Хагалаз. Безликая королева

— Проходи, — голос Лонгрена прозвучал низко и тихо. Мисора сглотнула и сделала пару шагов вперёд.

— Ваше Величество... — она склонила голову, вспомнив, что обязана проявить уважение, но как всегда сделала это с опозданием. Лонгрен заметил, впрочем, ничего не сказал. Он отпил вина и стал с интересом разглядывать девушку, начиная от лица, и заканчивая пальцами её ног. Этот взгляд казался Мисоре неприятным, будто над её телом мысленно извращались, но избежать его она не могла.

— Говори, — наконец велел король, почувствовав, что молчание затягивается, а женщина и не пытается объяснить, зачем явилась к нему в покои.

— Я кое-что услышала Ваше Величество и решила, что должна рассказать... двое приближенных к вам людей обсуждали приезд во дворец принца Родерика, как я поняла, младшего брата королевы. Они... мягко говоря, недовольны властью. Опасаюсь предположить, что во время приезда принца что-то случится, возможно, убийство или хуже того — мятеж... Кажется, они хотят, чтобы Эндагон начал войну.

Лонгрен не выказал удивления или тревоги. Он отпил ещё вина и поставил бокал на подоконник. Это движение было медленным, и Мисоре показалось, что он раздумывает.

— Это всё?

— Да, Ваше Величество.

— И больше ты ничего не слышала?

— Нет.

Лонгрен приблизился почти вплотную, так, что Мисора почувствовала жажду крови, закипающую в нём. Судя по всему, мужчину охватила ярость, но на лице она не отобразилась. На всякий случай женщина опустила голову и уставилась в пол. Ей было страшно находиться в такой близости.

— Я рад, что ты поделилась. А теперь послушай меня внимательно... — его рука опустилась сначала на женские волосы, затем на шею и слегка сжала её. Мисора почувствовала, что сердце колотится сильнее. — Подданные взаимозаменяемы. Недостойных я при себе держать не собираюсь, и потому хочу, чтобы ты выяснила все обстоятельства, при необходимости убила этих людей, но это не должно выглядеть как убийство. Пусть смерть кажется такой же естественной, как и рождение, понимаешь?

Мисора кивнула.

— Сделай это, и я буду милостив... Королям дано право не только карать, но и миловать, знаешь об этом?

— Да, Ваше Величество...

— Тогда ступай, лисица... и помни: ещё раз попытаешь обмануть стражу, чтобы войти сюда — я тебя убью.

— Поняла, мой король... этого не повторится.

Мисора ринулась к двери, словно ошпаренная. Она хотела побыстрее залезть в свою каморку, чтобы больше не чувствовать угнетающего взгляда, не думать о том, что теперь ей нужно убивать. Женщина едва совладала с дрожью. Её не пугал приказ короля, ведь она уже убивала у него на глазах, убивала не раз, однако Мисору страшила его личность, тон, самообладание. Казалось, что у Лонгрена за плечами нечто похуже смерти.

***

Наоми свернула в коридор как раз вовремя, чтобы заметить выскользнувшую из королевских покоев женщину. Она сразу узнала в ней выжившую рабыню, от чего испытала недоумение, испуг и отвращение. Почему она находилась здесь? Виделась с королём?

Странный приступ ревности охватил Наоми, хотя она понимала, что Лонгрен не опустился бы до того, чтобы спать со служанкой. «Я ведь гораздо моложе и приятнее её», — подумала девушка, и гордо приподняв подбородок, направилась к спальне.

— Ваше Величество... — стражник почтительно склонил голову, и Наоми ненадолго притормозила. Она посмотрела на лестничный пролёт, куда мгновение назад юркнула Мисора, затем перевела любопытный строгий взгляд на стражника.

— Что эта женщина здесь делала?

— Не знаю, Ваше Величество, она пришла по указанию короля.

— Вот как?

