Half-Life 2

Гордон кивнул.

– Оставайтесь. Вы знаете, куда идти, если что.

И он посмотрел на грозно возвышающуюся над городом Цитадель. Ее было видно из любой точки Сити 17. Вершина терялась среди серой пелены облаков, никаких окон – немыслимой конструкции, иррациональной архитектуры башня. Раньше она нависала над головами, словно меч. Сейчас она показалась Гордону знаменем, указателем, пограничным столбом, отделяющем этот мир от прошлой жизни. Пусть только они доберутся до нее… Пусть только войдут внутрь, и они сделают все.

Оставив пятерых разбирать завалы, Гордон со своим заметно уменьшившимся отрядом двинулся вперед, в соседний квартал. Здесь завалов было еще больше. Гордон даже поколебался – не оставить ли и тут пару человек? Но решил – нет. Так и он скоро один останется, да и сам будет заниматься разбором руин вместо того, чтобы найти Барни. Гордон едва заметно усмехнулся, проходя мимо горящего ЗИЛа – вот она и показала свое лицо, логика войны. Либо все разбирают завалы и ищут раненых, либо воюют. Раненые не нужны, они лишь мешают, отбирают силы и время. Ранеными солдатами войну не выиграть. Фриману это не нравилось, но он начал все чаще видеть двоякость человеческой морали. Бывают моменты, когда понимаешь, что не бывает в мире деления на черное и белое.

– Хедкрабы! – крикнул кто-то и, не задумываясь, открыл огонь.

Гордон, дернувшись, вскинул дробовик и бегло выстрелил по ползущему к ним существу. Справа резко вскрикнул повстанец – хедкраб прыгнул прямо на его лицо. Товарищ кинулся помогать отодрать тварь. Хедкраб был забит прикладами. Фриман ободряюще похлопал по плечу спасенного:

– Вот и я чувствовал себя так же в коридорах Черной Мезы! – улыбнулся он, подавив давящие воспоминания.

– Хеды совсем распустились! – весело заметил парень, ощупывая царапину от когтей твари, – Как сейчас помню, как я в детстве кидался в них камнями, когда они заползали к нам в комнату!

Гордон покачал головой. А что он мог еще ожидать от людей, которые выросли бок о бок с существами из Зена? Снова идя вперед, Гордон вдруг ощутил тяжелую тоску. Тоску по старому миру. И если каждый из его новых спутников стремился к уже давно забытой утопии, то он помнил ту жизнь совершенно отчетливо. Его родной Сиэтл. Бетонные джунгли Финикса. Веселые вечера в баре вместе с Барни. Университет, занятия, студенческие похождения. Природа, небо. Чистое небо… Все это было так недавно. Стоит протянуть руку – и дотронешься…

Они проходили через руины какого-то разрушенного здания, когда земля под ногами вдруг начала гудеть и подрагивать. Фриман, оглянувшись на странный трубный звук, увидел вдалеке, за грядой развалин, гигантский силуэт.

– Страйдеры! – заорал кто-то, и спутники Гордона мгновенно разбежались в стороны, прячась кто куда.

И лишь Гордон застыл на месте, пытаясь разглядеть, что же это было. И в следующую секунду он увидел. Огромное паукообразное существо на трех гигантских ногах обыскивало руины, двигаясь с жутковатой легкостью. Ученый в ступоре глядел на синтета Альянса. Он даже и не мог представить, что такое бывает в реальной жизни… Фасеточные глаза срайдера выискивали кого-то среди руин, а массвная пушка, больше похожая на жало, свисала с брюха. Гордон медленно сглотнул, наблюдая, как это страшное существо рыщет среди обломков, вдруг вскинул автомат и выстрелил.

– Остановитесь! – крикнул ему кто-то из повстанцев, но было уже поздно.

Пули хлесткой очередью полоснули по панцирю страйдера, выбив сноп искр. Синтет повел телом, словно отгоняя надоедливую муху, и резко оглянулся на звук. Фриман, даже не понимая, что он делает, все стрелял и стрелял, хотя пули не причиняли страйдеру никакого вреда. Но существо, заметив даже с такого расстояния одинокую фигуру в оранжевом, рванулось в сторону Гордона, круша острыми членистыми ногами обломки домов.

