Гувернантка из Лидброк-Гроув

– Называй это как хочешь, но от своих условий я не отступлю, - усмехнулся Николас. Было видно, что мои слова о чести и достоинстве здорово его позабавили.

Я беспомощно умолкла, понимая, что мои увещевания ничуть не подействуют на кузена Дориана. И если я не пойду на его условия, он в самом деле отправит Анжелу в какое-нибудь гиблое место, проживание в котором очень скоро оборвет ее жизнь. Мне до тошноты не хотелось становиться женой этого негодяя, но от этого брака зависела жизнь дочери Дориана.

– Николас, прошу, дай мне время подумать, - наконец взмолилась я ему. Николас вытащил карманные часы на цепочке, посмотрел на них время и сказал:

– Хорошо, я уеду по делам на три месяца, это достаточно времени, чтобы определиться с выбором. И если после моего возвращения ты снова откажешь мне, пеняй на себя!

Он стремительно вышел, оставив меня в страхе и в смятении. Теперь к моему горю по умершему Дориану, добавились опасения за участь Анжелы. Ночью я почти не спала, но под утро мне в голову пришло спасительное решение отправиться в Лондон к отцу Фанни. Лорд Лэндон как влиятельный аристократ с обширными связями мог помочь мне надежно защитить будущее моей приемной дочери от недобрых планов ее бессердечного родственника, а также оформить над ней опекунство. С этими утешительными мыслями я наконец заснула.

» Глава 25

Дилижанс должен был прибыть в девять часов утра, и к этому времени я успела приготовить свой небольшой саквояж с вещами. Однако Анжела задержала меня, не желая отпускать без себя в дальнюю дорогу.

– Мама, мама, ты не бросишь меня в замке? Не оставишь одну с дядей Николасом? – со слезами спрашивала она, с надеждой смотря мне в глаза.

Я понимала чувства бедной девочки, поскольку сама пережила ощущение острого сиротства в детстве. Без добрых взрослых, которым ребенок доверяет, окружающий мир кажется ему огромной мрачной пещерой, полной жестоких чудовищ, готовых безжалостно напасть на него. Однако я не могла взять Анжелу с собой без согласия опекуна, которым на данное время являлся Николас, а кузен Дориана не должен был знать о моем отъезде, чтобы не помешать мне получить помощь по удочерению Анжелы согласно букве закона. Если судебное разбирательство завершится в мою пользу, и я смогу забрать дочь Дориана под свою опеку, тогда Николас не сможет шантажировать меня ребенком для заключения подневольного брака.

И я придумала как отвлечь внимание моей девочки от нашей разлуки и ласково сказала ей:

– Анжела, верь, я никогда, слышишь – никогда не оставлю тебя и ни перед чем не остановлюсь, лишь бы быть с тобой. Мне нужно ехать в Лондон и договориться с дедушкой Лэндоном, чтобы дядя Николас не смог вмешиваться в нашу жизнь. На это путешествие потребуется много времени, но как только ты выучишь стихотворения из этой книги сказок, то я непременно, а возможно даже раньше вернусь к тебе!

Мои руки протянули малышке толстую книгу старинных британских сказок о феях и эльфах, и Анжела с готовностью взяла том, поверив, что желание ее маленького сердечка тоже может оказать влияние на мое возвращение к ней. Я не опасалась, что нарушу обещание, данное своей приемной дочери. В этой книге было несколько сотен страниц, и на каждой из них было стихотворение, что давало мне приличный запас времени. Анжела просто не сможет выучить их все до моего приезда, и так она будет занята полезным делом, которое поможет ей развить память.

После того как Анжела успокоилась я попрощалась с супругами Эббот и замковой прислугой, затем нежно поцеловала девочку. Слуга закрепил мой саквояж веревками в багажном отделении экипажа, а потом помог мне сесть в дилижанс. Кроме меня еще не было пассажиров, и я могла дать волю слезам, видя, как уменьшаются в размере люди на крыльце. Прощаясь с Обителью Ястреба, я словно снова расставалась с Дорианом, и особенно мое сердце ощущало тоску по маленькой Анжеле.

Погода установилась хорошая, и дилижансу ничто не мешало двигаться на моем пути. Он быстро доехал до Уорвика и поздно вечером я остановилась на большом постоялом дворе «Лебедь Эйвона». Хозяйка привела меня в уютную комнату для ночлега, предоставила умелую горничную и я, уставшая, но не сломленная горем путница, добралась до желанной постели. Мои веки смежил крепкий сон, я провалилась в черную бездну, в которой не было просвета, но скоро тьма перед моими глазами начала отступать, обнажая лучезарный берег большого южного моря и город, утопающий в пышной растительности, выстроенный из белых камней. Я удивленно любовалась представшим передо мной зрелищем, так как никогда не видела столь светлого города, ярких цветов и птиц с радужным оперением. И тут в моих ушах послышался самый желанный голос – голос Дориана, который звал меня: «Эмма, Эмма, приди ко мне!».

