«ГЗ»
Шрифт:
Из-за развернутой борьбы против космополитизма даже сократили список персон, чьи скульптуры должны были украсить территорию университета. Автор известных комментариев к «Капиталу» Карла Маркса профессор Розенберг с трибуны партийного собрания исторически прошепелявил: «По факультету ходят шлухи, говорят, что я кошмополит»…
Смугловатые тут же тихо перешепнулись:
– Шлухи… Шлухи…
Vera Semenova не обратила на это внимание:
– Одни ученые были ограничены в своем научном творчестве, другие и вовсе подверглись необоснованным репрессиям.
После же смерти Сталина во времена хрущевской оттепели в стране произошла определенная демократизации политической жизни. Как следствие, расширились контакты с иностранными учеными, обогатился спектр научных
В 1959 МГУ превратился в крупный международный центр подготовки студентов и аспирантов. 14 ноября 1961 университет посетил первый летчик-космонавт Юрий Гагарин. А вот после фактического окончания оттепели…
– Ури Гагарин… Оттепэл…
– В 1969 году из университета с формулировкой «за идеологические ошибки в лекциях» уволен ведущий российский социолог Юрий Левада… Вот так вот…
За 1951–1973 годы количество студентов Московского университета удвоилось. Втрое больше стало профессоров преподавателей. Академиками и членами-корреспондентами Академии наук избраны 152 профессора и выпускника Московского университета. Но самостоятельность и беспартийность ректора не устраивала Центральный Комитет Коммунистической партии. Ивана Георгиевича Петровского было решено превратить в представительскую фигуру. Для этого в проекте нового Устава МГУ был значительно сокращен объем полномочий ректора, а личная жизнь Петровского, имеющая «идеологические изъяны», стала предметом пристального рассмотрения. В январе 1973 года ректора оскорбительно «в связи с отсутствием партийного билета» не пустили в здание ЦК КПСС на Старой площади, где проводилось совещание руководителей кафедр общественных наук ведущих вузов страны, и где он должен был выступать. Петровский почувствовал себя плохо. 15 января 1973 года беспартийный ректор ушел из жизни…
На пост главного управляющего МГУ заступил Хохлов Рем Викторович, сын дочери деревенского священника, ставшей в последствии доцентом, секретарем партбюро Института физики МГУ. Его отцом был ведущий руководитель строительства канала Москва – Волга. Имя Рэм родители дали сыну в честь Революции, Энгельса и Маркса. Однако, паспортистка ошиблась при обмене паспорта, и потому Рэм стал Ремом.
Рем Викторович был замечательным физиком и увлекался альпинизмом. Чтобы по лучить звание «снежный барс», ему оставалось покорить всего один семитысячник. Но летом 1978 года Хохлов умер в больнице в Москве после гипоксии и переохлаждения, полученных во время восхождения на пик Коммунизма на Памире. Говорят, что он мог бы выжить, если бы его оставили в таджикской больнице, где врачи имели опыт лечения горной болезни. Но ректора главного вуза страны полагалось лечить в московской Центральной клинической больнице. Пока перевозили, упустили драгоценное время…
С 1977 по1992 ректором МГУ был доктор физико-математических наук Логунов Анатолий Алексеевич, внесший фундаментальный вклад в развитие квантовой теории поля. Он был членом КПСС (с 1960), депутатом Верховного Совета СССР (1979–1989), кандидатом в члены ЦК КПСС (1981), членом ЦК КПСС (1986).
Ректоры сменялись, а студенческая жизнь тем временем шла своими чередом. В 70-е брежневские годы студенты, как и во все времена, посещали и пропускали занятия или, как говорили двести лет назад, «не были точны в посещении лекций». Чтобы подзаработать, ребята ходили ночами разгружать вагоны, летом же ездили в стройотряды. В сентябре все первокурсники отправлялись на помощь социалистической деревне убирать картошку. Там, «на картошке», знакомились, влюблялись, а не редко и создавали студенческие семьи. Там было грязно, холодно, но воспоминания о «картошке» и по сей день греют многих бывших студентов. Спросите и вам расскажут массу интересных историй. Вот одна из них.
