Хан

– Бедная моя девочка, почти ничего не съела, – расстроено качала головой добрейшая тетушка Халиде, когда неторопливый обед с душевным общением стал подходить к концу, заканчиваясь восточными сладостями и ароматным чаем, – такая бледная. Ты себя хорошо чувствуешь, дочка?

– Просто дайте мисс Лейле немного времени, чтобы привыкнуть ко всем нам и новой обстановке, Халиде Султан. Не переживай так, – спокойно проговорил Хан, откидываясь на спинку мягкого стула и неспеша потягивай чай из необычных стаканов, сделанных полностью из стекла, странной овальной формы.

Снова начались какие-то разговоры и смех Неслихан, которая что-то сказала Каану, отчего он явно смутился, но старался не подавать вида, лишь дернув в ответ своим плечом. А я снова и снова смотрела на Хана, понимая, что теперь он не просто успевает перехватывать мои взгляды, а просто откровенно долго и тяжело смотрит на меня, не отводя своих глубоких, властных глаз, отчего я заерзала по стулу, чувствуя, как тело начинает реагировать явно неправильно в сложившейся обстановке, раскаляясь золотом в крови и бросая в дрожь от этих глаз.

– Спасибо, моя Султанша, все было как всегда выше всяких похвал, – поднялся Хан из-за стола, обнимая тетушку Халиде и целуя ее в щеку, поворачиваясь ко мне, чтобы сверкнуть своими колкими, жадными глазами и проурчать, – мисс Лейла, поднимемся в кабинет. Я должен отдать тебе документы.

Он не спрашивал, не предлагал, он просто ставил меня в известность о том, что я должна была сделать, не доживаясь, когда я поднимусь из-за стола и неторопливо зашагав прочь из столовой. Так и тянуло принципиально остаться за столом и сделать вид, что я его не вижу и не слышу, но чертово любопытство и паника, которую я душила в себе на протяжении всего обеда, не дали мне усидеть на месте, когда я осторожно и как можно медленнее встала из-за стола, пожав руку улыбающейся и подмигивающей Неслихан, и крепко обняв тетушку Халиде, которая обняла меня в ответ, бережно погладив по спине.

– Отдыхай сегодня дочка, хорошо поспи. Любишь молоко с медом? Давай я принесу тебе его на ночь для самых сладких снов, как делаю это каждый день для Неслин?

Я лишь кивнула головой с улыбкой, обняв по дороге и отца, склоняясь над инвалидным креслом, когда мужчина мягко рассмеялся, погладив мои руки своей горячей шершавой ладонью, и прижимаясь колкой щетинистой щекой к моей щеке:

– Я рад, что ты часть нашей семьи, дочка. Не бойся больше ничего.

Я улыбнулась, неловко посмотрев на Каана, который колко полыхнул взглядом на меня, откидываясь на спинку стула с чашкой чая в руках. Подойти и обнять его тоже я просто не решилась бы, поэтому кивнула в ответ в знак благодарности, не ожидая, что он повторит мой жест так же молча.

Я шла размеренно и не торопясь лишь пока была в столовой, ускорив шаг в гостиной, чтобы догнать Хана, который был уже на вершине лестницы на второй этаж, по-прежнему не пытаясь даже обернуться на меня, но остановившись у открытой двери, чтобы галантно пропустить меня вперед.

Во мне не было сил даже чтобы попросту рассмотреть его кабинет, когда я приглушенно выдохнула, стоило только двери закрыться:

– У тебя есть жена?!

Черная резкая бровь Хана выгнулась словно язвительный и колкий вопрос:

– Это все, что тебя интересует, мавиш?

Я смущенно остановилась, пытаясь перевести дыхание и держать себя в руках, чтобы не обрушить на его голову сразу сотню вопросов. Наверное, так и было бы, если бы не его взгляд, от которого по моему телу выступила гусиная кожа и голос осип, когда пришлось откашляться, прежде чем ответить:

– Не все…

– Бывшая жена, – спокойно и холодно поправил Хан, прошагав до меня и возвышаясь, словно огненная гора и не пытаясь занять место, например, за письменным столом, или сесть на кресло что стояло сразу за мной, обволакивая свои ароматом, от которого все внутри меня начинало стонать, дрожать и извиваться в поисках его силы и обжигающей страсти.

– Почему папа сказал, что брак был фиктивным?

– Потому что он знает, что говорит, – как всегда совершенно непонятно и туманно прозвучал ответ Хана, и я понимала, что его близость начинает путать мои мысли, которые теперь разбегались по разным сторонам, уступая место лишь одной жажде оказаться к нему еще ближе.

– Это была какая-то ошибка молодости? – снова попыталась я понять хоть что-нибудь, понимая, что от ответов Хана начинаю путаться и тонуть в себе лишь еще сильнее, когда он покачал головой, выдохнув в мои губы:

– Нет.

– Но как же тогда?

– Неважно.

Я недовольно нахмурилась, пытаясь отойти от Хана подальше, чтобы не реагировать на его тело так горячо и откровенно, видя, как его губы усмехнулись и глаза полыхнули той терпкой, обволакивающей страстью, от которой мой мозг начинал медленно, но верно плавиться.

– Вы давно развелись?

– Три года назад.

Немало! И это радовало хотя бы отчасти.

– Но она продолжает жить здесь?

– Да.

Хан сделал шаг вперед снова сокращая расстояние между нами и совершенно не помогая мне мыслить здраво и использовать логику, которая после общения с ним была и так изрядно изломанной. Жар этого тела и его аромат наводили на совершенно другие мысли, которые бывшую супругу касались в самую последнюю очередь.

– Потому что она сестра Каана?

– И поэтому тоже.

– Выходит, что причина не только в этом?

– Да.

Он стоял почти вплотную ко мне, обжигая своим дыхание и играя взглядом, словно мог видеть, что происходит внутри меня от его близости, как бы сильно я этому не противилась.

– Может тогда поведаешь, в каком статусе буду находиться в твоем доме я? – собрав всю волю в кулак, я отступила на шаг от Хана, видя, как полыхнули его глаза и прищурились.

– Разве ты не слышала Неслихан?

Я сделала еще шаг назад, упрямо глядя в глаза, в которых начинали сверкать молнии и плавится черная обжигающая лава.

– Я правильно понимаю, что если я сестра Неслихан, то и для тебя я тоже сестра?

Я не дала ему возможности что-либо возразить или рыкнуть, судя по тому, что творилось в этом взгляде, который мог физически опалить кожу, вскинув голову и продолжив поспешно мысль:

– Знаешь я благодарна за все тебе, Каану и Рею, но я не привыкла быть в статусе приживалки и нахлебницы, и могу принимать в своей жизни решения сама, дорогой братик.