Гузи-гузи

– Мне бы Андронова увидеть, – улыбаясь, спросил он.

– Ну, я Андронов. Что дальше?

Почесывая всклокоченную голову, на кровати сидел крупный русоволосый парень в сатиновых «семейных» трусах в горошек и удивленно смотрел на Толкушкина.

«Нумер» был действительно трехкоечный, но две другие кровати, стоящие вдоль стен, были не заняты. Прямо у двери гудел поцарапанный холодильник, дверка шкафа висела на одной петле, возле стола, загроможденного горой немытой посуды, валялось два стула.

– Очень приятно, господин Андронов, – масляно улыбаясь, произнес Толкушкин, – я так вас и представлял. Прямо герой нашего времени!

– Че-го, че-го? – грубо, но уже не так уверенно протянул Андронов.

– Ох, простите я не представился, – затараторил Толкушкин, – внештатный корреспондент газеты «Комсомольская правда» Валерий Толкушкин, готовлю материал о молодых работниках правоохранительных органов. Встретиться с вами мне порекомендовал Григорий Иванович Анненков.

– Анненков? – тупо уставился на Толкушкина Андронов.

– Да, да, начальник городского отдела полковник Анненков, вы что не знаете его?

– Е-мое, – Андронов снова почесал голову, – я-то думал, ты про Темку говоришь.

Толкушкин объяснил себе его тотальную непонятливость тем, что Андронов еще не совсем проснулся.

– Про какого Тему вы говорите? – переспросил в свою очередь Толкушкин.

– Да про одноклассника моего, Артема Анненкова, – пояснил Андронов.

– Знаете что, Павел, – Толкушкин достал из пакета бутылку «столичной», – если у вас нет возражений, мы бы могли продолжить наше интервью за дружеским, так сказать, столом. Повторяю, если у вас нет возражений.

– Так бы сразу и сказал, – лицо Андронова начало расползаться в блаженной улыбке.

* * *

Едва я успела дописать наш с Алискером разговор с Буториным (после сытного обеда с Коломийцем мысли на удивление быстро шевелились), раздался телефонный звонок.

– Вершинина слушает.

– Валентина Андреевна, сообщаю с места событий, – пародируя ультра серьезную манеру телекорреспондентов, приступил к докладу Антонов. – Буторин отъехал от здания администрации и направляется в сторону Волги, следую за ним. Какие будут распоряжения?

– Перестать дурачиться и продолжать наблюдение, – строго сказала я.

– Вас понял, – рапортовал Антонов-старший.

– Держи меня в курсе, Саша.

Я положила трубку и закурила. Через несколько минут в кабинет ввалился Мещеряков. Заметив коломийцевскую розу, он хитро сощурился.

– Ну, наконец-то, Валентина…

– Что наконец?

Он молча кивнул в сторону томящейся в бутылке из-под текилы розы и расплылся в улыбке.

– Тайный воздыхатель или явный? – Мещеряков беспокойно заморгал.

Он, надо сказать, постоянно изводил меня по-отечески нудными советами. Я тысячу раз цитировала ему иронические и едкие замечания Лароша по поводу глупой людской привычки советовать что-либо и советоваться о чем-либо, но Михал Анатолича с «завидным» постоянством не хотел лакомиться плодами изощренной французской мысли. Моя «неустроенная» личная жизнь не давала ему покоя.

– Это я сама себе подарок сделала, нравится? – попыталась вывернуться я.

– Меня на мякине не проведешь, Андревна, – Мещеряков плюхнулся в кресло, – я – тертый калач.

– Да знаю, знаю…

– Что там у тебя с Буториным? – резко сменил тему Мещеряков, изменившись в лице, – человека до сердечного приступа довела! А если бы он здесь копыта отбросил?

– Трудный клиент, Миша, – пожаловалась я.

– Что значит «трудный»? – Мещеряков буравил меня недобрым взглядом, – он нам деньги платит и не малые, а ты не можешь общий язык найти.

– Деньги деньгами, но и свое лицо иметь нужно, – хотя я и ожидала этого нагоняя, но недовольный тон Мещерякова задел меня.

– Да ты понимаешь, как он нам подгадить может? Могла бы попридержать свою гордость.

– Гордость, Миша, или есть или ее нет. А из-за того, что он – министр, я ему задницу лизать не обязана!

– Да кто тебя просит задницу лизать?! – разошелся Мещеряков, – надо просто уметь работать с людьми!

– Ах, значит я не умею с людьми работать? – полезла я на рожон, – в таком случае, я увольняюсь!

– Погоди ты, – махнул рукой Мещеряков, – уволишься, с кем я работать буду?

– С людьми, Миша.

– Ну, не горячись, – пошел он на попятный, – давай лучше о деле поговорим, – вперился в меня своими бесцветными глазами-буравчиками Мещеряков.

– Можно и по делу, – я встала и чтобы успокоиться начала прохаживаться по кабинету. – Нам удалось вытрясти из Буторина, что на кассете компромат на одного из высокопоставленных чиновников из обладминистрации, предположительно на Воронина.

– Ого, – прищелкнул языком Михаил Анатольевич, – ну-ну.

– Оперативность преступника или преступников (кража заняла не более пяти минут) наводит на мысль, что похититель знал, что искать и где.

– Следов не осталось?

– Буторин не сразу обнаружил пропажу и сначала заявил, что ничего не украдено, когда же выяснилось, что исчезла кассета, он в милицию естественно заявлять не стал, а пришел сразу к нам. Ребята говорят, что визуально следы обнаружить было невозможно, во всяком случае – снаружи. А внутри, конечно, все затоптали.

– Кого подозреваешь? – с профессиональной лаконичностью спросил Мещеряков.

– Воронина, – усмехнулась я.

– Может быть, ты не далека от истины, – теребил нижнюю губу Анатолич, – конечно, сам в дачу он не лазил, а мог кому-то поручить это. Нужно поработать в этом направлении.

– Хорошо, попробуем и в этом. Кстати, задаюсь я вопросом, не могли ли это сделать менты из тревожной группы? Уж больно быстро прибыли они на место происшествия.

– Я думаю, что Воронин хорошо знаком с Анненковым и мог бы попросить его о такой услуге, тем более, если от этого зависит вся его карьера. А что, по-твоему, может быть на такой кассете?

– Да все, что угодно. Передача взятки, знакомство с криминальными элементами, девочки, а может быть и мальчики…

Запиликал телефон, и я подняла трубку.