Этот факт вызвал ещё больше раздражения, но Наоми не выдала себя и, беззаботно улыбнувшись, прошествовала в комнату. Лонгрен пристально наблюдал за чем-то из окна, и даже не обернулся, услышав, как скрипнула дверь. Наоми выжидала с минуту, но муж так и не подал признаков заинтересованности. Это девушку удивило и одновременно озадачило. Она прошла к кровати, развязала пояс, затем скинула с себя одеяние. Лонгрен не повернулся, хотя всё наверняка слышал и понимал. «Что с ним такое? — недоумевала Наоми. — Это как-то связано с рабыней? Неужели он взял её, пока меня не было? Неужели её грязное тело...нет, не может быть». Кровать была идеально заправлена. Девушка приблизилась к Лонгрену и осторожно коснулась его плеч.

— Тебе даже не интересно узнать, кто вошёл, — полушёпотом упрекнула она его. В присутствии мужа Наоми всегда чувствовала себя скованно, как будто была в опасности, хотя пыталась растворить в себе это, выпустив наружу любовь или хотя бы страсть.

— Я знаю, что это ты.

— А если не я?

— Сюда бы никто просто так не вошёл.

— Совсем никто? И до меня никто не входил?

Лонгрен повернулся, окинув Наоми осуждающим пытливым взглядом. К своему разочарованию девушка заметила, что на её тело он смотрит со скукой, совсем как в первый раз, как во все их следующие разы.

— Я некрасива?

Она посмотрела на него с надеждой, но почувствовав, что утешительного ответа не получит, решила сменить тему. Ей захотелось плакать, но девушка сдержала себя от этого позорного желания.

— Возьми меня, — сказала она как можно увереннее, хотя не и жаждала отдаваться процессу. Ей нужно было только одно — забеременеть, и отступиться от этой цели она не смела. Больше всего Наоми пугало то, что Лонгрен перестанет её хотеть, и тогда судьба её будет решена. Благо, король не выказал отрицания. Он обхватил девушку руками, приподнял и, поднеся к кровати, грубо бросил на неё. Наоми почувствовала страх и облегчение одновременно. Ещё одна попытка. «Мне не понадобится ритуал, — убеждала она себя, — я смогу родить, никого не убивая».

Глава 45 То, что будет завтра

Блэйр уже привык к тому, что ежедневно в одни и те же часы его уводили из камеры на тренировку с Джавахой, и как будто смирился с новым типом размеренной жизни. Однако сегодня за ним не пришли, и мужчине это показалось странным. Он плохо спал ночью. Перед глазами мелькали образы магов, кровавая картина с участием Косого. Стражники вытащили тело после ухода Белого ока и, понося их, на чём свет стоит, с трудом отмыли камеру. Под звуки щётки скребущей пол Блэйр думал, что справедливости в случившемся самосуде не было, но задавать вопросы не решался. Соседи из других камер притихли, лишь иногда кто-то противно сопел или кашлял. Мужчина надеялся, что кто-нибудь начнёт обсуждать случившееся, но все сделали вид, будто ничего не произошло. В конце концов, он и сам смирился. Косой не был ему другом или хорошо знакомым человеком. Он был убийцей, и Блэйр утешал себя тем, что преступник заплатил за грехи.

Когда стража, наконец, приблизилась к камере, мужчина немного расслабился и встал с кровати. В последние дни у него побаливала шея, и Блэйр уповал на то, что не застудил её. Это могло сыграть с ним злую шутку. Он ждал с нетерпением встречи с Джавахой, ибо желал расспросить сициланца о веррах, но как оказалось, вести к тюремному учителю его сегодня не собирались. Вместо этого Блэйра провели уже по знакомому коридору, как в первый день, когда он познакомился с Арравелом Н’Гором. С тех пор они не виделись, хотя мужчина был уверен — встретиться придётся ещё не раз. И он не прогадал.

Оказавшись в той же мрачной комнате, Блэйр вдохнул знакомый, пропитанный алкоголем воздух. Такой же беспорядок на столе, те же грубые предметы интерьера. Никакой изысканности, ничего прекрасного. Даже сам Арравел не изменился, разве что сегодня на нём был бархатный коричневый жилет, надетый поверх белой рубашки с высоким стоячим воротником и широкими рукавами. Он вальяжно развалился в кресле и потягивал ром. Как только Блэйр вошёл, лорд встретил его улыбкой, предложил присесть и выпить, однако, как и в первый раз, мужчина отказался.