Harry Ex

— Спасибо, — с трудом проговорил Гарри, крепко сжав руку Гермионы. Он улыбнулась ему, ласково сжав его ладонь в ответ. Через несколько секунд Гарри, которому накрыли рот и нос специальной маской, уже отключился.

— Думаю, вам стоит закрыть глаза, — сказал он Гермионе, беря специальную пилу с приборного стола. — Дальнейшее будет не столь приятно.

Она поспешно закрыла глаза и вцепилась в вялую ладонь Гарри.

То, что происходило после, она плохо запомнила. Гарри то сжимал её руку очень сильно, то отпускал. Но, наконец, все закончилось. Последнее, что она услышала, было невнятное бормотание Гарри, который уже полностью отпустил её руку. И она провалилась в темноту…

* * *

— Ты проиграл, старик! — с удовольствием произнёс уже в который раз Волдеморт, обращаясь к портрету Дамблдора.

— Возможно, — вздохнул, улыбнувшись, нарисованный Альбус. — Но я, именно я, не проиграл и не выиграл. Я всего лишь портрет.

Несколько часов назад Волдеморт, узнав, что его главный враг, мальчишка Поттер, вновь избежал гибели, излил свой гнев на ни в чем не повинную поляну, спалив её дотла при помощи Адского Пламени. При этом погибли два Пожирателя Смерти, не вовремя сунувшиеся к нему с докладом. Их смерть на время остудила его, но только до того момента, пока он шёл до разбитого Пожирателями лагеря, где он наложил заклинание Круциатус на Долохова и Беллатрису Лестрейндж, посмевшим к нему зачем-то обратиться. После чего он, окончательно разочаровавшись в своих помощниках и слугах, покинул их и закрылся в директорском кабинете, который за время битвы нисколько не пострадал, не считая горгульи, которая охраняла проход в директорские покои.

Здесь он немного расслабился и долгое время пытался завести разговор с молчавшим до последней минуты и не покинувшим свой портрет, в отличие от других директоров, Альбусом Дамблдором.

— О, все-таки ты решил со мной поговорить? — ехидно усмехнувшись, спросил Волдеморт.

— Да, Том. Просто ты мне надоел. И я решил тебе это объяснить.

— Ты посмел меня назвать? — взвился Волдеморт.

— Да, посмел, — пожал плечами Дамблдор. — А что ты мне сделаешь? Сожжёшь? Порвёшь? Ты так и не понял, что я в любом виде не боюсь смерти. В отличие от тебя.

— В отличие от меня, ты уже мертв, старик. И твой герой не так далек от смерти.

— Значит, Гарри жив? — улыбнулся нарисованный Дамблдор. — Вот почему ты так бесишься. Ты никогда не умел проигрывать, Том. Ты всегда хотел быть первым во всем. Во многом тебе это удавалось. Кроме любви.

— Опять? При чем здесь любовь?

— Это сложно объяснить. Особенно тебе.

— Конечно, потому любовь здесь не при чем совершенно. Думал ли ты о том, Дамблдор, что однажды наше противостояние с Поттером завершится так? Половина Хогвартса в развалинах, учителя и школьники, оказавшие сопротивление, мертвы, а их герой, покалеченный, вновь скрылся где-то далеко. Он год скрывался от меня, чудом избегая в последний момент встречи лицом к лицу, потому что понимал, что ничего не может мне противопоставить. Любовь? Нет, старик, твой любимый Гарри знал, что силой любви меня не победить. Да и нет в нем такой силы. Я практически уничтожил его.

— Практически, да не совсем. Том, наш диалог бессмысленен. Я портрет профессора Дамблдора, а не он сам. И мне ты ничего не сможешь доказать, как и я тебе.

— Что ж, раз ты так считаешь… Думаю, ты сочтёшь это необходимой для нас обоих неизбежностью! — Волдеморт взмахом волшебной палочки поджёг край рамы и отвернулся от портрета.

— Да, я предполагал, что этим и закончится наш с тобой разговор! — устало произнес Дамблдор, с тревогой глядя, как весело гудящее пламя пожирает портрет. После чего встал из нарисованного кресла и вышел за край рамы.

