Хан

Когда машина плавно остановилась у ряда белых ступеней, идущих к створчатым дверям, я была готова вцепиться руками в кресло и завопить, что останусь здесь. Жить. В машине.

Я не могла спросить у Хана совершенно ничего, понятия не имея, что ожидает меня за этими дверьми – одиночество и полная беспомощность оттого, что я постоянно одна и в ожидании его появления? Или же в этом доме жил кто-то еще? Кто-то, с кем Хан проводил время?!

Кровь отхлынула от моего лица, когда в последний раз поправив на себе пиджак и загладив прядки черных волос назад, Хан как всегда легко, небрежно и вместе с тем чертовски элегантно выбрался из машины, сверкнув своими колкими бесчувственными глазами водителю:

– Забери вещи мисс Лейлы из багажника и отнеси в дом.

Водитель даже не моргнул, быстро кивнув и метнувшись к багажнику, не поднимая ресниц на нас, когда Хан обошел машину, распахивая дверь с моей стороны и протягивая свою ладонь, и глядя так пронзительно и твердо, что я судорожно сглотнула:

– Мисс Лейла. Идемте.

Ого! А мы уже на «вы»?

Я растерянно моргнула, лишь мельком посмотрев в глаза Хана, которые смотрел так, что становилось очевидным, что пути назад уже нет, и чтобы меня не ждало за этими дверьми, а я должна идти только вперед, не опуская головы и не оборачиваясь. Хан был хищником. Питоном. Опасной бархатной змеей, которая держала меня в своих кольцах так крепко, что я не смогла сделать даже лишнего вздоха без его ведома.

Я аккуратно вложила свою руку в его горячую ладонь, пытаясь сделать это так, чтобы едва соприкоснуться кожей, только Хан сжал пальцы твердо и властно, помогая выбраться из машины, чтобы следовать за ним ко входу в ту самую жизнь, о которой я не знала ничего.

И если во мне еще теплилась какая-то надежда на то, что в этом большом, ухоженном доме Хан живет один…ну или с Кааном, то они с оглушительным грохотом разрушились, оседая в мои седые волосинки, потому что Хан не полез в карман за ключами, а потянулся к позолоченной кнопочке, которая затрезвонила за дверью мелодичным звонком.

Хан не обернулся на меня, но и не отпускал моей холодной, как лед руки из своей ладони, когда послышались быстрые шаги, и дверь распахнула женщина средних лет в черном платье, и белом фартуке, которая широко улыбнулась – очень тепло и искренне, всплеснув руками:

– Теоман Бей! Мы вас уже два дня ждем! А вы все не идите и даже не звоните!

Я растерянно застыла, напряженно выпрямившись, хотя чувствовала, что от этих теплых карих глаз и широкой радушной улыбки мои губы тоже стали расползаться в неловкую улыбку, пытаясь освободить свою руку из ладони Хана, когда женщина повернулась ко мне, выдохнув почти восторженно и даже с трепетом:

– …наша Лейла?

Наша? Я бы отступила назад, если бы не ладонь Хана, которая крепко держала меня, не давай вырваться и впасть в полную панику.

– Да, моя Султанша, да, – улыбнулся Хан и впервые его голос не звучал холодно, колко и скучающе, когда я не знала, куда мне бежать, и как реагировать на эту милую женщину, которая издав какой-то забавный звук, вдруг кинулась ко мне, крепко обняв и прижимая к себе. Я не ожидала такого приветствия.

Казалось, что в мире Хана не может быть чего-то подобного.

Я ошарашено моргала, чувствуя себя очень странно в этот момент, осторожно положив ладони на женщину, чьи руки погладили меня на спине, как это делают мамы…от нее и пахло, словно от мамы – сладкой выпечкой, молоком и чем-то очень теплым и родным.

– Ну вот. Привез ей вторую дочку, и Халиде Султан тут же про меня забыла, – усмехнулся по-доброму Хан за моей спиной, когда женщина рассмеялась, отпуская меня из своих объятий, чтобы обнять Хана, которому пришлось наклониться, чтобы она смогла обвить его шею своими руками.

– Добро пожаловать домой, сынок.

Я отступила назад, чтобы не мешать им, с удивлением отмечая, как рядом с ней изменился Хан.

Нет, он не улыбался, не смеялся. Но его глаза впервые светились теплым ровным светом, словно терпкий мед в лучах солнца, словно в нем растаяла вся колкость и острота его характера и этого взгляда, который запросто мог лишить тебя покоя и воздуха.

Женщина говорила с явным акцентом, но была обворожительной, милой и искренней, когда засуетилась, увлекая нас за собой в дом и закрывая двери, улыбаясь довольно и взволнованно:

– Входите уже, дети, входите скорее! Неслихан уже ждет вас.

Я скованно и растерянно шагала за Ханом куда-то вперед, понимая, что женщина упорхнула в коридор, и слыша приглушенный голос Хана:

– Тетушка Халиде присматривает за нами и готовит просто нереальные сладости. Тебе понравится, мавиш. А ее муж дядя Сахиб наш садовник и главный помощник по дому.

«НАШ»! Я старалась не паниковать раньше времени, теперь уже отчетливо понимая, что в этом доме Хан живет не один. И даже с Кааном или Реем.

Честное слово, если бы он не сказал этого, я бы подумала, что мама Хана не умерла и встречала нас именно она. Единственное, что стучало в моих висках – это слова Хана про «вторую дочку» и кто нас ждал уже два дня?

Неслихан? Судя по имени – та, что принадлежала Хану? НеслиХАН?

И почему только эта мысль меня совершенно не грела и не радовала?

Я не чувствовала собственных ног, когда вошла вслед за Ханом в просторную гостиную, которая выходила большими стеклянными дверьми на зеленую террасу, оформленную в восточном стиле со множеством бархатных ярких подушек, кальяном и воздушным навесом сверху, созданным из каких-то воздушных тканей насыщенного бордового цвета с золотым орнаментом.

Красивое и очень атмосферное место. Частичка востока в этом светлом европейском доме.

Наверное, Хану нравилось там проводить время вечерами?

Невольно залюбовавшись этим местом, я пропустила момент, когда на лестнице, ведущей на второй этаж, показалась женская фигура, облаченная с облегающие синие джинсы и простую майку с Микки Маусом. Лишь услышав визг и топот босых ног, я вздрогнула, поспешно обернувшись и видя, словно в замедленной съемке, как худенькая девушка бежит со всех ног вниз, убирая с лица пряди темных волос и продолжая визжать.

Не добегая последних ступенек, она просто оттолкнулась босыми ступнями от светлой лестницы, полетев прямо на Хана, и мое сердце на секунду дрогнуло от паники.

Почему?

Во-первых, я не видела никого, кто мог бы позволить себе таким образом общаться с этим холодным, величественным мужчиной, чьи глаза могли душить и разрывать на куски.

А во-вторых, это было чистым безумием и очень опасно! Для перелета было как минимум 6 ступеней, перепрыгнуть которые девушка сама бы никак не смогла, не разбившись при этом о них, или о пол. Но она летела, раскинув свои руки и явно не боясь того, что Хан может ее не поймать.