Хакер и Маргарита

На часах было уже начало четвертого.

– ИНФОРМАЦИЯ ПРИНЯТА К ОБРАБОТКЕ, – ответил Приятель и вырубил монитор.

Но через десять минут «проснулся» и тотчас же заявил:

– СХЕМА ДЕЙСТВИЙ ПРЕЖНЯЯ.

– Но ведь убийца убит! – заспорил я. – Дикарев умер, он не поедет ни на какую нефтяную тусовку...

– ПРИ ЧЕМ ТУТ ДИКАРЕВ?

Я оторопел.

– ДИКАРЕВ ТУТ СОВЕРШЕННО НЕ ПРИ ЧЕМ, – спокойно отозвался Приятель.

...В шесть часов утра я был в аэропорту.

Пронизывающий холод в просторном почти пустом помещении проникал мне под плащ и, казалось, ледяной рукой сжимал сердце.

Стуча не попадающими друг на друга зубами, я взял два билета до Симферополя – туда и обратно, на сегодняшний рейс.

Молоденькая кассирша, с завистью посмотрев не меня, протянула мне сквозь прорезь окна два бланка и я поспешил на посадку.

Еще полчаса в отстойнике, который оказался куда холоднее здания аэропорта, я просто-таки отплясывал на месте некий странный танец под названием «Может, и согреюсь», топоча ногами и зажав руки подмышками.

Остальные пассажиры, деловые люди и безумные отдыхающие, сначала смотрели на меня с удивлением, но потом это зрелище им наскучило и они вернулись к разговорам между собой – о контрактах, домах отдыха, курсе гривны и прелестях ночной Ялты.

Когда подъехал автобусик, я первым вскочил внутрь и стал как можно ближе к самой кабине водителя, чтобы хоть немного согреться. При посадке я тоже постарался быть в первых рядах.

На летном поле дул пронизывающий ветер, слезы так и летели у меня из глаз в разные стороны, так что можно было подумать, что я, Мареев Валерий Борисович, собираюсь эмигрировать из родного Тарасова в желто-блактиный Симферополь и прощаюсь с родными местами навсегда. Причем, отправляюсь на чужбину налегке – из вещей у меня была небольшая дорожная сумка через плечо.

Устроившись в мягком уютном кресле возле парочки молодоженов, не нашедших ничего лучше, как провести медовый месяц на Крымском полуострове в середине октября, я послушно пристегнул ремень и заснул, не дожидась, пока мы взлетим. Дотошная стюардесса, обнося пассажиров подносом со стаканчиками ситро, таки разбудила меня, но я отверг подношение, предпочтя ему сон.

Раза два я еще просыпался, смотрел на облачную вату в уже посиневшем небе и снова убаюкивался мерным гулом моторов.

– Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Симферополя, – донесся до моего сознания из динамиков шуршащий голос стюардессы.

Я с хрустом разодрал челюсти в приятной судороге зевоты и потянулся.

– И тут дождь, – почти злорадно констатировал я, выглядывая в иллюминатор.

– Может, еще разгуляется, – с надеждой проговорила погрустневшая девушка, сидевшая рядом. – Юг все же, как никак...

– Наверняка, – обнадежил я ее и стал продвигаться к выходу.

Семеня сквозь мелкую морось, я вышел на стоянку и быстро поймал автомобиль.

– Вот и славно, – ежась, произнес я, заползая в его теплое нутро.

Когда я назвал адрес, шофер смерил меня оценивающим взглядом.

– Эка куда тебя несет, – озабоченно проговорил он. – Что ж, за двадцать – довезу.

– Двадцать – чего? – не понял я. Черт его знает, чем тут принято расплачиваться.

– Чего-чего... Долларов, – твердо сказал шофер. – Ни центом меньше.

– Нет проблем. Поехали, голубчик, – радостно согласился я, протягивая ему сложенную пополам купюру с изображением Джексона.

Тот быстро сгреб банкноту, мельком посмотрев ее на свет и нажал на газ.

Дорога до места заняла минут сорок, хотя мы и ехали быстро – нужный мне дом находился на другом конце города, так что я успел рассмотреть из окна автомобиля его центральную часть.

Когда мы выехали в пригород, дождь уже прекратился. Робкое солнце выглядывало из-за серой тучи, как бы раздумывая: а стоит ли?

Цель моего путешествия – дом под номером пять оказался солидным двухэтажным строением с огромным приусадебным участком, а улица, на которой он стоял – длиннющей тропинкой, вьющейся среди таких же, как акаевское, хуторских хозяйств.

– Ау! Есть тут кто? – крикнул я через забор, опасаясь спущенных с цепи собак.

Вдали зашевелились кусты и навстречу мне по мощеной красным колотым кирпичом дорожке зашагал крепкий старик лет семидесяти с трубкой во рту.

– Кого надо? – с хрипотцой спросил хозяин, подойдя немного поближе, но продолжая оставаться на безопасном расстоянии.

– Акаевых, – на этот раз уже не так весело и беззаботно проговорил я.

Сердце мое упало. Наверняка они уже давным-давно съехали, а Приятель воспользовался старыми, еще советских времен, данными прописки.

Да много ли народу по стране (и за ее пределами) живут там, где прописаны?!

– Акаевых... – повторил старик. – А на что тебе сдалось это старье?

Он подошел к калитке и отворил засов, приглашая меня пройти во двор.

– Я Акаев, – гордо сказал он, – уже восемьдесят три года как Акаев.

Ого! Я, кажется, изрядно преуменьшил его возраст, определяя его на глаз.

– Баба моя померла в прошлом году, – сообщил он мне, – или в позапрошлом? Один остался. Кулачу помаленьку. Яблочками интересуетесь?

– Дайте на пробу, – попросил я. – Понравится, может, и машину пригоню.

Пока старик подбирал под стволом роскошный мальт, так и просившийся в зубы, я спросил:

– Так-таки один в такой махине и живете? Детьми, что ли не обзавелись?

– И не говори, – махнул тот рукой. – Кому хозяйство оставить? Кому денег оставить? А я ведь накопил кое-что за жизнь, на сто человек хватит! Советская власть грабила, новая власть грабила, все равно все есть. Деньги есть, а с собой ведь не возмешь! Уйди я – кто наследник? Была дочь, да погибла вроде как.

– То есть? – не понял я неопределенного ответа. – Так погибла или нет?

– Автокатастрофа сильная произошла, – горестно поведал мне старик. – Давно это было. Дочка к тому времени институт самый главный в Москве на севере окончила, в газету про события писала. Потом замуж ее выдали за русского. И вот, такое несчастье... Поехали в горы кататься и попали под обвал. Машина вдребезги, он – в больницу, а она... В общем, тела не нашли.

Тут старик тяжело вздохнул и добавил, понуро опустив голову,