Хаос звезд

Осирис оставлял свой посох и бич возле кровати, а Исида постоянно запиналась об них; выяснение

отношений из-за зачатия Анубиса сестрой Исиды Нефтидой, женой Сета, от Осириса. В семьях легко

не бывает, и древнеегипетские боги не были исключением.

Я указываю на настенную фреску с моей мамой, опять в короне с рогами, стоящей рядом с

Хорохором во всей своей ястребо-головой славе и богом солнца Амоном-Ра. Фреска покрыта

прорисованными иероглифами. Я сразу понимаю, что они написаны маминой рукой, её секретным

языком. Эти иероглифы она написала сама. Мне даже не нужно подходить ближе, чтобы их

рассмотреть.

О, глупые боги, помогите, я так по ней скучаю!

– Гор, чудо-ребёнок, зачатый после того, как Исида вернула Осириса к жизни, занял трон отца

в качестве Бога-правителя Египта. Он был гордостью и радостью своей матери. Однажды она зашла

так далеко, что отравила бога солнца, чтобы заставить его назвать своё имя, которое давало ей и её

сыну власть над наиболее могущественными богами. Отчего вся концепция о чересчур

конкурентоспособной маме футболиста перешла на совершенно новый уровень.

Я улыбаюсь и жду, когда уляжется смех.

– Итак, представьте себе её отчаяние, после всего того, что она сделала, чтобы посадить Гора

на трон, и потом обеспечить ему прочные позиции среди богов, когда он вдруг женился на Хаткор –

богине секса и пива. А вы-то думали, что это вам не повезло с избранницей сына...

Всё продолжается в том же духе, когда я описываю историю моей семьи, смешивая

мифологию с такими личными качествами, о которых слушатели и не подозревали. Я даже

вспоминаю историю про старого Тота, как он добавил дней к календарному году, чтобы обмануть

Бога-Солнце ради того, чтобы богиня Неба могла иметь детей. К концу экскурсии я совершенно без

сил, но довольная собой. Когда я рассказываю об убийстве Осириса и прикалываюсь над довольно

ошеломляющим изображением жизненно важных органов, которые Исида волшебным образом

создала из глины для оживления Осириса, я чувствую странное чувство нежности к моим родителям.

Несмотря на то, какие они замороченные, я не могу отрицать того влияния, которое они оказали на

целую культуру, и которое даже тысячи лет не смогли полностью стереть. Неожиданно, говоря о их

двойных ролях я смогла соотнести своих родителей с их божественными атрибутами.

И когда я закончила, все аплодируют мне, а потом разбиваются на группы, чтобы рассмотреть

экспонаты. Я наблюдаю за всем с переполняющей меня гордостью, зная, что я создала этот зал, а мои

родители создали истории, которые наполнили его. Даже если он здесь недолго, я всё равно часть

него, потому что это – часть меня.

Подходят Сириус и Дина.

– Ты словно знаешь их лично!
– Восклицает Дина.

Мы с Сириусом смеёмся. Она смотрит на нас с подозрением, как вдруг покачивается на своих

ногах.

– Ты такая бледная. Езжайте домой. Рио подвезёт меня, когда всё закончится.
– Я обнимаю их,

и мы прощаемся.

Кстати, о Рио... Я оглядываю зал, и вновь благодарю богов за свой рост, который даёт мне

прекрасный обзор. Как вообще низкие люди могут находить кого-то в толпе?

109

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Я вижу его, он разговаривает в углу с какой-то парой. У мужчины чрезвычайно серьёзный

вид, все его черты такие жёсткие, словно он небрежно вырезан из грубого известняка. Только когда

он направляется ко мне, и я вижу его хромоту, я понимаю, что он – отец Рио. Значит женщина рядом

с ним – его мать. Она оборачивается, и я не могу отвести от неё глаз, как и закрыть отвисшую

челюсть. Скотт и Тайлер не шутили: она такая одна – самая красивая женщина, которую я когда-

либо видела. У неё такие же тёмные волосы, как у Рио; они спадают ей на спину густыми,

роскошными локонами. Все места её фигуры, которые должны изгибаться, мягкие и совершенные, а

те места, которые должны быть маленькими – подчёркнуто изящные. Бюст, который она установила

у них в прихожей, не идёт с её фигурой ни в какое сравнение.

Я чувствую себя не в своей тарелке, находясь с ней в одном помещении. Но когда она берёт

руку мужа в свою, когда улыбается ему, то становится так очевидно, что она его любит – его всего,

что мне даже становится лучше. Они подходят ко мне, и я понятия не имею, что им говорить. Что

мне им говорить?

– Очень мило, - произносит мама Рио, и улыбается. Знаете, почему греки стали писать стихи?

Из-за неё.

– Я бы не осилила это без помощи Рио. Спасибо за то, что позволили мне тратить его время

всю прошедшую неделю.

Она смеются, и отец Рио кривит своё лицо в улыбке. Он не красив, но настолько крепкий, и

что-то такое в его лице, отчего оно выглядит и величественным, и добрым. Он уже нравится мне. В

них есть что-то знакомое, родное. Может только потому, что я была у них дома, и сейчас это значит

даже больше.

– Я никогда раньше не видела его таким счастливым, - говорит она.

– Эй, ну. - Рио встаёт рядом с нами, ёрзая, словно он не хочет, чтобы я разговаривала с его

родителями.
– Э, мам, пап, а вы не хотите прогуляться вон до туда?

Они смеются и потом обнимают Рио, мы прощаемся. После того, как они отходят, его мама

оборачивается и смотрит мне в глаза, таинственно улыбаясь. Вот откуда он унаследовал этот взгляд!

Ох, уж эти скрытые ямочные гены!

Народ понемногу рассеивается, обменивается друг с другом множественными рукопожатиями

и поздравлениями, и даже визитками от агента по недвижимости, и предложением сотрудничества

по дизайну домов, которые он продаёт. Тайлер и Скотт выходят в коридор с Мишель, чтобы

проследить за уборкой столов, и я смотрю через весь наш звёздный зал вечности, и вижу Рио. Он