Представьте себе Бородинское поле, на котором русские солдаты сражались с войсками Наполеона. Там сегодня
есть мемориал не только для наших воинов, но и для французских, который посещают их соотечественники-туристы. И вот, в дождливый сентябрьский день из автобуса выходят очередные французские туристы, идут, поеживаясь к памятнику мимо копающихся в грязи русских пейзанов:– Как здесь грязно и сыро…
Одна из пейзанок выпрямляется и, поправляя ватные штаны и фуфайку, говорит на чистом французском:
– Да, солнышка бы нам сегодня не помешало…
Французы онемели от такого уровня образованности русских крестьян. Конечно, объяснять им не стали, что картошку в Бородино убирают студенты МГУ…
В общежитских комнатах того времени уже звучали «Битлз». В смешанных семьях рождались разноцветные дети. А комитеты комсомола по инерции все разбирали на собраниях идеологически не выдержанных товарищей и иногда рекомендовали к отчислению из университета читателей подпольной тогда «Камасутры».
Потом начались перестроечные 80-е. Идеологическая хватка коммунистической партии стала еще более слабеть. Но наука от этого не стала сильнее. Как ни странно, в самые тяжелые сталинские времена создавались великие произведения и совершались великие открытия. Когда же люди стали становиться свободнее, и у них появилось больше возможностей заниматься творчеством, результативность науки и культуры значительно потускнела. Странно, правда…
Смугловатые конкурсанты дружно закивали в знак согласия, а Vera Semenova продолжила:
– Надо сказать, Россия на рубеже 90-х годов по удельному показателю численности студентов на 10 тысяч населения значительно уступала индустриально развитым странам – 200 студентов против 450–500.
В те годы СССР воевал с Афганистаном, гибли ребята, не понимая, за что они воюют в далекой стране. Уровень идеологии падал. Пробуждался новый интерес к религии. Чтобы идеологически невыдержанные товарищи не ходили ко всенощной на Пасху, в университете устраивали дискотеку до утра.
Вслед за взрослыми молодежь утрачивала веру и все чаще заглядывала в бутылку. Новый генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев объявил крестовый поход против алкоголизма. В университете, следуя «линии партии», начали играться «комсомольские» безалкогольные свадьбы. Но по ночам студенты выбегали из общаг в так называемый магазин «Зеленый огонек» – к поджидающим поблизости таксистам – и покупали у них водку. Бутылка – червонец (десять тогдашних весьма немалых рублей). Если не было у таксистов, то бежали к «маме Розе» – торговке алкоголем на дому. А чтобы уничтожить улики в комнате, бутылки сразу же после распития выбрасывались за окно. По утрам под окнами общежитий можно было наблюдать бабушек-вахтерш, которые в обеспечивающих безопасность касках собирали неразбившиеся бутылки для последующей сдачи в пункт приема стеклотары…
Vera Semenova вздохнула:
– Страна разваливалась, и уже никому не было особого дела до подпольной торговли, до проституток, которые вдруг появились на пороге университетских общежитий. Каждый начал зарабатывать и выживать, как мог. Бухгалтерия и даже старосты групп стали «крутить» студенческие стипендии групп, отдавая их на сторону под проценты. Студенты основывали первые молодежные кооперативы, хватались за любую работу. Так, в ГЗ можно было на доске объявлений записаться на покупку телевизора, холодильника, музыки, вина, сигарет… Все доставлялось вам прямо в комнату. Правда, по двойной или тройной цене. Но ведь и полки магазинов в то время были пусты.
Заработная плата вузовского профессора, составляющая в 1987 году 219 % от зарплаты в промышленности, в июне 1993 составляла только 62 %. Гроза студентов факультета журналистики – парторг Андрей Важнов, клеймивший на своих лекциях гнилой Запад, при первой же возможности уехал за сладкой жизнью в Америку. Туда же потянулись и многие ученые. Не только в одиночку, но и целыми кафедрами, лабораториями. В переходные годы из страны уехало 80 % математиков и 50 % физиков-теоретиков. В результате российское присутствие во многих известных западных научных центрах и коммерческих компаниях сегодня весьма ощутимо.