Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

Другой пример: морализаторское подавление сексуальности создает вторичные влечения, а вторичные влечения делают необходимым морализаторское подавление; каждый вывод из этого отношения сам по себе логичен. Если же тому, кто отстаивает необходимость вытеснения, предлагают устранить вторичные влечения через освобождение естественного удовлетворения потребностей, то тогда хотя и пробивают броню мыслительной системы больного чумой, но он типичным образом на это реагирует не осмыслением и коррекцией, а иррациональными аргументами, молчанием или даже ненавистью; т. е. для него эмоционально важно, чтобы сохранились как вытеснение, так и вторичные влечения. Он испытывает страх перед естественными побуждениями. Этот страх действует как иррациональный мотив общей, логичной самой по себе мыслительной системы, и именно он побуждает больного эмоциональной чумой к опасным поступкам, если его социальной системе угрожает серьезная опасность.

б) В поведении

У генитального характера мотив, цель и действие совпадают; цели и мотив рациональны, т. е. социально направлены, В соответствии со своей природной сущностью, т. е. в силу своего первично биологического обоснования, такие характеры стремятся к улучшению условий жизни своей и других людей; это то, что мы называем «социальной активностью».

У невротического характера дееспособность, как правило, обычно ограничена, так как мотивы лишены аффектов или противоречивы; поскольку у невротического характера его иррациональность обычно прочно вытеснена, он вынужден постоянно от нее защищаться; именно это и вызывает ограничение его дееспособности; он боится полностью развернуться в какой-либо деятельности, ибо никогда не бывает до конца уверен, что не прорвутся садистские или иные импульсы. Обычно он страдает от понимания заторможенности своей жизни, не испытывая зависти к здоровым людям; его отличает позиция: «Я был несчастен в жизни, но наши дети должны жить лучше, чем я». Эта позиция делает его сторонним наблюдателем, однако симпатизирующим и не препятствующим прогрессу.

У больного эмоциональной чумой мотивы поведения всегда декларируются; но провозглашаемый мотив никогда не совпадает с действительным независимо от того, осознан последний или остается бессознательным; точно так же не совпадают декларируемая цель и настоящая. Например, немецкий фашизм провозглашал целью «спасение и примирение немецкой нации», тогда как настоящей целью, причем обусловленной структурой характера, была империалистическая война, порабощение мира и ничего более. Главная особенность больного эмоциональной чумой заключается в том, что он всерьез и искренне верит в провозглашаемые мотивы и цели. Мне хочется подчеркнуть, что структуру характера больного эмоциональной чумой нельзя понять, если не принимать ее всерьез: больной эмоциональной чумой действует, испытывая на себе структурный гнет. Он по-прежнему способен хорошо мыслить, но не может вести себя иначе. Это поведение столь же соответствует его сути, как потребность в любви или стремление к правде генитальному характеру. Однако больной чумой страдает не от защиты своей субъективной убежденности, а от понимания того вреда, который он причиняет своим поведением. Отец, который из ненависти к своей жене, которая, скажем, была ему неверна, претендует на их общего ребенка, самым искренним образом убежден, что действует «в интересах ребенка». Но он оказывается совершенно недоступным какой-либо коррекции, если ребенок страдает или даже чахнет от разлуки с матерью. Отец, зараженный эмоциональной чумой, вторично найдет всевозможные обоснования, чтобы сохранить свое убеждение в том, что он «желает добра» ребенку, не допуская его к матери. Его нельзя убедить, что настоящим мотивом является садистское наказание матери. Больной эмоциональной чумой, в отличие от невротического характера, регулярно проявляет зависть, сочетающуюся со смертельной ненавистью ко всему здоровому. Невротическая по характеру старая дева живет смиренно и не вмешивается в любовную жизнь других девушек; больная эмоциональной чумой старая дева, напротив, не выносит счастья любви у других девушек. Если она воспитательница, то можно с уверенностью предсказать, что она сделает доверенных ей девушек неспособными к переживанию счастья любви; это относится к любой жизненной ситуации. Больной эмоциональной чумой при любых обстоятельствах и всеми средствами будет пытаться изменить свое окружение так, чтобы не нарушился его образ жизни и мыслей. Все, что ему противоречит, он воспринимает как провокацию и поэтому преследует с глубокой ненавистью; особенно отчетливо это можно увидеть у аскетов. Под тем или иным предлогом аскет постоянно выражает свою базисную позицию: «Другим не должно быть лучше, чем было мне, они должны страдать так же, как я».

