Гувернантка из Лидброк-Гроув

Прежде чем расположиться в своей каюте я решила навестить капитана и отдать ему дань уважения. Почтенный Гай Уилкокс явно не обрадовался перспективе взять на борт своего судна пассажирку, когда кузен представил ему меня накануне. Он, как многие моряки был суеверен, и считал, что женщина на корабле не к добру. Однако он не мог перечить хозяину судна и нехотя согласился взять меня в плавание на борту «Целестины».

Я решила приложить все старания, чтобы завоевать расположение угрюмого и нелюдимого мистера Уилкокса, и моя неизменная любезность начала приносить плоды. Капитан два дня плавания отмалчивался при встречах со мной, но невольная улыбка все чаще начала появляться на его морщинистом, обветренном морскими ветрами лице, стоило мне попасть в его поле зрения. В конце плавания мы окончательно подружились, и еще ко мне очень привязался юнга Сэм Дирсли. Двенадцатилетний подросток рано остался сиротой, и я оказалась единственной женщиной, с которой он близко стал общаться за два года после смерти матери – вдовы шкипера «Целестины». Нелегкая судьба мальчика вызывала сочувствие, и я сначала подолгу беседовала с ним, затем дала ряд уроков по школьным предметам в свободное для него время, стараясь восполнить пробелы в его образовании. Наше общение доставляло нам взаимное удовольствие. Сэм оказался смышленым и понятливым учеником, занятия с ним скрасили мне долгие дни плавания и отвлекали от тоски по Дориану и маленькой Анжеле.

Барбадос возник перед нами внезапно, когда утренний туман прорезали первые лучи солнца. «Целестина» шла прямо на Бриджтаун – главный город острова, и капитан Уилкокс предупредительно дал мне свою подзорную трубу, поняв, что я желаю рассмотреть новую землю. Бриджтаун, к которому стремился наш корабль, раскинулся на закругляющей части побережья залива Карлайл Атлантического океана. Прежде чем мы добрались до него я успела полюбоваться вечнозелеными мангровыми лесами, пещерами в скалах и оранжекрылыми попугаями, порхающими на ветках деревьев. Вдоль дорог острова росли пышные казуарины, красные деревья и кокосовые пальмы, привлекающие восторженный взгляд такой неискушенной путешественницы как я, и особенно прекрасными мне показались яркие тропические цветы, которые не могли бы и минуты прожить в суровом климате моей холодной родины.

К полудню «Целестина» плавно вплыла в спокойные воды оживленного морского порта острова при попутном пассате. Я поразилась тому, каким белым на берегу оказался песок и чистой, почти небесной голубизны морская вода. Насквозь пронизанный солнечными лучами Барбадос окончательно стал для меня неким подобием рая.

Матросы по приказу капитана заботливо помогли мне переправиться на берег с помощью лодки, и наемный извозчик доставил мою скромную особу с вещами до комфортной гостиницы «Карибская Жемчужина».

Я позволила себе короткий отдых в отведенном мне номере и решила совершить прогулку по Бриджтауну, осмотреться в городе и решить, что мне делать дальше. Моя вера в то, что Всемогущий Господь укажет мне путь к моему жениху осталась непоколебимой. Капитан Гай Уилкокс собирался представить меня губернатору Барбадоса сэру Генри Уорду через два дня, и я могла свободно располагать собою до официального приема в губернаторском дворце новых жителей острова.

Главная площадь Бриджтауна, ажурный фонтан в центре его, исходящий водами, производили благоприятное впечатление. В городе было полно гуляющих нарядных джентльменов и леди, имевших вид довольных жизнью людей, что дополнительно располагало к острову и позволяло считать Барбадос одним из лучших мест на земле.

Однако на окраинах я увидела иную картину. За городом простирались безграничные поля сахарного тростника, на которых под бичом безжалостных надсмотрщиков трудились измученные чернокожие рабы. Их истощенные тела взывали к жалости, пот смешивался с кровью, текущих от ран, причиненных острыми шипами, нанизанных на бичи. И это было не самое страшное, что довелось в этот день увидеть моим глазам. На территории поместья особо жестокого рабовладельца в присутствии зевак, считавших публичное наказание рабов хорошим развлечением, на высоком помосте виновным в попытке бегства невольникам ампутировали ноги и разрезали подколенные сухожилия. Меня настолько поразило это жестокое зрелище, что я решила подойти к бараку, где содержались наказанные невольники и выяснить сколько их там и смогу ли я выкупить их из неволи.

За крону надзиратель разрешил мне поговорить с узниками барака и удалился выпить пинту портвейна. Я приблизилась к решетке узкого окна и, пытаясь рассмотреть людей в сумраке мрачного сырого помещения, стала спрашивать:

– Тут есть уцелевшие мужчины? Сколько среди вас покалеченных, можете мне ответить?

