Хаджи

– Я пришел не для того, чтобы спорить с тобой, Гидеон. Это ты всегда говорил, что араб живет в фантазиях. Ну, а ты разве не пережил самую большую фантазию из всех? Ты веришь, что вы одолеете арабский мир?

Гидеон устал и окаменел от многих месяцев разочарований. Он снова взялся за бу-тылку.

– Я скажу тебе, чего боится ваш Бен-Гурион, - нажимал Ибрагим.
– Он боится, что Израиль кончит тем, что превратится в левантийскую страну, живущую так же, как и мы.

– О нет, - огрызнулся Гидеон, - этого не будет, потому что мир для нас - ценность. Ценность для нас - любовь.
– Он вскочил со стула и начал ходить туда и обратно, как в клетке.
– Я приехал сюда, в Цюрих, веря, что хотя бы на йоту правда, разум проникнут в те запертые склепы, что вы носите в ваших головах.

– Он наклонился через стол к лицу Ибрагима.
– Что за порочное общество, религия, культура... что за человеческое сущест-во... может производить эту вулканическую ненависть... что знает только ненависть, вос-питывает только ненависть, существует ради ненависти? Что ж, позволь умереть своему сыну. Будь гордым, хаджи Ибрагим.

Они стояли, шатаясь, два гладиатора на краю гибели.

– Давай, - подзадорил Гидеон, - выхватывай свой кинжал. Это все, что ты умеешь.

Ибрагим отвернулся.

– Я не знаю, увидимся ли мы еще раз. Я не хотел, чтобы так получилось.
– Он подо-шел к Гидеону и вскинул руки.
– Разве ты не видишь - я побежден!
– воскликнул он с бо-лью.
– Если я пересеку границу Израиля, мое сердце умрет.

– Знаю... знаю, Ибрагим, - прошептал Гидеон.

– Гидеон, брат мой, я побежден.
– Он заплакал.

Гидеон крепко обнял его, упал в кресло у стола и закрыл лицо руками.

– Если бы зависело от нас с тобой, Гидеон, разве не добились бы мы мира?

Гидеон отрицательно покачал головой.

– Только если бы вы не держали руку на нашем водяном клапане.

Воцарилась тяжелая тишина.

– Теперь один Аллах может дать мне мир, - пробормотал Ибрагим.

Гидеон слышал, как закрылась дверь библиотеки. Хаджи ушел навсегда.

Глава шестнадцатая

Столики под зонтиками на открытом воздухе, так красиво располагавшиеся по набе-режным вдоль реки Лиммат, с наступлением усиливающихся холодов пришлось убрать. Ибрагим уже не мог позволить себе ежедневной чашки кофе, но оставался в кафе желан-ным гостем. Франц все еще приветствовал его как уважаемого посетителя, находил ему уютный угловой столик и снабжал его кофе, сладостями, а иногда, по случаю, и тарелкой супа, если погода была особенно гадкой.

– Хаджи Ибрагим.

– Да, Франц.

– Вас к телефону в кабинете управляющего.

– Меня?

– Это женщина. Она пожелала говорить со мной и спросила, не я ли тот джентльмен, который каждый день обслуживает арабского джентльмена? Она говорит, что она ваша старая подруга, которую вы встретили в Дамаске.

– Где я могу подойти к телефону?

Франц проводил его в кабинетик и оставил одного.

– Алло?

– Алло. Это хаджи Ибрагим?

– Да.

– Ты знаешь, кто это?
– спросил голос Урсулы.

– Это теплый голос в очень холодном месте, - ответил он.

– Извини, что мне пришлось добираться до тебя столь таинственным способом. Уве-рена, ты понимаешь.

– Да.

– Мне надо обсудить с тобой нечто крайне важное. Можешь встретиться со мной?

Ибрагим насторожился.

– Может быть.

– Ты знаешь Банхофштрассе?

– Только глядя в окна магазинов на вещи, которые не могу себе позволить.

