Хаджи
Шрифт:
Через дверь были слышны звуки. Сабри и Нада издавали все звуки любовников. Я медленно потянул ручку. Потом распахнул дверь.
Они лежали бок о бок на полу на его матрасе. СЛАВА АЛЛАХУ, ОНИ БЫЛИ ОДЕТЫ! Руками они обхватили друг дружку, а их интимные места прижимались через белье и ритмично двигались. Он освободил руку, чтобы взять ее за грудь, а она обхватила его за спину. Они стонали и пыхтели, как будто делали все это на самом деле.
Нада первой заметила меня и вскрикнула, а я бросился на Сабри.
– Я тебя убью!
– закричал я.
Я был меньше Сабри, но закален
Сабри лишь пытался защищаться, закрывая лицо. Мое внезапное нападение застигло его врасплох. Я колотил его снова и снова, ругаясь. Из его губ и носа брызгала кровь. Я обхватил его шею руками и стал их сжимать.
Что-то ужасное обрушилось мне на голову. Вокруг все закружилось и потемнело. Следующее, что я помню, - что я лежал на полу и смотрел на Наду, стоящую надо мной, и все это расплывалось. В руках у нее был гаечный ключ.
– Прекрати!
– крикнула она.
Я лежал на полу, дрожа от сокрушительного удара и чувствуя, что из затылка у меня идет кровь. Я чувствовал слабость, тяжело дышал и ползал по полу, стараясь собраться для нового нападения. В глазах немного прояснилось. Сабри скорчился в углу, закрыл ли-цо руками и плакал.
– Ибрагим убьет меня!
– всхлипнул он.
Я оперся на локоть. Нада сунула мне в лицо гаечный ключ, грозя ударить снова.
– Нет, - взмолился я, - нет, нет.
Рука ее, державшая ключ, ослабела, оружие выпало на пол, она опустилась передо мной на колени.
– Прости меня, - она всхлипнула.
Лицо Нады было искажено болью, и она не сдерживала рыдания. Она бросилась на пол и едва не захлебывалась слезами.
– О-о-о-о, черт возьми, - простонал я.
Каждый из нас рыдал на своем месте. Наконец она встала на ноги, качаясь вышла из комнаты и вернулась с ведром воды и тряпками. Она вытерла кровь у меня на голове, об-няла меня руками и стала укачивать, как будто я был ее куклой. Потом она подползла к Сабри и вымыла ему лицо. Мы замолчали, и молчание, казалось, длилось вечно. Нада взглянула на меня с мольбой в глазах. Она в самом деле просила за свою жизнь.
– Не знаю, что делать, - сказал я.
– Пожалуйста, не дай нас убить, - сказала она.
– Мы больше не могли сдерживаться. Мы в самом деле не сделали этого. Мы только играли. Не дай нас убить.
– Помоги мне, Аллах, - пробормотал я.
– Ишмаель, - заговорил Сабри.
– Поверь мне, я не сделал этого до конца. Я уважаю Наду. Я люблю Наду. Что мы можем сделать? Мы сходили с ума. Мы говорили о том, чтобы пойти к Ибрагиму и получить разрешение пожениться. Но у нас ничего нет. У меня нет ни копейки. Ты же знаешь, он ни за что бы не согласился... ты ведь знаешь.
Нада снова подошла ко мне.
– Когда я поняла, что мы не сможем держать себя в руках, я решила, что Сабри надо уехать отсюда и найти своих родителей в Газе.
– Я хотел уехать, чтобы не принести позора вашей семье, - сказал Сабри.
– Но как уехать? У меня ни денег, ни документов.
Я видел, что они в отчаянии.
– Ты пощадишь нас, Ишмаель?
– попросила она, схватив мои руки и целуя их.
Я сделал ошибку, снова взглянув ей в
глаза.– Я не расскажу. Но Сабри должен уехать.
Они оба прильнули ко мне, я их обнял. И мы снова заплакали. Потом мы сели, как когда-то на выступе утеса, где нашли сокровище. Мы взялись за руки и произнесли нашу клятву. Но клятва не решала проблем Сабри.
– Из-за Нады я хочу остаться, но я понимаю, что принесу ей позор, - сказал он.
– Я отдавал твоему отцу каждый заработанный пенни. Себе ничего не оставлял. На взятку чи-новнику за документы нужно больше тысячи долларов. Чтобы найти родителей, надо пе-рейти границу в Иорданию, пройти через Сирию и сесть на судно из Ливана в Газу. Мой переход будет стоить столько же, сколько документы. Я с ума схожу!
Я молился. Чувствуя, как рука Нады сжимает мою, я вспомнил, как она спустилась, взяла меня за руку и втащила на выступ, к пещере с сокровищем. Теперь я знал, что де-лать.
– Я знаю, как добыть для тебя деньги, - сказал я неровно.
– Две тысячи долларов?
– Да. Ты наверно помнишь наше оружие. Мы с Джамилем спрятали его на Горе Со-блазна. Я его продам.
– Но когда отец обнаружит пропажу, он тебя изобьет до смерти.
Теперь я полностью владел собой.
– Сабри должен написать Ибрагиму письмо. Там должно быть сказано, что перед смертью Джамиль хвалился насчет оружия и рассказал тебе, где оно спрятано. Ибрагим этому поверит, потому что всегда подозревал, что Джамиль раскроет место. Если я завтра раздобуду оружие, найдешь покупателя?
– Да, - прошептал Сабри.
– Это опасно для тебя, Ишмаель, - запротестовала Нада.
– У всех нас есть тайны, - сказал я.
– Эту тоже надо хранить.
– Но, Ишмаель...
– Сабри начал было спорить.
Я его прервал.
– Мы это сделаем. Сегодня же напиши письмо.
Я встал на ноги, вышел из комнаты и подождал в гараже. Я не оглядывался. Им еще много о чем надо сказать друг другу.
Наконец они вышли. Сабри еще раз обнял меня и попытался говорить, но не смог. Он вывернулся из моих рук и ушел в свою комнату, закрыв за собой дверь.
Нада пощупала шишку у меня на голове.
– Она перестала кровоточить.
– Не беспокойся, все в порядке.
Мы промыли наши раны и наши несчастья и вскоре были на дороге к Акбат-Джабару. Увидев лагерь, мы стояли в темноте, рука в руке, и смотрели с шоссе на это мрачное скопище нищенских глиняных хижин. Потом мы поднялись на Гору Соблазна и смотрели на звезды.
– Не спрашивай, как я узнала, - сказала она через некоторое время, - но я знаю, что случилось в Яффо с мамой, Рамизой и Фатимой.
– Но...
– Для тебя одного это слишком много - держать в себе такую ужасную тайну. Я хочу разделить ее с тобой. Я долгое время хотела. Я знала, что благодаря твоему молчанию ты станешь замечательным человеком.
Тяжелая ноша свалилась с моих плеч.
– Я тебя люблю, Ишмаель, - сказала Нада.
– Я тебя люблю еще больше, чем Сабри, но по-другому.
– Тебе не надо это говорить.
– Ты лучше отца, потому что можешь любить больше, чем ненавидеть.
– Я обожаю отца. Я всегда хотел быть похожим на него.