Хаос и Порядок

Позади него на зеленом Мерседесе старой сборки беспрерывно гудел в клаксон, издающий звук, похожий на гудок парохода, какой-то неуравновешенный придурок. Оливер уже хотел размазать его по лобовому стеклу, когда понял, что стоит в самом первом ряду перед светофором и после того, как загорится зеленый сигнал сможет ринуться в поток мчащихся машин через перекресток.

– Сегодня твой день, неудачник! – Буркнул агент, смотря в зеркало заднего вида на того автолюбителя.

Светофор сменил цвет и Оливер, наконец, вырвался из душащей его пробки. Спустя пятнадцать минут он уже стоял на пороге лаборатории, когда вышедший оттуда худой мужчина в квадратных очках и застегнутых до шиворота рубашке в тонкую клетку чуть не сбил его с ног.

– О, агент Уинстер! – Воскликнул эксперт. – А мы уже Вас заждались.

– Пробки, агент Доннован, - буркнул, уставившись в пол Оливер.

– Понимаю, - кивнул худой, - мы, честно говоря, больше ждали агента Робинсон, - проговорил он, впуская Уинстера в кабинет.

– Все ждут агента Робинсон. – Неопределенно мотнул головой Уинстер. – Она на выезде с агентом Марлини. – Пояснил он.

– Понятно. – Чуть разочарованно сказал агент Доннован. – Мы кое-что обнаружили.

Он протянул Оливеру пакет с деревянным колышком, на который была насажена миниатюрная скульптура конского черепа, сделанного из кости, а сам колышек полностью исписан какими-то древними символами.

– И что с ним не так? – Поинтересовался Оливер, рассматривая улику.

– Мы нашли его в ящике с бельем в доме убитых Маккейнов. Язык определить не смогли, но, думаю, агент Робинсон здесь более компетентна.

– О, да, агент Робинсон может все.
– Перебил его недовольный Оливер, все еще злящийся на коллегу, что она подвергла его такому испытанию тайной.

– Во всяком случае, нам удалось снять несколько отпечатков пальцев с этого кола и установить, что они не принадлежат убитым.

– Тогда какой во всем этом толк? – Уже перебрасывая свое раздражение на экспертов, спросил Оливер.

– Толк в том, что эти отпечатки все же кое-кому принадлежат, - спокойно ответил Доннован. – А именно мистеру Бенджамину Биггеру, который совсем недавно приехал в Штаты из Ирландии.

– Ооооо, – протянул Оливер, - дайте-ка мне контакты этого Биггера, а это, - он помахал пакетом перед лицом Доннована, - я заберу для агента Робинсон.

***

Кетрин дотронулась до стены с изображением странного символа и провела пальцем по красному перекрестию. На руке от него остался слабый полупрозрачный след алой пыли.

– Смотрите, думаю, стоит взять на экспертизу это. – Указала она криминалистам, тотчас же подошедшим к ней.

– Что это может означать? – Спросил у нее Алан, когда женщина отошла к лестнице.

– Убийца показывает нам, что или кого он уничтожает, но так как написать откровенно о своих мотивах было бы не так интригующе, то, естественно, он использовал загадочные символы. – Ответил за Кетрин Питер.

– Агент Марлини прав. Убийца показывает свои мотивы через эти символы, но только показывает он не нам, а другим друидам – потенциальным жертвам. – Пояснила Кет.

– Тогда нам стоит спросить у них, что могут означать эти символы?

– Кельтский крест? Думаю, здесь особенных комментариев не требуется… - предположил Питер.

Алан поморщился, но кивнул. Он понял, что агенту претит его вмешательство и решил пообщаться с Робинсон, надеясь, что она будет более благосклонна к стажеру.

Но та не обратила на него внимания и продолжала диалог с Питером.

– Такие символы были обнаружены на прошлых местах преступлений?

– Нет.
– Покачал головой мужчина. – Вернее, мы их не видели. Нужно будет еще раз съездить туда и все заново осмотреть. Я думаю, что мистер Хоулмз справится здесь без нас, раз уж он нашел эти знаки. За что ему огромное спасибо, а мы пойдем искать их в другом месте. Убийца не мог оставить след только в одном месте. Если уж он решил плести интриги, то с самого начала.

***

Высокая полная женщина поддерживала под локоть старика, с трудом ковылявшего по сухой желтой прошлогодней траве.

– Спасибо. – Прокряхтел он, усаживаясь на скамейку под старым кленом, сплошь усыпанным омелой.

Женщина накрыла его ноги теплым пледом и села рядом.

– Как ты думаешь, Гилберт, это он?

– Не знаю, Мартина, не знаю. – Покачал головой старик, закатив глаза. – Все может быть.

– Разве мы помешали ему? Чем мы могли ему помешать? Мы живем теперь в другой стране, с другими законами, полными свободы и равноправия. Мы не требуем от других ничего. Они сами пришли к нам и большинство из нас наследники первых жрецов.

– А чем помешали евреи Гитлеру? Чем мешали армяне османам? А красные кхмеры, боснийцы? Да мало ли еще кто. Люди думают, что нормально только то, что признается миллиардами. Они не любят и никогда не полюбят тех, кто выпадает из миллиарда и неважно кто это – религиозные фанатики, этносы, сексуальные меньшинства или инвалиды. Главное, то, что они «ненормальны», а не то, что они люди. Кто-то борется с ними в концлагерях, кто-то пренебрежительно фыркает при встрече, кто-то игнорирует и еще не известно, что хуже – чтобы тебя сожгли на костре сразу или в течение многих лет травили угрозами.

– Мне позвонили те агенты из ФБР. Они сказали, что в доме Клаудии был найден странный символ. Они хотят, чтобы мы на него посмотрели. – Как бы спрашивая разрешения, произнесла Мартина.

Но мужчина не ответил. Он закрыл глаза, закинул голову на высокую спинку скамейки и глубоко вздохнул.

В то время как по приглушенному телевизору в гостиной повторяли слова президента: «Мы стремимся к миру. Мы боремся за мир. Но иногда мир нужно отстаивать и защищать».

***

– Питер, если после этого ты скажешь мне, что от меня плохо пахнет, я перегрызу тебе глотку! – Бормотала Кетрин, отодвигая огромный мусорный контейнер от кирпичной стены в переулке, где был обнаружен первый убитый.

– Я никогда, никогда тебе этого не скажу, потому как моя глотка слишком дорога мне.
– Заверил ее Марлини, помогая двигать мусорку.

Кетрин сама не была ранней пташкой и все, кто хоть немного знал ее, также знали, что ее не стоит сильно беспокоить по утрам. Утро было самым ужасным временем дня для Робинсон и если бы она кого-нибудь убила именно утром, то ее бы точно оправдали. Именно поэтому, она снисходительно приняла хмурый вид Питера сегодня, тем более что по мере приближения к полудню он становился более разговорчивым и менее удрученным.

– Ах, ты, черт! – Выругалась Кет, когда та наехала ей на ногу. – Будь ты проклят, Марлини!

Только вот теперь она уже не была так уверена в том, что этот день будет успешен.

– Что я? Чуть, что сразу я? – С обидой в голосе произнес мужчина.

– Двигай! – Буркнула Робинсон, с укором посмотрев на напарника. – И молись! Молись, чтобы там оказался этот знак! Молись, Марлини! – Предупредила она его.

– Он там будет или я не я. – Уверенно произнес тот.

Когда контейнер, наконец, был отодвинут, то молитвы Марлини, видимо, были услышаны. На кирпичной потрескавшейся стене белым мелом был начертан тот же знак, что и в подвале дома Клаудии.