Чья-то рука схватила стреляющего Фримана и с силой оттащила в подъезд.

– Док, вы что делаете?! – повстанцу плохо удавалось скрывать гнев, – Зачем вы его провоцируете?

– Да что это, дьявол его забери, было? – тяжело дыша, пробормотал Фриман, порываясь выглянуть на улицу, откуда уже доносились звуки тяжелых шагов.

– Страйдеров лучше не дразнить, – более спокойно пояснил Шон, – Аннигилирующая пушка – это не шутки.

– Будем надеяться, что он не пойдет нас искать, – сказал кто-то и боязливо поежился.

Топот гигантских ног снаружи не прекращался, но вроде бы не нарастал.

– Не часто их выпускают, – подала голос Фрэнсис, – Сити 17 до сих пор считали самым спокойным городом, хватало Гражданской Обороны и солдат.

– Да уж, – проворчал подбежавший Шон, – В прошлый раз, когда сюда выпустили страйдеров, лет семнадцать назад, это было ужасно…

Одна из девушек-сопротивленцев тихо отошла в сторону и закрыла лицо руками.

– Может, ты заткнешься? – Фрэнсис резко толкнула приятеля в бок.

– А что я такого сказал? – удивился Шон, но под взглядом остальных умолк.

– Что с ней? – тихо спросил Гордон у Фрэнки, покосившись на плачущую девушку.

– Во времена Первого Восстания страйдерам скормили ее старых родителей и грудного ребенка.

Фриман испуганно посмотрел на девушку, в шоке от услышанного. Ему вдруг стало стыдно. Все эти люди прошли через такие ужасы, пока Гордон отлеживался где-то у своего нового начальника. И они все равно считают его героем. А ведь его война в реальном времени длится всего около недели. Налюдая, как Фрэнки пошла успокаивать девушку, Фриман горько усмехнулся. Кому повезло больше – ему или им? Они прошли через вторжение Алянса, засилье жителей Зена, многолетний гнет. Гордон прошел через ад Черной Мезы – но он длился всего пару дней. Эти дни навсегда изменили его, но все равно он, в отличие от этих людей, прекрасно помнил тот, прежний мир. И все, происходящее сейчас, казалось лишь сном. Стоит проснуться – и прежняя жизнь сразу вернется. Но это – реальность. Гордон старался о этом не думать, но он навсегда потерял прежний мир. За двадцать лет случилось так много… И тоска по жизни, которая была словно вчера, давила на ученого. Но эти повстанцы, они прошли через все ужасы вторжений, но они давно забыли ту жизнь, которой она была в 1990-х. Для них она была сказкой, "преданьем старины глубокой". Они не мучались от тоски по старому миру. Так кому же тяжелее – им, или Гордону? Он не знал.

– Кажется, уходит, – сказал один из повстанцев, заглянув за угол, – Пронесло…

Фриман хотел было разузнать побольше о этих существах, но вдруг вспомнил, что уже не раз совершал подобные ошибки. Его вопросы тут прозвучат по меньшей мере странно – повстанцы-то думают, что Гордон Фриман прошел через все – воевал в Семичасовую Войну, защищал невинный народ, долгие годы устраивал диверсии, готовясь ко Второму Восстанию. Фриман не смог бы, да и не имел ни малейшего желания объяснять им, где он провел последние двадцать лет. Он решил спрашивать осторожнее.

– А что, – спросил он, – Эти твари, надеюсь, не разумны? За все эти годы я так и не смог понять.

– Разумны, в пределах поставленных задач, – ответила вдруг девушка, плакавшая минуту назад.

– Никто не знает этого наверняка, – вставил повстанец по имени Кирк, – Их делают в Цитадели, и никому еще не удавалось…

– Так значит, их изготавливают? – нахмурился Гордон.

– Ну, это синтеты, док, – пожал плечами Шон, – Такие же, как и солдаты Альянса. Что-то вроде киборгов – смесь электроники и живого организма.