В каждом случае эта базисная позиция настолько хорошо скрывается под логически упорядоченной идеологией или теорией жизни, что ее можно разгадать лишь благодаря большому жизненному опыту и работе ума. Как бы ни было неприятно, приходится здесь констатировать, что еще в начале столетия официальное европейское воспитание в значительной степени следовало этому образцу.

в) В сексуальности

Половая жизнь генитального характера в сущности определена естественными основными законами биологической энергии; для него совершенно естественно испытывать радость от сопереживания счастью любви других людей, так же как оставаться равнодушным к перверсиям и испытывать отвращение к порнографии. Генитальный характер легко узнать по хорошему контакту, который он устанавливает со здоровыми маленькими детьми. Для его структуры естественно понимание того, что интересы детей и подростков в значительной степени носят сексуальный характер. Точно так же он исполняет или по меньшей мере стремится исполнять требования, вытекающие из этих биологических фактов и зачастую ограниченные препонами со стороны общества. Эта установка возникла спонтанно и не зависит от наличия соответствующих знаний. В нынешней социальной жизни именно таким матерям и отцам, если только случайно они не живут в благоприятной, поддерживающей среде, угрожает большая опасность того, что авторитарные институты станут рассматривать их как преступников и соответственно обходиться. Они же заслуживают прямо противоположного отношения – максимальной социальной защиты. Они образуют центры в обществе, из которых однажды выйдут рационально действующие воспитатели и врачи; основу их жизни и поведения составляет пережитое ими самими счастье любви. Однако родители, позволяющие своим детям жить по естественным, совершенно здоровым законам и проявлять свою сексуальность, рискуют быть обвиненными в аморальности (или «моральной развращенности») любым имеющим власть аскетом и потерять детей.

Невротический характер в сексуальном отношении живет смиренно или тайно предается перверсиям. Его оргазмическая импотенция сопровождается стремлением к любовному счастью; он равнодушен к счастью любви других людей. Когда он сталкивается с сексуальной проблемой, им скорее овладевает страх, нежели ненависть. Его броневая защита касается только собственной сексуальности, но не других людей. Оргазмическое стремление очень часто перерабатывается в культурные или религиозные идеалы, которые для здоровья общества и не очень полезны, и не очень вредны. Обычно он проявляет активность в кружках или группах, не обладающих большим социальным влиянием. В культурном значении некоторых этих групп не приходится сомневаться; однако они ничем не могут способствовать решению проблемы структурной гигиены широких масс, ибо широкие массы относятся к вопросу о естественной любовной жизни намного более непосредственно.

Только что описанная базисная установка сексуально безвредного невротического характера при соответствующих внешних условиях в любой момент способна перейти в форму эмоциональной чумы. Происходит обычно следующее: прорываются вторичные влечения, которые сдерживались культурными и религиозными идеалами. Сексуальность больного эмоциональной чумой типичным образом является садистской и порнографической. Она отличается сочетанием сексуальной похоти (вследствие неудовлетворенности) и садистского морализма. Это заложено в его структуре, больной эмоциональной чумой не смог бы измениться, даже если бы он это осознавал и понимал; по своей структуре он не может быть другим, кроме как порнографически-похотливым и садистски-моральным одновременно.

Таково ядро структуры характера у больного чумой. Любой процесс, провоцирующий оргазмическое стремление и вместе с ним страх оргазма, вызывает у него лютую ненависть. Требование аскетизма направлено не только против себя самого, но и садистским образом прежде всего против естественной любовной жизни других людей. Больные эмоциональной чумой имеют особую склонность к образованию социальных объединений. Эти объединения становятся центрами формирования общественного мнения; они отличаются прежде всего острой нетерпимостью в вопросах естественной любовной жизни. Они повсеместно распространены и хорошо известны. Они строжайшим образом преследуют каждое проявление естественной любовной жизни, прикрываясь словами о «культуре» и «морали». С течением времени они выработали особую технику клеветы. Об этом мы еще поговорим в другом месте.

