Х-безумие

На столе стопка толстых тетрадей, хаотично вставленные в карандашницу ручки, линейки, карандаши, циркули. В центре находился закрытый ноутбук. Голдин отметил, что у компьютера пароля не было, хотя на телефон она зачем-то его установила.

– Это я попросил не ставить пароль, – на мысленный вопрос следователя ответил отец: – Мы с матерью любим посмотреть фильмы через Интернет. Жена дома уже несколько лет сидит. В прошлый кризис сократили, найти другую не смогла. Опыт есть, но за сорок сложнее найти работу. Потом как-то привыкла быть дома. Я пенсионер по выслуге, продолжаю подрабатывать, пока есть силы и здоровье.

Савелий Матвеевич нашел папку с фотографиями и начал их листать.

Все медленнее и медленнее. До него только начало доходить, что его дочки – красавицы и умницы – больше нет. На память остались только эти фотографии.

– Давайте постараемся собраться, – мягко попросил следователь. – Мне нужны фотографии, в том числе для сообщения в СМИ. Нужны свидетели – где Ксению видели в тот день.

– Вы найдете его? Убийцу?

– Найдем, – Голдин посмотрел в глаза отцу. Он не сомневался в своих словах.

Найдя нужные снимки, он сбросил их себе на телефон. Тот начал вибрировать. Отец недовольно посмотрел на аппарат. Голдин увидел на экране – «Корвин».

– Извините, но это может быть важно, – следователь провел по экрану вправо, отойдя к окну, из которого был виден двор. – Слушаю, Голдин.

– Убитая была беременна, – сообщил судмедэксперт.

***

Спустя две недели Голдин пил кофе в ожидании встречи со студентами в кабинете завкафедрой. За дверью раздавался приглушенный голос, судя по тону, он давал поручения секретарше.

Затем по громкой связи следователь услышал сообщение для всех студентов матфака с просьбой собраться в лекционном зале №411. Так как это очень важно, просьба отнестись к сообщению со всей серьезностью. Приглашаются студенты и других факультетов, кто сейчас слышит это сообщение.

Еще немного поручений и дверь резко распахнулась, на пороге появился Вишняков.

– Пройдемте, Сергей Александрович. Я сделал объявление, сейчас соберутся студенты.

Они поднялись на четвертый этаж. Нужная аудитория находилась сразу слева. Обе двери были открыты, рядом, побрякивая ключами, стоял охранник.

– Вы тоже можете остаться, – проходя мимо, сказал Голдин.

Аудитория была просторной. Парты на двоих расставлены в семь рядов. Больше сотни человек точно поместятся – на случай, если придут представители других факультетов.

Следователь направился вдоль средних рядов к доске, где обычно выступают преподаватели.

Стали подтягиваться студенты. Занимать места начали с крайних парт, ближе к выходу. Если здесь будет мутотень, можно быстро и без шума слинять по своим делам. Голдин взялся протереть доску, на которой сохранились остатки формул. За спиной он слышал перешептывание – с любопытством, недовольством, беспокойством.

Когда он закончил с доской и повернулся, большая часть пар была уже занята, хотя первые места по большей части оставались свободными. Сесть прямо напротив решилась та самая маленькая девушка – Софочка, за которую переживал профессор.

Она вела себя скованно. Ей явно было некомфортно, однако выбрала она именно это место. Вполне возможно, что она всегда здесь сидит, но появление незнакомого человека ее насторожило, как и многих других студентов. С другой стороны, учитывая домашнее насилие, о котором говорил Вишняков, она может быть всегда такой скованной.

Голдин прошел взглядом по другим студентам, чтобы ослабить подозрение Софочки и проявленного именно к ней интереса, но потом, как бы невзначай, снова задержался на ней свой взор. У девушки был слишком плотный макияж, а под ним уставшее лицо с бледно-желтыми разводами. Каким подонком надо быть, чтобы приложить руку к этому испуганному, но все же очень милому личику.

Следователь уперся руками в кафедру, шепот постепенно начинал стихать.

– Не переживайте, надолго я вас не задержу. Уже через несколько минут вы сможете продолжить свои дела и разговоры, – последние его слова раздавались в абсолютной тишине. Гробовой тишине.

Добившись нужного результата, следователь продолжил:

– Меня зовут Сергей Александрович Голдин, – повернувшись к доске, он быстро написал свое имя крупными буквами, чтобы на галерке было видно. – Я старший следователь следственного комитета. Думаю, что вы в курсе, почему я здесь.

Голдин прошелся по лицам студентов – да, они были в курсе.

– Две недели назад была убита студентка Ксения Гудкова. Вы ее знали лично или видели в коридорах между парами. Сегодня утром было обнаружено тело другой студентки – Елены Смирновой, она училась на втором курсе.

Аудиторию наполнил тревожный гул. Голдин смотрел на лица студентов. Возможно, кто-то знает значительно больше сарафанного радио. Не исключено, что среди сотни глаз глаза убийцы.

– Я прошу всех, кто был близко знаком с Еленой; а также кто обладает какой-либо информацией, которая поможет следствию, остаться в аудитории. Также можно позвонить мне по телефону, когда будет удобно, но не тянуть со звонком. Информация, повторюсь, может быть важна для следствия, – Голдин написал таким же размашистым почерком свой мобильный номер. – Девушек я прошу быть крайне осторожными. Пока не заводить знакомств и помнить о своей безопасности. Если вы начнете подозревать кого-либо в этих убийствах, не делайте попыток вести самостоятельное расследование и поймать преступника. Позвоните мне. У меня все. Вопросы?

Тишина. Гробовая тишина. Ее нарушил тоненький голосок Софочки. Она сильно побледнела, впрочем, как и многие другие студентки. Ведь убивают девушек с их факультета! И кто знает, что на уме у маньяка?

– У следствия уже есть подозреваемые?

Гробовая тишина стала еще тише.

– Мы отрабатываем все версии. И обязательно возьмем преступника, – он посмотрел на Софочку, потом прошелся взглядом по другим студентам. – А пока он не в наручниках, еще раз призываю не делать опрометчивых поступков и думать о своей безопасности.

Студенты начали записывать его имя и номер телефона – то ли по привычке, что нужно конспектировать все, что есть на доске; то ли действительно полагают, что им понадобится номер.

Одна из студенток – за предпоследней партой у окна, в паре метров от стоящего между длиннющими жалюзи профессора, грызла ручку, словно обдумывая: записать или не записать номер. Она может что-то знать, решил Голдин. Надо ее не упустить.

Девушка не стала ничего записывать, убрала тетрадь и ручку в сумку. Направилась к выходу, где образовывалась «пробка». Ей позвонили. Взмахнув пышным каре, она поднесла мобильник к уху и направилась обратно к окнам, где было потише и где ловило лучше. Левую руку она засунула в задний карман, немного задрав бежевый вязанный свитер. Разговор продолжался недолго.