Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:
XIX

И Меркурий остановил лошадь. «Чауш, — сказал он, — кого вы здесь хороните?» И чауш ответил: «Господаря Меркурия, который сегодня скончался». Засмеялся на это Меркурий. Месяц скрылся за облаком, — и все сразу исчезло.

XX

Вернулся он в свой дом, обнял жену свою Ефимию. «Принеси мне, Ефимия, четки, что я дал тебе в день отъезда. Этим янтарным зернам я верю больше, чем женским клятвам». Отвечала Ефимия: «Сейчас принесу».

XXI

Но волшебные четки давно рассыпались, а Ефимия сделала другие, совсем похожие, пропитав их ядом. «Это не те», — сказал Меркурий. «Сосчитай хорошенько зерна, — отвечала жена, — ты ведь помнишь, что их было шестьдесят семь».

XXII

Меркурий начал считать зерна, смачивая пальцы слюной, а яд незаметно проникал в его тело. Когда он сосчитал до шестьдесят шестого зерна, то испустил глубокий вздох и мертвым упал на землю.

Храбрые гайдуки [55]

55

Говорят, Иакинф

Магланович сложил эту прекрасную балладу, когда сам вел жизнь гайдука, то есть почти что жизнь разбойника с большой дороги. (Прим. автора.)

В пещере на острых каменьях лежал храбрый гайдук Христич Младин. Рядом с ним жена его, прекрасная Катерина, у ног его двое храбрых сыновей. Третий день уже проводят они без пищи в этой пещере, ибо враги их стерегут все горные тропы, и если вздумается им поднять головы, сотня ружейных дул направляется на них. От нестерпимой жажды языки их почернели и распухли, ибо для питья у них есть лишь немного воды, застоявшейся в расщелине скалы. И все же ни один из них не посмел пожаловаться или застонать [56] , так как они боялись прогневить Христича Младина. Три дня миновало, и Катерина воскликнула: «Да сжалится над нами святая дева и да воздаст твоим недругам!» Она вздохнула и умерла. Христич Младин глядел на ее тело сухими глазами, но сыновья потихоньку утирали слезы, когда отец их не видел. Наступили четвертые сутки, солнце высушило воду, застоявшуюся в расщелине скалы. Тогда Христич, старший сын Младина, обезумел: он выхватил из-за пояса свой ханджар [57] и смотрел на труп матери, как волк глядит на ягненка. Младший брат его, Александр, с ужасом взглянул на него. Выхватил и он свой ханджар и проколол себе руку. «Выпей моей крови, Христич, только не совершай преступления [58] . Когда все мы умрем с голоду, будем выходить из могилы и сосать кровь наших врагов». И Младин вскочил и крикнул: «Дети! Вставайте! Лучше добрая пуля, чем голодная смерть». Все трое ринулись вниз, словно голодные волки. Каждый убил десятерых и получил в грудь десять пуль. Подлые враги отрубили им головы, но когда несли их, празднуя победу, то едва осмеливались на них смотреть: так боялись они Христича Младина и его сыновей [59] .

56

Гайдуки переносят физические страдания с еще большим мужеством, чем даже морлаки. Я видел, как умирал юноша, упавший со скалы; ноги были у него переломаны в пяти или шести местах. Три дня длилась его агония, и за все это время он не издал ни одной жалобы. Только раз, когда какая-то старушка, искусная, как уверяли, в хирургии, захотела приподнять его перебитые ноги, чтобы приложить к ним какое-то снадобье, я заметил, как сжались его кулаки и как ужасно сдвинулись его густые брови. (Прим. автора.)

57

Большой нож, который морлаки всегда носят за поясом. (Прим. автора.)

58

Эти слова напоминают слова бретонского оруженосца во время битвы Тридцати: «Пей свою кровь, Бомануар!» (Прим. автора.)