Клинические исследования не оставляют сомнения в том, что для этих объединений больных эмоциональной чумой сексуальные сплетни и клевета представляют собой форму извращенного сексуального удовлетворения. Речь идет о достижении сексуального удовольствия при исключении естественной генитальной функции. Гомосексуализм, половые акты с животными и прочие извращения часто можно встретить как раз в подобных объединениях. Осуждение садистским образом направляется против естественной, а не извращенной сексуальности у других. Кроме того, особенно остро оно направлено против естественной сексуальности детей и подростков; в то же время удивительным образом оно как будто слепо к любым извращенным проявлениям сексуальности. На совести этих людей множество человеческих жизней.

г) В работе

Генитальный характер активно следует за развитием трудового процесса. Трудовой процесс течет своим чередом; интерес в основном направлен на процесс самой работы. Результат работы – это продукт, получаемый без особого напряжения, поскольку он спонтанно вытекает из трудового процесса. Создание продукта самим ходом трудового процесса является важным признаком биологической радости от труда. Из этого вытекает острая критика всех методов детского воспитания, которые предписывают деятельности ребенка готовый, заранее оговоренный продукт труда. Предвосхищение продукта труда и жесткое установление правил трудового процесса подавляют воображение ребенка и его продуктивность. Биологическое удовольствие от труда сопровождается способностью к энтузиазму. Навязчивый морализм допускает только мистический экстаз и не терпит подлинного энтузиазма, поэтому в сфере труда энтузиазм приносится в жертву. Ребенок, который должен построить из данных кубиков данным способом уже заданное сооружение, не может развить свою фантазию и проявить энтузиазм. Не нужно пояснять, что эта основная черта авторитарного воспитания проистекает из страха взрослых перед получением удовольствия; она подавляет радость труда у ребенка. Генитальный характер направляет работу других своим примером, но не навязыванием конечного продукта и методов работы. Он обладает способностью влиться в вегетативный поток и умением раскрепоститься.

Невротический характер в той или иной степени ограничен в работе. Его биологическая энергия в основном расходуется на защиту от извращенных фантазий. Невротическое нарушение работоспособности коренится в неправильном использовании биологической энергии. По той же причине работа невротического характера, какие бы возможности она в себе ни несла, отличается механичностью и безотрадностью. Поскольку невротический характер неспособен к подлинному энтузиазму, то, скажем, будучи воспитателем, он воспринимает способность маленьких детей чем-либо страстно увлекаться как «неуместную»; тем не менее он навязчиво-невротическим образом пытается определять работу других.

Больной эмоциональной чумой ненавидит работу, ибо воспринимает ее как обузу. Поэтому он избегает всякой ответственности и особенно кропотливой работы. Он может мечтать о том, чтобы написать важную книгу, нарисовать замечательную картину, завести ферму и т. д. Но, будучи неспособным к труду, он избегает необходимого и постепенного органического развития, присущего любому трудовому процессу. Это делает его склонным быть идеологом, мистиком или политиком, т. е. заниматься деятельностью, не требующей терпения и органического развития. Он может быть также праздным скитальцем или диктатором в той или иной области жизни. Из собственных невротических фантазий он создал в себе картину жизни, а так как сам он работать не может, то хочет заставить других трудиться над воплощением этой болезненной картины жизни. То, что американец называет «боссом» в негативном смысле, является продуктом такой констелляции. Генитальный характер, который управляет коллективным процессом труда, спонтанно подает хороший пример: он работает больше других. И наоборот, больной эмоциональной чумой всегда хочет работать меньше других; чем меньше его работоспособность и чем меньше вследствие этого его чувство вины, тем больше его претензии на то, чтобы руководить работой.