– Это и есть та самая улица. Возле отеля "Бор-о-Лак" увидишь магазин мадам Хиль-дегард, торгующий кошельками из гобеленов и вышитыми бисером. Я звоню оттуда. Ты можешь прийти поскорее и так, чтобы за тобой никто не увязался?

Ибрагим не ответил.

– Знаю, о чем ты должно быть подумал. Могу тебя заверить, будешь в безопасности. У меня здесь годами было множество свиданий. Хильдегард - моя близкая подруга. Мы сделали друг другу немало хорошего... без расспросов.

– Хорошо, я скоро буду, - сказал Ибрагим после еще одной паузы.

– Воспользуйся служебным входом. У Хильдегард есть позади маленькая демонст-рационная комната для особых клиентов. Она будет ждать твоего прихода.

Банхофштрассе, одна из самых дорогих в мире торговых улиц, была облачена в уни-форму подходящих друг к другу, почти совершенных зданий девятнадцатого века. В та-мошних магазинах имелся королевский выбор самых дорогих товаров.

Ибрагим отыскал магазин мадам Хильдегард и после окончательных колебаний на-жал на дверной звонок. Дверь открылась. Он подумал, что стоявшей перед ним женщине наверно лет пятьдесят, но она была надушена, в красивой блузке, элегантно причесана и по всей видимости принадлежала к высшему эшелону.

– Урсула ждет, - сказала она и повела его к двери конфиденциальной смотровой комнаты. Он вошел и огляделся. Маленькая гостиная для элиты. В тени стояла Урсула в шляпе с вуалью.

– Здесь Хильдегард показывает сумочки с застежками из драгоценностей.

– Это ты, Урсула?

– Прости, что не встречаю тебя с большей теплотой. Ты скоро увидишь, что я боле-ла.

Она выступила вперед и села на легкий стул, обтянутый парчой, но все еще была в тени. Ибрагим приблизился и сел на стул против нее. Через вуаль он различал, что лицо ее опухло.

– Я сидела на наркотиках, - сказала она, удивив его своей откровенностью.
– Я уже не та Урсула, которую ты знал в Дамаске.

– Но я все еще хотел бы заниматься с тобой любовью, - сказал Ибрагим.

Она издала короткий смешок.

– Ты галантен.

– Это не ложь, - сказал Ибрагим.

– Ну, а теперь можем поговорить?

– Да, расскажи мне, пожалуйста, зачем ты звонила.

– Фавзи Кабир замышляет убить тебя.

– Не могу сказать, что воспринимаю это как новость, но рассказывай дальше.

– Кабир - собственность принца Али Рахмана, Сауда, ты знаешь.

– Это я слышал.

– Когда конференция еще только открылась, они обсуждали возможность убийства всех вас троих. Но Кабир отговорил принца от этого. Здесь, в Швейцарии, это слишком опасно. Но теперь, когда шейх Таджи и Чарльз Маан ушли, они изменили свое мнение. Ты их страшно раздражаешь. И они уверены, что теперь могут с этим покончить.

– Как же они намерены это сделать?

– Они везде следовали за тобой. И у дома, где ты снимаешь комнату, и у твоей под-руги фрау Дорфман, где тебе надо свернуть и идти по узкому переулку. Не раз было заме-чено, что ты покидаешь фрау Дорфман среди ночи. Они замышляют наброситься на тебя в одном из этих переулочков...

– Нож?

– Нет, они боятся наделать шума на улице. Слишком много их денег держат у себя швейцарцы. У Кабира есть специальный телохранитель, который и делает грязную рабо-ту. Он иранец, имя его Султан. Они зовут его Персом. Он бывший борец в тяжелом весе, почти триста фунтов, очень подлый, отлично тренированный. Он прыгнет на тебя, наки-нет удавку, а второй телохранитель оглушит тебя дубинкой. Они отнесут тебя в ожидающую машину, отвезут в навес возле виллы Кабира. Там они тебя прикончат, отвезут на середину озера и утопят. Замышляется как необъяснимое исчезновение.