На несколько минут Волдеморт остался в одиночестве. Его пальцы непроизвольно поглаживали Бузинную палочку, повторяя все её изгибы, а с лица не сходила задумчивая улыбка. В красных, словно налитых кровью глазах с узкими змеиными щёлочками вместо обычных человеческих зрачков отражался огонь, пляшущий сейчас по раме портрета, возможно, величайшего директора за всю историю Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Истории, которая, возможно, сегодня завершилась.

Размышления Волдеморта прервал робкий стук в дверь. Не оборачиваясь, он невербально открыл её, позволив стучавшему зайти.

— Мой лорд, — услышал он голос Долохова, который все еще дрожал после Круциатуса. Волдеморт повернулся к нему.

— Что случилось, Антонин?

— На окраине Лондона сработало Табу, — он на секунду замолчал, а потом продолжил: — Возможно, это он.

— Да, без всяких сомнений, это он. Иных глупцов не осталось. Благодарю, Антонин. Ты можешь идти.

— Мой лорд, а может, мне лучше пойти с вами?

— Нет. Я слишком много сделал ошибок в этом деле. И должен их исправить сам.

Быстрым шагом Волдеморт покинул кабинет директора Хогвартса, оставив в одиночестве Долохова, задумчиво смотрящего на витражи окон.

4

Гарри медленно открыл глаза. Он лежал в постели в небольшой, светлой комнате. Рядом с ним сидела Гермиона, которая, увидев, что он открыл глаза, радостно ему улыбнулась. Гарри попытался привстать с кровати, но у него ничего не вышло — ноги были словно чужие, да и левая рука полностью не слушалась.

В этот момент раздался чей-то голос:

— Аккуратнее, мистер Поттер. Вам придётся привыкать к новому телу, — рядом с Гермионой присел Хью Дэрроу. Он тоже улыбался, глядя на Гарри. — Сейчас вы наверняка чувствуете протезы словно что-то чужеродное, но это нормально. Операция завершилась всего час назад, я даже и не думал, что вы так быстро придёте в сознание.

— Мистер Дэрроу, спасибо вам, — произнес Гарри.

— Не за что, мистер Поттер. Я не буду говорить о том, как вы много значите для магического сообщества Британии, это лишнее. Вы и так прекрасно об этом осведомлены. Я хотел бы поговорить с вами по поводу адаптационного периода. Дело в том, что мне еще ни разу не приходилось устанавливать протезы производства моей фирмы волшебнику. Благодаря этому возникают некоторые трудности. Обычному человеку для адаптации нужны месяцы, а возможно, и годы, исходя из его физического и психологического состояния. Но маги, в том числе и вы, мистер Поттер, намного крепче, чем маглы. Поэтому я в затруднении. Я не могу сказать, сколько вам придётся привыкать к протезам.

— А что по поводу нейропозина? — взволнованно спросил Гарри.

— Первую инъекцию мы сделали во время операции. Следующая вам понадобится примерно через неделю или две, в зависимости от результатов анализов.

— Анализов?

— О, не беспокойтесь об этом. Здесь вы в безопасности. Мои лаборатории охраняются на высочайшем уровне. Хотя для полного спокойствия я попрошу вас не использовать магию в этих стенах и ни в коем случае не произносить имя Сами-Знаете-Кого. Насколько я понял из рассказа моего отца, на него наложено какое-то заклятье, позволяющее мгновенно узнать, кто и где произнес его имя. Конечно, я мог бы изъять у вас вашу волшебную палочку, но, думаю, это не потребуется. Так как вы сами наверняка прекрасно осознаете своё нынешнее состояние и фактическую беспомощность перед Сами-Знаете-Кем.

— Да, мистер Дэрроу. Я это понимаю. И спасибо вам.

— Что ж, тогда я пойду. У меня еще масса неотложных дел. Хоть вы и остаётесь моим привилегированным клиентом, мистер Поттер, но вы не один такой. Надеюсь, вы это понимаете, — с этими словами Дэрроу поднялся со стула и вышел из комнаты.

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — спросила Гермиона.

— Хм… — не сразу нашел, что ответить Гарри. — Думаю, как старая развалина. Гермиона, спасибо, что не бросила меня. Это было чертовски смело…