Я проснулась и вскочила в кровати с сильно бьющимся сердцем. Прошло немало времени прежде чем я могла успокоиться и взять себя в руки. Но я так и не могла решить, был ли этот сон правдой или же Фея Сновидений решила подшутить над моим влюбленным горюющем сердцем.

Но даже такая призрачная встреча с Дорианом приободрила меня и побудила к деятельности. В столице я встретилась с лордом Лэндоном и леди Амелией и рассказала им о требованиях кузена Дориана. Родители Фанни пришли в ужас от душевной низости своего молодого родственника, и лорд Лэндон пообещал мне сделать все возможное, чтобы передать маленькую Анжелу Эндервилль под мою опеку.

Успокоившись на этот счет, я решила навестить своего кузена Джона Уилсона и его семейство. Его лондонский дом в то время находился на тихой улице Патерностер-роу под сенью собора Святого Павла и был примечателен наличием многих книжных магазинов и складов. Сопровождаемая служанкой, я поднялась на второй этаж и сразу попала в шумное детское царство. Пятилетняя Мэри играла на кушетке с куклой, трехлетний Генри с помощью отца качался на игрушечной лошадке-качалке, малыш Рон уютно расположился на руках няни. Жена Джона, миловидная молодая женщина Маргарет управляла этим царством, не повышая голоса и ее тихой просьбе, признавая ее авторитет, беспрекословно повиновались все обитатели дома. Она и Джон сердечно приветствовали меня, и я искренне порадовалась за своего доброго кузена, который обрел заслуженное семейное счастье в браке с Маргарет Бемптон. Заикание почти исчезло из его речи, и он словно раздался в плечах, стал выше и мужественнее.

После вечернего чая Джон, с сочувствием посмотрев на мое черное траурное платье, пригласил меня в свой кабинет, чтобы в тишине расспросить о моих делах и душевном состоянии. Как всегда, он опекал меня и желал оказать посильную помощь. Я стала рассказывать ему о трагическом дне моей неудавшейся свадьбы и гибели Дориана, а когда дошла до середины, то заметила возле восточного окна небольшой живописный рисунок, изображающий город возле южного моря. Читатель, это был город из моего сна, взволновавшего меня до глубины души! Я застыла и больше не могла сказать ни слова от нового душевного потрясения.

– Милая Эмма, что-то случилось? – спросил Джон, обеспокоенный моим молчанием.

– Джон, что это за место, изображенное на картине? – еле слышно спросила я, не сводя взгляда с картины.

Кузен проследил за моим взглядом и пояснил:

– Барбадос. Несколько лет назад я был на этом острове, и он мне так понравился, что я приобрел это полотно у местного художника с его изображением на память.

– Недавно мне приснилось, что я нахожусь в этом городе, которого никогда прежде не видела и Дориан зовет меня, - растерянно прошептала я. – Джон, мне нужно непременно попасть на Барбадос. Этот сон приснился мне не просто так, и я должна выяснить в чем дело.

– Это легко устроить, - ответил мне Джон. – Через день принадлежащее мне судно «Целестина» отплывает в наши заокеанские владения, и я охотно предоставлю пассажирскую каюту в твое пользование, дорогая кузина.

Я горячо поблагодарила своего великодушного двоюродного брата и, вдохновляемая призрачной надеждой что-нибудь узнать о Дориане, начала готовиться к длительному плаванию.

Утром, пятого июня, нанятая Джоном лодка доставила меня на борт «Целестины», и я, с удовольствием подставляя лицо освежающему легкому бризу начала осматриваться, стараясь заодно приноровиться к качающемуся дну палубы. Корабельная команда заканчивала последние приготовления на судне, разворачивая паруса на корабельных мачтах, и боцман призывно заиграл на дудочке, давая знак к отплытию.

Матросы подняли якорь и укрепили его на носу корабля. С него долго капала вода, словно «Целестина» невольно проливала слезы, прощаясь с родной Англией и не желая с нею расставаться. Вдруг сильный ветер резко раздул паруса, и берег быстро отступил от «Целестины», отпуская ее. Корабли, окружавшие нас в порту, - «Святой Георгий», «Дельфин», «Морская сирена», - стали неумолимо отдаляться.

Я испытывала неутихающее волнение, страх и упоительный восторг одновременно. Читатель, в то время отправиться в путешествие по океану было гораздо опаснее, чем теперь, пароходов не еще не существовало и люди на борту находились всецело во власти морской и воздушной стихий. Однако безумная надежда отыскать след Дориана заставила меня забыть обо всех опасностях на свете, в том числе об угрозе пойти на дно океана в случае крушения шхуны. К тому же я с детства мечтала о большом путешествии на большом корабле, и то, что мое давнее желание осуществилось совершенно случайным для меня образом, способствовало желанию совершить плавание на торговом судне.