Битва Тридцати — один из самых значительных эпизодов так называемой «Бретонской войны» (1341—1365). Это сражение тридцати французских рыцарей, сторонников Карла Блуаского, возглавляемых Бомануаром, и тридцати английских, под командованием Ричарда Бенборо, состоялось 27 марта 1351 года близ Плоэрмеля и Бретани, и закончилось полным разгромом англичан.

59

Солдаты, сражающиеся с гайдуками, называются пандурами. Они пользуются не лучшей репутацией, чем те, с кем они борются; их обвиняют в том, что они часто обворовывают путешественников, которых должны защищать. Вся страна презирает их за трусость. Бывает, что десяти или двенадцати гайдукам удается прорваться через сотню пандуров. Правда, этим несчастным нередко приходится голодать, и это возбуждает у них решимость отчаяния.

Когда пандурам удается захватить пленного, они уводят его довольно странным способом. Разоружив гайдука, они только обрезают шнур, стягивающий его штаны, которые, таким образом, спускаются у него до колен. Понятно, что несчастному гайдуку приходится идти очень медленно, чтобы не упасть и не разбить себе нос. (Прим. автора.)

Пандуры. — Эти наемные отряды пехоты употреблялись не только для борьбы с гайдуками, как пишет Мериме, но и в «регулярных» войнах.

Возлюбленная Данизича

I

Евсевий подарил мне резной золотой перстень [60] ; Владимир подарил мне красную шапочку [61] с золотыми бляхами. Но тебя, Данизич, я люблю больше всех.

II

У Евсевия волосы черные и курчавые; Владимир лицом бел, как женщина горных селений. Но для меня, Данизич, ты прекраснее всех.

III

Евсевий поцеловал меня, и я улыбнулась; Владимир поцеловал меня, и его дыхание было сладким, как запах фиалки. Когда целует меня Данизич [62] , сердце мое замирает от наслаждения.

60

До замужества женщины могут получать подарки от кого угодно, и это не имеет значения. Нередко у девушки бывает пять или шесть поклонников, из которых она чуть ли не каждый день вытягивает подарки, не будучи обязанной давать им взамен что-либо, кроме надежд. Это продолжается некоторое время, затем поклонник, которому оказывалось предпочтение, просит у нее разрешения умыкнуть ее, и она всегда сама указывает время и место похищения. Репутация девушки от этого ни в малейшей степени не страдает, и добрая половина морлакских браков

заключается именно таким образом. (Прим. автора.)

61

Красная шапочка на голове женщины — признак девственности. Девушка, которая, согрешив, осмелилась бы публично появиться в красной шапочке, рискует тем, что священник может сорвать шапочку у нее с головы, после чего кто-либо из родственников обрезает ей волосы в знак бесчестия. (Прим. автора.)

62

Самая обычная манера приветствия. Встречаясь с мужчиной, которого она однажды уже видела, девушка целуется с ним. Когда вы просите гостеприимства у ворот чьего-нибудь дома, жена или старшая дочь хозяина принимает у вас уздечку и целует вас, как только вы спешились. Когда вас встречает таким образом девушка, это очень приятно. Но когда вас встречает замужняя женщина, это имеет свои отрицательные стороны. Надо вам знать, что, должно быть, из чрезмерной скромности и в знак презрения к свету замужняя женщина почти никогда не моет лицо; поэтому все они ужасно грязны. (Прим. автора.)

IV

Евсевий знает много старых песен; Владимир хорошо играет на гузле. Я люблю песни и гузлу, но только когда играет и поет Данизич.

V

Евсевий попросил своего крестного быть его сватом; Владимир завтра пошлет к отцу моему священника [63] . Но приди под окно мое, Данизич, — и я убегу с тобой.

Красавица Елена

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I

63

Очевидно, тоже для того, чтобы сватать ее. (Прим. автора.)

