Half-Life 2

– Вот это да, – засмеялся кто-то, – А я и не сомневался!

– Смотри не подходи к ней, я потом твои ошметки со стен соскребать не буду, – язвительно сказала одна из девушек, которых в отряде было целых три.

– Мои ошметки были просто счастливы! – улыбнулся повстанец.

Фриман, улыбнувшись вместе со всеми, кроме девушки, направил гравипушку с миной в дальнюю часть двора и нажал нужную кнопку. Хоппер с силой отлетел вперед. И оглушительно взорвался, едва коснувшись стены. Радость как-то улетучилась – все инстинктивно пригнулись. Фриман, удовлетворенно кивнув, обезвредил таким же образом оставшиеся две мины. Они сам этого не понял, но теперь в глазах повстанцев он стал даже больше чем легендой.

Больше не задерживаясь, они вошли в подъезд старого пятиэтажного здания – в таких бывает обычно и второй выход – с другой стороны дома. Здание изнутри выглядело не лучше, чем снаружи. Казалось, это коробило одного лишь Гордона – повстанцы давно привыкли к таким вещам. Но, когда они уже почти вышли к выходу на улицу, откуда-то из квартир послышался до боли знакомый голос.

– До моего внимания дошел слух о том, что многие обвиняют меня в сотрудничестве с нашими Покровителями, как будто бы в этом есть что-то постыдное.

Фриман, злобно усмехнувшись, резко свернул влево, в одну из квартир. Остальные остались ждать снаружи, но Шон догнал его. Гордон стоял в разрушенной кухне, среди опрокинутых сковородок и кастрюль. Перед маленьким старым телевизором. Стоял и смотрел в лицо того, кого он возненавидел больше любого альянса. Уоллес Брин.

– И я спрашиваю вас, что может быть лучше, чем попытка к сотрудничеству?

Лицо Гордона исказила презрительная улыбка. Голос Брина уже не был таким спокойным, как раньше. Консул злился. А от злости до страха – всего ничего.

– В нашем с вами теперешнем, очень непростом положении отказ от сотрудничества – все равно что отказ от роста и… и равен попытке суицида, если хотите, – Брин смотрел прямо в камеру, но глаза его то и дело срывались.

– Вот ты как заговорил? – сплюнул Фриман, – Ну хоть часть вещей назвал своими именами. Прижали, видать, тебя твои начальники, ох как прижали…

– Доктор Фриман, пойдемте, – позвал его повстанец, – Пошел он к черту, стоит на него время тратить?

– Двоякодышащая рыба отказалась дышать воздухом? Нет! – продолжал Брин, постепенно беря себя в руки, – Она отважно ползла вперед, в то время как ее собратья оставались в черной тьме океана, смотря сквозь черноту своим примитивным взглядом, пропащие и обреченные.

Но Фриман не мог оторваться. Он не знал, почему. Он вроде даже и не слушал, что говорит его бывший Администратор. Он просто смотрел в это лицо, в эти глаза. Старался запомнить каждую черточку. Заглянуть в самые потаенные уголки этой души. Нет, не для того, чтобы понять. Чтобы испепелить дотла.

– Мы что, добровольно хотим принять участь трилобитов? – мягко улыбнулся Брин, – Если всем достижениям человечества суждено быть лишь жалкому слою окаменелостей между Кайнозоем и бесконечностью – этого ли мы всегда хотели?

– Говори-говори, гад! – погрозил Шон кулаком в телевизор, – Больше тебе не промывать нам мозги своей сладкой болтовней! Мы и до тебя еще доберемся!

– Нет. Мы хотели не этого. Мы по природе своей стремимся к чему-то великому, к грандиозным свершениям. Они – наша судьба. Глупо плакать, вспоминая о материнском молоке, когда наше истинное предназначение ждет нас там, среди звезд!

Голос Консула начал становиться все жестче. Несколько повстанцев в недоумении заглянули в комнату.

– И только Всегалактический Союз, менее известный как "Альянс", может привести нас туда, на вершину нашей эволюции, нашей судьбы. И – да, говорю я, я – сотрудничаю с ним. И мы все должны сотрудничать, с рвением и охотой, если мы хотим пожинать плоды выгоды этого объединения. И да будет так.

Трансляция отключилась, но за секунду до этого рука Гордона с грохотом смела телевизор на пол. Он даже был рад тому, что посмотрел это "шоу". И если у него до этого были еще какие-то сомнения в том, правильно ли они все делают, то теперь они рассеялись.

– Вот и правильно! – воскликнул Шон, – Скоро во всех домах навсегда замолчит этот гнусный голос.

– И как часто… – Гордон подбирал слова, – Как часто в обычное время шла эта пропаганда?

– Каждый день! – усмехнулся Шон, когда они вышли к остальным, – Почти принудительно, вы что, не помните?

– Помню-помню, – не стал вдаваться в подробности Фриман, – И что, эти бредни кто-то воспринимал всерьез?

– И сейчас воспринимают! – отозвалась одна из девушек-повстанцев, – Есть такие малодушные. А уж в мирное время их было раза в два больше…

Фриман даже не нашел что ответить. Они тем временем снова вышли на улицу. Картина была удручающая. Редкие деревья стояли совершенно голые и обожженные. Несколько домов были разрушены до основания то ли бомбами, то ли еще чем-то. Практически у всех домов были пробиты крыши – Альянс продолжал зачистку хедкрабами. Часть улицы была завалена обрушившимся домом, так что пришлось перелезать через гору завалов. Рядом горело несколько автомобилей под погнутыми фонарными столбами. И все утопало в утробном гуле – весь город мелко дрожал от непрерывных боев. Трещали автоматные очереди, совсем близко, хлестали одиночные винтовочные выстрелы, гулко оглашали окрестности взрывы. Дом на этой улице обрушился совсем недавно, завалы еще дымились, а пыль не успела улечься. Перебираясь через горы руин и обломков, Гордон содрогнулся, когда увидел торчащую из-под камней руку. Но когда он наступил совсем рядом, чтобы продолжить путь, рука слабо шевельнулась. Фриман мгновенно замер, подняв вверх кулак – знак всем остановиться. И пригляделся, поправив очки – не показалось ли? Когда рука шевельнулась еще раз, сомнений больше не было.

– Ну-ка все, живо сошли с руин на асфальт! – крикнул он отряду, – Осторожнее ступайте, тут могут быть выжившие! Кто-нибудь трое – сюда, быстро, помогите вытащить! Тут человек!

По зову кинулось сразу пятеро. Они оттеснили Фримана и принялись живо разбирать завал. Человек под камнями застонал.

– Осторожнее поднимайте камни, – предупредил Гордон, заглядывая им через плечо.

– Это мужчина, – сказал кто-то, когда показалось лицо.

На лицо выжившего невозможно было смотреть без боли. Окровавленное, распухшее и побитое, оно было почти неузнаваемо, глаз выбит. Кровавое месиво в одном месте слабо раскрылось и застонало – в этом месте был рот.

– Черт, да вытаскивайте же его скорее! – крикнул кто-то, – Да осторожнее…

– Э, да тут еще кто-то есть!

– Вот что, – решил Гордон, – Вы пятеро останетесь тут, поможете тем, кто выжил. Тут могут быть старики, женщины…

Секундное сомнение мелькнуло на лицах пятерых парней. Что дороже – идти с великим Гордоном Фриманом, или помочь заваленным товарищам?

– Конечно, – кивнул один из них, остальные молча продолжили работу, – Можете на нас положиться. Если уж кто-то еще тут выжил, мы их найдем.