Хаосовершенство

– Помните: они нам ничего не сделают! Они не станут стрелять в безоружных! Мы победим мирно! Мир! Зеленый мир! Мы остановим ад!

– Остановим ад! – подхватывает толпа.

До эшелона остается меньше полукилометра.

– Остановим ад!

– Остановим ад!!

– Для чего это нужно? – угрюмо спрашивает Саймон.

– Репетиция, мой друг, репетиция, – весело отвечает Стефан. Он не там, не в толпе, но все равно разгорячен. Любое столкновение действует на Стефана как наркотик, и Хост окончательно узнает в нем старого доброго Хана. Способного вырезать человеку печень и съесть ее.

– Репетиция остановки следующего поезда?

Стефан опускает бинокль, несколько секунд иронично разглядывает Саймона, после чего осведомляется:

– А как, по-твоему, мы войдем на Станцию? По пропускам?

Саймон удивленно приподнимает брови.

– На Станцию? – Через мгновение до него доходит: – Так ты репетируешь…

– Ни слова больше. – Дрогас вновь подносит к глазам бинокль. – Ни слова, мой друг, не нужно здесь говорить о том, что действительно важно.

Однако Саймон продолжает:

– Но ведь ты фактически раскрыл Слоновски свой замысел.

– Он не подумает.

– А если?

– Но что он сумеет сделать? Сейчас мы проверяем Слоновски на крепость, смотрим, на что он готов пойти. А заодно внушаем нашим людям, что они способны на все. Сегодня мы в любом случае одержим победу.

Несколько месяцев назад этот человек снес всю организованную преступность Баварского султаната. Причем половину ее – практически в одиночку. Неукротимый зверь, которому нужно лишь показать цель. И Саймону кажется, что Стефан способен снести и Станцию.

– А если Слоновски расстреляет толпу?

– В этом случае мы одержим победу прямо сейчас, – отвечает Стефан и вздыхает: – К сожалению, Слоновски не дурак и ни за что не даст нам столь сильного козыря.

…Если верить показаниям электронного бинокля Эмиры, эшелон двигается со скоростью тридцать километров в час.

Шестьсот метров до толпы…

В которую как раз врубились «уличные». «Зеленые» не отступают, завязывают рукопашную, используя в качестве оружия древки транспарантов. Набрасываются на окаэровцев с яростью фанатиков. «Крутые» встречают подвиг одобрительными возгласами.

Двадцать километров в час. Четыреста метров.

Кровь, разбитые головы, довольные журналисты, смеющиеся «крутые» и никакого результата. Окаэровцам удается потеснить толпу, однако главная цель – спихнуть ее с железнодорожного пути – не достигнута. Отступившие «зеленые» возвращаются на рельсы. А самые нетерпеливые из них бросаются к эшелону. Безы вновь запускают «ревуны».

Нервы на пределе.

До толпы метров двести, поезд едва ползет, кажется, что не остановится, но Эмира различает лицо пилота и понимает, что на людей он не поедет. Даже на этих обкуренных идиотов. Не поедет, и всё, потому что – человек.

Или он их задавит, или придется стрелять. Все равно дерьмо.

Нет.

Увлеченные наблюдением за поездом и дракой между окаэровцами и «зелеными», все упускают из виду Станцию. И в тот самый миг, когда «зеленые» уже готовы праздновать победу, из распахнувшихся ворот выезжают четыре «Пугача» – защищенные титапластовой броней грузовики с водометами. За ними выскакивает не менее трехсот безов, летят гранаты со слезоточивым газом, и грохочут «травматики». Тех «зеленых», что не отступили сразу, сметает струей водомета. «Крутые» рванули прочь раньше, но им тоже достается и водой, и дубинками. Ребята Слоновски не разбирают, был ты на путях или нет, лупят всех подряд.

Шах и мат.

Прекрасно организованные безы потратили на разгон толпы меньше двух минут, и поезд резко прибавляет.

Акция «Остановим Ад!» не удалась.

– Зачем? – удивленно развел руками Чайка, наблюдая, как последние вагоны эшелона проходят через ворота. – Зачем все это было нужно?

– Проверка, – пожала плечами Эмира. – А если бы получилось остановить эшелон, заодно посмотрели бы, что безы прячут в «секретных» вагонах.

– Если напасть километрах в пяти от Станции, вероятность распотрошить вагон увеличилась бы.

– Это было бы простое нападение, – объяснила Го. – Безы перестреляли бы нападавших, как зайцев. Такие акции, как эта, должны проходить на виду у всех.

– Почему?

– Потому что организаторы надеялись не только поиграть мускулами, проверить на прочность Слоновски или, при удаче, вскрыть вагон, но и ударить по верхушке Станции. Открой безы огонь, Моратти немедленно поставил бы вопрос о смещении Прохорова и Слоновски. А то, глядишь, и самого Мертвого.

Но огонь безы не открыли. И даже в разразившемся побоище убитых, судя по всему, не было. Первый выпад отбит.

– Будет еще одна репетиция? – спросил Илья.

– Нет, – покачала головой Эмира. – Они убедили «зеленых», что стрелять в безоружных людей безы не станут. И в следующий раз поведут их на пулеметы. На саму Станцию.

В отличие от обычных эшелонов, «секретные» разгружались только на крытых платформах и только при закрытых воротах. Охрану на них несли безы из внутренней безопасности, которые прекрасно знали, что за груз встречают.

– Добро пожаловать на Станцию! В целях вашей безопасности и соблюдения секретности вам запрещено покидать крытые помещения. В предоставленные вам временные жилища вы будете доставлены на грузовиках. Спасибо за понимание. Добро пожаловать…

– Имя!

– Корнелиус Ежов. Я…

– Москва?

– Совершенно верно. Я…

– Один взрослый, одно животное… – Стоящий на регистрации без бросил взгляд на Барсика, тот ответил недружелюбно. – Животное кусается?

– Милейшее создание.

– Впрочем, это ваши проблемы. Вы направлены в ангар 19–32, комната В-11. Транспорт будет через четверть часа, вот ваша идентификационная карточка.

– Я хотел спросить, где размещаются прятки?

– Информация секретная, к тому же мне об этом ничего не известно. Следующий!

Корнелиус отошел от стойки и посмотрел на Барсика.

– Как ты думаешь, если бы нас принимали единоверцы, все было бы иначе?

Тот высунул язык.

– Я тоже думаю, что нет. Нас слишком много, они не успевают.

Ежов оглядел запруженный людьми перрон и побрел искать транспорт к своему ангару.

* * *

Последний Храм

Между миром Верхним и миром Нижним, но не в Срединном

В нигде и в никогда