнбери, и ее теплое отношение рождало во мне теплую благодарность и признательность в ответ.

Скоро мое внимание привлекло прелестное изображение двух мальчиков, весело и беззаботно играющих с кудрявым белым спаниелем возле большого дуба.

– Какие красивые дети и очаровательный пес! – восхищенно воскликнула я, рассматривая картину. – Вы не знаете их, миссис Эббот?

– Темноволосый мальчик – мой нынешний хозяин баронет Дориан Эндервилль, а светловолосый его кузен Николас Эндервилль, - с улыбкой ответила мне экономка. – Мой старый хозяин сэр Роджер был бездетен и по этой причине очень привязался к своим племянникам. Он часто забирал их к себе в Торнбери на каникулы и позволял играть с любимым им спаниэлем Бимом. Да, прекрасные раньше были времена – баронет и мистер Эндервилль были неразлучны, но теперь вряд ли что-нибудь возродит их дружбу.

– Почему вы так говорите, миссис Эббот? – обеспокоенно произнесла я. – Мне не показалось, что они не ладят.

– Это всего лишь тень их прежних отношений, мисс Линн. Если чашка разбилась, она больше не будет целой, даже если ее склеить, - с сожалением вздохнула верная служанка. – Мой старый хозяин одинаково сильно любил и Дориана – сына своего среднего брата полковника Эдварда Эндервилля и Николаса – сына младшего своего брата священника Эндрю Эндервилля. Дориану он думал завещать Торнбери – родовое поместье семьи, а Николасу – йоркширский замок Обитель Ястреба Хок-Хоум – входивший в приданое его супруги леди Шарлотты. Однако войдя в возраст, мистер Николас Эндервилль, обладающий в детстве непокорным нравом, окончательно сделался необузданным и строптивым молодым человеком, хотя старший дядя из любви к нему сделал все от него зависящее, чтобы слелать из него достойного состоятельного дворянина. Он купил для него чин лейтенанта в драгунском полку, зная, что младший племянник терпеть не может религию, несмотря на то, что вырос в семье священника, использовал все свои связи, чтобы устроить его в самый престижный полк и ввел его в общество полезных ему людей. Однако Николас Эндервилль начал бездумно кутить с такими же повесами как он сам, проигрывать большие суммы денег, тратить все свое жалованье на куртизанок, не слушая увещеваний своего старшего родственника. Командиры полка сначала снисходительно смотрели на выходки млдашего Эндервилля, но после того, как он бросил тень на репутацию дочери одного уважаемого помещика близ деревни Китли, и отказался на ней жениться, исключили его из полка под тем предлогом, что молодой лейтенант ведет себя не как джентльмен.

– Представляю, как был разочарован сэр Роджер, - задумчиво сказала я.

– Это было настоящее горе для моего старого хозяина, мисс Линн, - согласно кивнула головой пожилая женщина. – Сэр Роджер понял, что именно его мягкость и попустительство сделали из младшего племянника отъявленного негодяя. Тогда он решился на крайнюю меру для его нравственного исправления – лишил его наследства и все свое состояние завещал Дориану Эндервиллю, за исключением десяти гиней, которые были использованы для покупки Библии с пометкой, что священная книга гораздо нужнее юному грешнику, чем все деньги на свете. Николас Эндервилль оказался настолько ошеломленным после оглашения завещания дяди, что некоторое время молчал как безгласная рыба, а потом огласил комнату возмущенным криком, что его обманули, украв то, что принадлежало ему по праву. Баронет Дориан попытался было успокоить своего кузена, предлагая ему попытаться решить полюбовно проблему наследования родового имущества. Но Николас Эндервилль злобно ответил, что больше не верит ему и наверняка мой молодой хозяин попытался обманом и интригами заставить дядю изменить завещание в свою пользу. После этой тирады младший племянник усопшего выбежал из кабинета хозяина Торнбери и конюх Эд рассказывал потом, что обойденный наследник с проклятиями выбросил Библию в воды ближайшей реки, после чего он тут же поклялся забрать у Дориана все имущество Эндервиллей и все то, что дорого его кузену.

– Печальная история. Всегда вызывает сожаление, когда близкие люди ссорятся без надежды на примирение, - вздохнула я.

– Молодой баронет все же попытался помириться со своим кузеном, несмотря на то, что он вел себя после оглашения завещания в высшей степени недостойно, - продолжила посвящать меня в тайны отношений наследников сэра Роджера Эндервилля экономка. – Мистер Николас Эндервилль вроде бы остыл и внешне пошел моему молодому хозяину, но я часто замечала, что, несмотря на внешнее согласие, в глазах Николаса горит еле сдерживаемая ненависть, и нередко злоба прорывается в его разговоре со своим более удачливым кузеном, который унаследовал все состояние сэра Роджера.

– Мне кажется, Всевышний распорядился так, чтобы богатство досталось более достойному члену семьи Эндервиллей, который не тратит его на личные прихоти, а использует, чтобы творить добрые дела, - заметила я.

– Это так, мисс Линн, - убежденно кивнула головой моя пожилая собеседница, и похвалила меня. – Вы так молоды, но в тоже время очень умны и ясный ум помог вам разобраться в этом запутанных отношениях наследников моего старого хозяина. Мой молодой хозяин достоин быть единственным наследником сэра Роджера. В нем почти нет недостатков, за исключением излишней вспыльчивости и эмоциональности, унаследованной им от матери-итальянки.

Наш дальнейший разговор прервал приход Дориана, который вернулся из Эрглтона. Он тут же пригласил меня в свой кабинет для доверительной беседы. Оказалось, самый богатый фермер в округе Боб Картрайт намеревался в ближайшее воскресенье выдать замуж свою старшую дочь Бэтти, и он пригласил своего помещика – баронета Эндервилля – разделить его семейную радость. Дориан нашел, что это неплохая возможность развлечься для меня, но его несколько беспокоило состояние моего здоровья. Я с уверенностью ответила согласием. С началом весны мое самочувствие заметно улучшилось, и я охотно пообщалась бы с обитателями округи, поскольку почти не покидала Торнбери с самой осени и чувствовала себя несколько засидевшейся в одном месте. Словом, посещение сельской свадьбы скорее пошло бы мне на пользу, а не во вред. Даже перспектива посетить радостное торжество чужих мне людей заставила меня воспрянуть духом и увлеченно выбирать себе выходное платье.