Гвиневера. Дитя северной весны

– Поворот вон там. Что касается меня, то я буду ужасно рада слезть с лошади и снова почувствовать под ногами твердую землю!

Мы съехали с дороги и, немного попетляв, выехали на склон холма, с которого открывался вид на усадьбу семьи Бригит.

Круглые дома стояли плотно друг к другу, окруженные насыпью и рвом, а за ними тянулись поля и конюшни, построенные на отвоеванной у дикой природы земле. Сбоку стоял свинарник, и ряд меньших по размеру камышовых крыш закрывал ямы для хранения зерна и других зимних припасов. Две лошади прядали ушами, возбужденные нашим появлением. Я подумала, не тс ли это лошади, которых мой отец подарил Ангусу, когда их семья впервые появилась в Регеде.

Тропа снова скрылась между деревьями, и мы проехали мимо группы берез – их сережки сверкали золотом под полуденным солнцем. Стволы некоторых деревьев были в подтеках, и это свидетельствовало о том, что нам предложат молодое вино из березового сока. Было ясно, что семья Бригит умело обрабатывала свои земли, и я с удовольствием подумала, что это стало возможно благодаря моему отцу.

У ворот нас встречала вся семья. Взрослые, как я и помнила их, были крупными и рыжеволосыми. Детей стало больше, и одна молодая женщина была беременна.

После приветствий и представлений мы все разошлись по домам, где нам предстояло остановиться.

– У нас редко бывает много гостей, – застенчиво улыбнулась мне Унаг, мать Кевина.

– И вдобавок таких важных, – вставила мать Бригит, провожая меня в ткацкую, отведенную для нас. Дом был настолько большим, что для поддержки крыши установили второй ряд столбов, и между ними и стеной стояли кровати с высокими спинками. Незаконченный кусок холста висел на ткацком станке у входа.

– Не хочешь ли отдохнуть перед обедом? – спросила хозяйка. – Придется немного подождать, пока еда будет готова.

– Благодарю, но мне хотелось бы немного погулять. Мы весь день ехали верхом, и неплохо бы размять ноги, – ответила я.

– Ну да, конечно же, я должна была сообразить это. Может быть, ты хочешь, чтобы Бригит показала тебе дом? У нас, конечно, не дворец, но мы все сделали сами, и это самый настоящий дом. – Женщину переполняла заслуженная гордость.

Лавиния встряхивала платье, которое, по ее мнению, мне следовало надеть сегодня вечером, и казалась весьма хмурой. Я знала, что она всегда найдет, что приводить в порядок, поэтому поблагодарила мать Бригит и сказала ей, что через несколько минут встречусь с ее дочкой в большом доме. Наша хозяйка удалилась, раскрасневшаяся и счастливая, а я осталась наедине со своей сопровождающей.

Маленькая римская матрона стояла в центре комнаты, так же неуместная в этом простом деревенском доме, как недавно отчеканенная монета на ярмарке в Карлайле. От негодования у нее покраснели щеки, и она прокаркала своим аристократическим голосом:

– Слыханное ли дело? Приглашать девушку, будущую королеву всей Британии, слоняться по усадьбе!

– Ну, Винни, по-моему, это очень мило с ее стороны. Она просто пытается быть гостеприимной. Посмотри, как они постарались, чтобы нам было удобно.

Корзины с овечьей шерстью и пучки льна, которые в обычное время наверняка заполняли все вокруг, были убраны, а дом хорошо проветрен Корзинки с льняными нитками и несколько деревянных сундуков, без сомнения, набитых ткацкими изделиями, были спрятаны под свесы крыши, и на комоде стоял кувшин со свежей водой.

– Между прочим, твое красивое платье будет заляпано грязью и навозом, – проворчала Винни, нежно разглаживая платье, будто успокаивая ребенка.

– Ну, в таком случае, – сказала я как можно более деликатно, – лучше мне не надевать его, чтобы не испачкать или не испортить. Я бы предпочла надеть другие штаны и тунику, а эти можешь вычистить и проветрить до завтра.

Как и следовало ожидать, Винни пришла в ужас от такого предложения. Добрая матрона продолжала верить, что женщины, которые ездят верхом и носят штаны, являются оскорблением для всего цивилизованного образа жизни. Она скрепя сердце соглашалась, что штаны можно носить на улице, но считала, что в доме я должна «помнить о своем положении». Сейчас на ее розовом лице в равной мере отражались раздражение и разочарование.

– Ты хочешь сказать, что не наденешь его ни сегодня вечером, ни завтра утром? – шипела она. – Но ведь ехать в паланкине лучше всего в платье.

Мы добрались до главного препятствия, и я подошла к ней и взяла ее за руки.

– Винни, я тоже думала об этом. Мне просто неудобно в паланкине: я не вижу, куда мы направляемся, в нем душно и меня укачивает. Это замечательная мысль, и я ценю твою заботу, но мне гораздо лучше ехать верхом на Быстроногой.

– Но паланкин сделан специально для этого случая, – напомнила она, – точная копия того, который был привезен моей бабкой из Рима, чтобы ты приехала к верховному королю, как подобает в твоем положении, а не одетая в варварское тряпье, оседлав какую-то кобылу:

– Я ценю твою заботу обо мне. Если это сделает тебя счастливее, – быстро сказала я, желая смягчить ее обиду, – я обещаю тебе въехать в Винчестер в паланкине, но только перед самой встречей с королем Артуром. Мне гораздо удобнее носить «варварское тряпье» и ехать вместе с остальным отрядом.

Лавиния без умолку ворчала, пока я переодевалась в свежую одежду.

– И даже не думай, что будешь расхаживать в подобном виде при верховном дворе! – заключила она, когда я попыталась прошмыгнуть мимо нее в дверь.

Меня подмывало сказать что-нибудь наперекор, однако я придержала язык и поблагодарила ее, когда она дала мне короткий плащ и потребовала немедленно надеть, потому что вечера стояли холодные.

Бригит водила меня по усадьбе, и младшие дети увязались за нами, показывая коров, свиней и даже стаю диких гусей, которые подошли к нам вперевалку, вытянув головы и длинные, похожие на змей шеи. Они клохтали, ворчали и шипели нам вслед свои проклятия.

Мазанки были сделаны на совесть, и на верху амбара гомонили воробьи. Конечной точкой нашего похода была псарня, где шумно играл и возился выводок щенят, рычавших и бросавшихся друг на друга.

– Мой отец по-прежнему гордится своими собаками, – сказала Бригит, окруженная толпой ребятишек. – Я думаю, он делает больше запасов для них, чем для своих детей. И конечно, собаками хвастается больше.

Когда мы собрались в главном доме на обед, уже наступили сумерки. Застолье было шумным и веселым, и члены моего эскорта смешались с друзьями и родственниками семьи Бригит. Это был настоящий пир, с жареной уткой, свежей рыбой из залива, вкусным весенним пудингом из молодых побегов боярышника и всевозможными овсяными и ячменными пирогами.