Собирайтесь вокруг Иво Бьетко, все желающие послушать жалостную повесть о красавице Елене и о Тодоре Копопке, ее муже. Лучшего гузлара, чем Иво Бьетко, вы не слышали и никогда не услышите.

II

Эту повесть я слышал от деда. В дни его Тодор Конопка был смелый охотник. Он женился на красавице Елене, которая отвергла Пьеро Стамати [64] , потому что Тодор был хорош собой, а Пьеро зол и уродлив.

III

Однажды Пьеро Стамати явился в дом Тодора Конопки. «Правда ли, Елена, что муж твой уехал в Венецию на целый год?» — «Правда, и тоска меня снедает, что я осталась одна в этом большом доме».

64

Итальянское имя. В морлакских повестях итальянцам часто отводится мерзкая роль. Паса вьера (песья вера) и лацманска вьера (итальянская вера) — два синонимичных бранных выражения. (Прим. автора.)

IV

«Не плачь, Елена, ты не одна. Найдется у тебя собеседник. Пусти меня спать с тобой, и за это я подарю тебе горсть блестящих цехинов, чтобы ты украсила ими свои черные косы».

V

«Прочь от меня, негодный! . . . . . ?» — «Нет, — промолвил ей злой Стамати, — пусти меня спать с тобой, а за это я подарю тебе бархатное платье и столько цехинов, сколько поместится в моей шапке».

VI

«Прочь от меня, негодный! Не то я расскажу своим братьям про твою подлость, и они с тобой покончат»...

. . . . .

А Стамати был старикашка курносый, тщедушный, Елена же сильная и высокая.

VII

И счастье ее, что она была сильная и высокая...

. . . . .

Навзничь повалился Стамати; домой он возвратился плача, подгибая колени и шатаясь.

VIII

Пошел он к нечестивому еврею и спросил у него совета, как бы лучше отомстить Елене. И еврей сказал ему: «Ищи под могильным камнем до тех пор, пока не отыщешь большую черную жабу [65] ; положи ее в глиняный горшок и принеси мне».

65

Во всех странах существует поверье, что жаба — ядовитое животное. Из английской истории известно, что одного короля отравил монах, опоив его элем, в котором он предварительно утопил жабу. (Прим. автора.)

IX

Нашел Стамати под могильным камнем большую черную жабу и принес еврею, а тот полил ей голову водою и нарек гадину Иоанном. Великий грех — назвать черную жабу именем пресвятого апостола.

X

Тогда они стали колоть ту жабу остриями своих ятаганов, пока не выступили из всех ранок капли сильного яда. Собрали они этот яд в склянку и опоили им жабу. А потом дали ей облизать красивое и спелое яблоко.

XI

И молвил Стамати мальчику, что был у него в услуженье: «Снеси это яблоко Елене и скажи, что прислала моя жена». Мальчик отнес яблоко, как ему велели, а красавица Елена взяла и с удовольствием съела опоганенный плод весь целиком.

XII

И только она доела румяное и сочное яблоко, как смутно стало у нее на сердце, и показалось красавице Елене, что в чреве у нее шевелится змея.

Хотите дослушать эту повесть, дайте что-нибудь Иво Бьетко.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I

Когда красавица Елена съела поганое яблоко, сотворила она крестное знамение, но все же у нее под сердцем продолжало что-то шевелиться. Позвала она свою сестру, и та велела ей пить молоко. Но все же Елене казалось, будто носит она под сердцем змею.

II

Стал расти у нее живот, с каждым днем раздувался он все больше и больше. И начали женщины шептаться: «Вот, Елена ходит брюхатая. Как же это с нею случилось? Ведь мужа ее нет дома. Пошел уже одиннадцатый месяц, как он уехал в Венецию».

III

Стыдно было красавице Елене, головы она не смела поднять — не то что выйти на улицу. Днем она сидела и плакала, да и по ночам обливалась слезами. Говорила она своей сестре: «Муж вернется — что тогда со мной будет?»

Поделиться с друзьями: