Хагалаз. Безликая королева

— Стой... — она выставила вперёд руку и упёрлась ему в грудь. Юноша взял её за запястье и отвёл в сторону.

— Что? Я не нравлюсь тебе?

— Дело не в этом, просто... слишком быстро.

— Жизнь коротка, может, завтра нас не станет. Зачем тратить время, если очевидное на поверхности?

— Живёшь одним днём?

— Приходится, — Микаэль наклонился, чтобы вновь поцеловать её, но Гелата увернулась.

— А у тебя уже... были другие девушки?

— Один раз. И она была старше. Я её не любил, если тебе интересно.

— Ты и меня не любишь.

— Почему ты так думаешь?

— Я уверена.

— Позволь поспорить...

Его рука скользнула девушке под платье и плавно пронеслась по бедру. Гелата вжалась в кровать и закрыла глаза. «Я свободна, — подумала она, — могу принадлежать, кому захочу. Я убийца, а это куда хуже рабства. Терять мне уже нечего». И словно что-то изнутри заставило её податься вперёд. Девушка ответила на жадный поцелуй, ухватившись за плечи Микаэля, и прижалась к нему всем телом.

Глава 32 Причина

16 годами ранее...

Сознание возвращалось постепенно. С каждой секундой Сандра сильнее чувствовала боль и всё больше не хотела приходить в себя. Ей нравилось пребывать во мраке, вдалеке от реальности, от проблем и страхов. В темноте было хорошо, но вот, в глаза ударил свет, и девушка сначала зажмурилась, а затем попыталась моргнуть. Невыносимая агония. С каждым мгновением память восстанавливала ход событий. Сандра помнила, как рассекали на площади её плоть, как родители отвернулись, не узнав красивого лица некогда невыразительной дочери, как она теряла сознание от боли, думая, что это и есть смерть. Теперь же Сандра понимала, что осталась жива, но не чувствовала под собой земли или кровати. Тело слегка потряхивало и лишь спустя минуты до девушки дошло, что её куда-то везут. Она открыла глаза, пытаясь рассмотреть место, в котором очутилась. Поднять голову не было сил. Руки не двигались, как и ноги. Сначала Сандра подумала, что не чувствует собственного тела, а затем разглядела верёвку. Девушку охватил страх. Что с ней собираются сделать? Может, подумали, что она умерла, и решили похоронить в отдалении? Но тогда зачем связали?

Сандра попыталась приподняться и рассмотреть человека, правящего лошадью, однако малейшее движение заставило её застонать от боли. Она поняла, что привлекла этим внимание, потому что спустя мгновение услышала тихое ругательство. Повозка раскачивалась, и Сандра морщилась от каждого толчка. Она заметила, что тело её обмотано какой-то старой тряпкой и пришла в возмущение от того, что кто-то позволил себе её лапать. «Уж не надругались ли надо мной, пока была без чувств?» Эта мысль заставила девушку подать голос.

— Хэй... — она, казалось, хотела вскрикнуть, но из груди вырвался хриплый звук. Мучила жажда, и язык едва поворачивался. — Вы слышите? Кем бы вы ни являлись, я желаю, чтобы меня немедленно развязали. Я не виновата... я ничего не сделала, меня и так наказали...прошу вас, отпустите...

— Пррр... — Сандра услышала мужской голос. Некто натянул поводья, заставив лошадь остановиться, и сердце девушки забилось быстрее. «Только бы снова не начали бить». Незнакомец залез в повозку и склонился над девушкой. Сандра отпрянула бы, если б смогла, потому что пришла в ужас от возникшего перед ней уродливого лица и чёрных глаз, что смотрели будто бы из ада. Через несколько секунд шока, она закричала и взметнула связанные руки к голове, пытаясь заслонить себе обзор. В тело как будто вернулась энергия, перемешалась с болью и страхом, и проявила себя в панической истерике.

— Боже, не трогай меня! Чудовище! О Боже...боже...нет, не подходи! Я не виновата! Проклятье... проклятье какое...

— Прекрати вопить, презренная! — грубо отозвался незнакомец и схватил Сандру за плечи. Девушка пришла в ещё больший ужас и стала извиваться, причиняя себе при этом страшную боль.

— Нет! Отпусти! Отпусти меня! Люди! Помогите мне, люди! Кто-нибудь! Прошу, на помощь!

— Замолчи, или испустишь дух! — он тряхнул её, и Сандра в страхе замолкла. По щекам заструились слезы, и девушка подумала о скорой неминуемой гибели. — Вот так, — сказал незнакомец, убирая руки с её плеч, — у меня нет цели мучить тебя или убивать, об этом позаботятся твои враги, но взамен на эту милость, ты должна быть со мною честна и отдать то, что присвоила.

— Я-я ничего не знаю, пожалуйста... — Сандра попыталась отвернуться, не желая лицезреть уродца.

— Не лги, ведьма!

— Я не знаю тебя! — практически завизжала девушка, и незнакомец на мгновение опешил, затем вновь склонился над ней.

— Не узнаёшь меня, да? Не помнишь, как накануне брала дитя из моих рук, обещая его покормить? Не помнишь, как толкнула меня у порога, солгав, что не знаешь никакого ребёнка? Смотри, презренная! Смотри на меня! Это ты виновата, ты это сделала!

— Нет...нет... — хныча, твердила Сандра.

— Ах, нет? Ты не получишь ни еды, ни воды. В твоём доме никто не ждёт тебя и искать не будет. Думала, я не видел, как родные отвернулись от тебя на площади? Ты умышленно вредишь людям и думаешь, что не заслужила наказания, но каждый, кому ты содеяла вред, станет твоим палачом. Ты медленно умрёшь, если не развяжешь лживый язык.

Сандра ничего не ответила, а лишь задрожала и продолжила плакать. Анвилю ничего не оставалось, как только временно сдаться и продолжить путь в никуда. Он хотел отъехать от деревни, дабы лишний раз не попадаться на глаза людям, ведь старой накидкой он перемотал кровоточащие раны девушки, и теперь не мог скрыть собственное лицо, но в случае чего собирался вернуться, надеялся разговорить незнакомку в накалённой обстановке, но кажется, только напугал. У него не было опыта в допросах, и как действовать Анвиль не знал. Одна его часть была против насилия и грубости, ведь юноша никогда не стремился стать кому-то недругом. Он не был убийцей, хотя должен был им стать и теперь думал о том, что если бы не струсил в тот момент, не прислушался к зову души, то не было всей этой ситуации. Он сидел бы дома, играл, как и прежде, на лютне, не знал бы забот. Вторая часть всё это ненавидела и хотела скорейшего освобождения. Она как будто говорила, что быть мягкотелым дальше невозможно. Слабохарактерность ведёт к гибели. Анвиль желал найти золотую середину, но в душе его шло состязание. Он смотрел на прекрасную светловолосую девушку, связанную и рыдающую на дне телеги, думал о том, что не может грубо с ней обойтись, а в следующую секунду считал, что не выдержит этих стонов и непременно ударит её. Она, разумеется, была повинна в его бедах. Юноша вспоминал ни за что умершего старика, уцелевшего по его вине ребёнка, женщину, что отказала ему на дороге. «Добрые дела не окупаются» — со скорбью размышлял он.

Покружив немного по лесу, Анвиль остановился на небольшой опушке, развёл костёр и пожарил рыбу, оставшуюся в телеге. Хотелось есть, и юноша жевал безвкусное мясо, думая о том, как будет действовать дальше. Всхлипывания больше не доносились до него, и Анвиль решил, что пленница уснула. Он снова залез в телегу, и обнаружил, что светловолосая не спит, а уставилась в небо покрасневшими от слёз глазами. Завидев его, она вздрогнула, но уже не закричала. На бледном лице отразилось отчаяние.

— Так что... начнём с начала?

— Я скажу... — тихо отозвалась та, — только не трогай меня, пожалуйста....

— Говори. Мне нужно вернуть младенца, понимаешь?

— Нет, ты уже не сможешь вернуть его...

— Убила? — Анвиль в ужасе бросился к девушке, готовый задушить её на месте, но белокурая тут же закричала.

— Нет! Нет, не убивала! Не трогай меня!

— Говори! — потребовал юноша, но девушка выдержала паузу, убеждаясь, что ей не собираются причинять боль.

— Я-я любила одного молодого человека из нашей деревни, — вдруг тихо заговорила она. — Он был для меня целым миром, идеалом, к которому каждый стремится: пленительные черты, талант во всех начинаниях, красноречив, весел, уважаем окружающими. Мечта любой девушки, если задуматься...У него было много невест, но я знала, что никогда не окажусь среди них, потому что другая. Я некрасивая... с самого детства я была неуклюжа и неказиста, полная противоположность тому, что можно назвать идеальным. Но разве я выбирала такую судьбу? Разве я хотела выглядеть так, как выглядела? Над этим никто не властен, но он не понимал...он бы никогда не полюбил меня, потому что я ему не подходила, и я жила с мыслью, что обречена на боль, на муки. Я ненавидела себя, хотела умереть или сделаться столь прекрасной, что ни одна девушка не смогла бы сравниться со мной. Я была в отчаянии, когда неделю назад в нашу гавань прибыл торговый корабль. Это были не просто торговцы, — разбойники и воры. Они продавали много любопытных вещей, в то числе и ту, что дала мне нынешнее лицо. Посмотри на меня. Разве я не прелестна? Разве не чарующая это красота? У кого в округе отыщется такая же совершенная кожа? Такие волосы и груди? Красивым людям живётся проще... я так думала. Я была уверена, что теперь, когда я красива, все будут в моей власти. Не составит труда привлечь чье-то внимание, завоевать чью-то любовь. Даже он посмотрел на меня с интересом...и в тот момент я почувствовала истинное счастье, я подумала, что наконец смогу не только любить, но и быть любима. Хороший конец истории, правда? Только это не был конец. Ты осуждаешь меня, как и все те люди, но я не пыталась сделать что-то плохое...Я не хотела, не... — на мгновение девушка запнулась и сделала вдох, — я.…должна была этим людям денег. Три тысячи линар — это огромная сумма, которую практически невозможно достать. Они забрали Гериуса на корабль и пообещали убить вместе с моей семьей, если я не принесу плату. Я не знала, где достать денег, и не могла вернуть им товар, потому что снова стала бы безобразной собой и потеряла то, чего так долго хотела. Это было недопустимо, и я просила займа. Мне отказали, и я в смятении скиталась по улицам, как вдруг натолкнулась на тебя... — девушка на мгновение умолкла, рассматривая шрамы и странные пятна на грубом мужском лице, — тогда ты выглядел иначе... моложе и красивее, сейчас же ты обезображен. Я подумала о том, что ребёнка можно отдать в качестве платы, что он вырастет рабом и будет стоить больше.

— Презренная! — воскликнул Анвиль, — И ты отдала?

— Отдала, — согласилась девушка, — они приняли его, но посчитали, что этого мало и изуродовали Гериуса. Они порезали его лицо, лишили глаза, и я в ужасе наблюдала за тем, как он истекает кровью. Я кричала и просила о пощаде, но это было так бессмысленно... я всего этого не хотела, но меня обвинили в случившемся и вынесли приговор. Дальше ты знаешь. Я была честна с тобой, кто бы ты ни был, и я прошу прощения за тот вред, который причинила. Теперь тебе известно, что я имела причину. Отпусти меня, пожалуйста... я страшусь смерти...