– Мэм, нас тут семеро, у троих отняли правую ногу, двум перерезали сухожилие. Меня не тронули поскольку я не решился покинуть барак, - ответил мне седовласый негр. – Тут еще есть один молодой англичанин, он сильно избит и потому не может говорить, только стонет. Хотя бы ради своего соотечественника передайте нам еды и лекарств!

– Конечно, я сделаю это, - заверила я несчастного раба, думая о том, как повторно подкупить надзирателя для этой цели. Молодой англичанин среди чернокожих невольников заинтересовал меня, и я невольно приподнялась на цыпочки, стараясь его рассмотреть. Но он лежал в дальнем углу на соломе и смутно можно было видеть лишь макушку его головы.

– Эй, мистер, не расскажете ли мне, как вы, англичанин, очутились среди карибских невольников?
– громко окликнула я его.

При звуке моего голоса узник вздрогнул, быстро повернул голову в мою стороны и воскликнул: - Эмма!!!

В этом изнуренном, покрытом многочисленными кровоподтеками мужчине, одетом в лохмотья трудно, почти невозможно было узнать элегантного баронета Эндервилля, но я сразу признала в нем Дориана! Мое сердце от неожиданности испустило гулкий удар, затем замерло от счастья, и я радостно прошептала:

– Мой Эндервилль, наконец-то я нашла тебя!

– Эмма, скажи мне, что я не сплю! – Дориан, несмотря на свои болезненные раны, бросился ко мне и протянул сквозь решетку свои исхудавшие руки.

– Нет, милый, это не сон, - со счастливыми слезами на глазах стала уверять я его, нежно целуя его израненные пальцы. – Я пришла и теперь никогда не оставлю тебя! Но как и почему ты очутился здесь, в этом не подобающем для тебя месте?

– Когда я приехал к мистеру Энджерсону, оказалось, что он не посылал мне письма, и матерый волк – губитель множества овец не более чем выдумка, - начал свой рассказ Дориан. – Я сразу подумал, что письмо от имени моего соседа, весьма уважаемого земледельца округи подделал Николас, чтобы заставить меня попасться в ловушку. Решив принять меры предосторожности, я оставил своего коня у мистера Энджерсона и решил вернуться в замок кратчайшей дорогой на лодке. Однако люди Николаса следили за мной, один из них оглушил меня на берегу озера, когда я уже собирался садиться в лодку. Очнулся я уже в трюме корабля «Буревестник», идущий в Барбадос. Судно принадлежало сообщнику моего кузена, которому он хорошо заплатил, и по прибытии в Бриджтаун меня связанного отвезли в это поместье Николаса, где он пытками и угрозами пытался вырвать документ с правом на опеку над Анжелой и ее многомиллионным итальянским состоянием. Но я скорее приму мучительную смерть, чем предам свою девочку в руки этого негодяя, и никакие угрозы не заставят меня это сделать!

– Дориан, твой безжалостный кузен замучит тебя до смерти. Тебе нужно немедленно покинуть это место! – в волнении воскликнула я, сжимая пальцы

– Это легче сказать, чем сделать, - тяжело вздохнул Дориан. – Пятеро рабов уже пытались сбежать из этого ада на земле, но неудачно. А я еще в отличие от них сильно ослабел от пыток.

– Не отчаивайся любимый мой! – нежно произнесла я. – У меня в Бриджтауне есть друзья, они помогут тебе бежать.

– Это все меняет, - улыбнулся мой жених. – Теперь я верю, что Господь спасет меня!

Наши губы на прощание слились в упоительном поцелуе сквозь заржавевшую решетку, но мы были так счастливы, словно Дориан уже был свободен, и мы возвращались в Англию. Надежда стала нашей путеводной звездой и глубоким счастьем в эти дни проведенные на острове .

Я вернулась в «Карибскую жемчужину» и хотела через Сэма связаться с Гаем Уилкоксом, чтобы рассказать ему как я нашла баронета Эндервилля и спросить у него, что нужно делать в таких мучительных обстоятельствах, которые грозят смертью Дориану. Мой ученик-юнга ответил, что капитан «Целестины» находится по делам на другом краю острова и вернется через неделю. Однако я не могла ждать так долго; беспокойство за жизнь Дориана сводило меня с ума, и я решила сама организовать побег моему жениху. Верный Сэм вызвался сопровождать меня в этом опасном предприятии, и я снова подкупила надсмотрщика в поместье Николаса, отдав ему в уплату за услуги свое обручальное кольцо с сапфиром, полученное от Дориана. Надзиратель пообещал подлечить раны баронета Эндервилля, отвлечь внимание других сторожей, отвести ночью собак в сарай и дал мне ключ от барака с невольниками.