Хартблид: Цепи разума

Тогда он вновь, мысленно, прокрутил то, что сказал ему Мастер. Покосился в свою волшебную книжку. Лишь два момента: "рефлекс не-жизни" и "армия мёртвых".

— Нет, — сказал Хартблид, закрыв книжку. — Я сегодня ни с кем воевать не собираюсь.

— Умнеешь прям на глазах, — с сарказмом сказал Мастер. — Я смотрю, ты подумал о том, что энергия не-жизни в твоих слугах будет постепенно истощаться без подпитки, но ты забыл, что их питают эманации смерти, то есть теоретически, они тут могут стоять довольно долго. А ещё ты укрепил их кости.

— Тогда… что? — обескураженно спросил Хартблид.

— Ну… — Мастер встал в пафосную позу и повторил тем же тоном:

— Ещё?

Затем он стремительно развернулся, сделав спиной шаг к мальчику, будто бы встал на его место и пропищал:

— Да!

… И вернувшись в прежнее положение, скорбно развел руками:

— А нету!

И тут Хартблид расхохотался.

Глава 6: НекроМикроКонтроль

"долгое время принцип тождественности

не давал нам использовать их иначе

чем для массированного штурма.

Попытка решить эту проблему

породила новую."

(Некрон Узурпатор)

Игроки…

Первое время… Практически все они перемещались бегом, а потом долго сидели, пытаясь отдышаться. Изъяснялись поначалу малопонятным языком, по большей части были грубыми и наглыми. Меньшая часть предпочитала диаметрально-противоположный образ действия. Они ходили с видом восторженных идиотов и обожали разговаривать. И если первые, задыхаясь от беготни, с порога начинали орать "навык! зельеваренья! сколько?" или молча бухали пригрошню меди на прилавок, то вторые допекали вопросами и распросами, как позже выяснилось, "качали репу и харизму". Первые, соответственно, силу и выносливость. Ещё одна, самая малочисленная категория игроков, обожала клянчить, торговаться до потери пульса и доставать распросами о редкостях. Были ещё любители пытаться залезть втихаря на склад и что-то вынести… И у некоторых даже получалось.

Потом начались крики возмущения.

"характеристики не качаются, чо я делаю не так?"

"да как тут вообще репутацию качать?"

"квесты — говно"

"нихрена себе нубятник, меня кролик убил!"

"ебать ты лох!"

"пацаны, как включить чят?"

Затем возмущение стихло. Основная масса быстрнько обзавелась оружием и броней попристойней и вывалилась через Барьер в большой мир. Остались только крабы, которые методично фармили кроликов, учились азам ремесел, а также вежливостью, отзывчивостью и трудолюбием снискали уважение тех, кого прочие называли неписями. Им-то и достались, как говорится, "вкусные" квесты, особые навыки и даже магия. Часть крабов ушла в большой мир, а часть осела, начав разрабатывать ресурсы Нубятника, благо были и река, и лес, и горы. И небольшая деревенька с тремя десятками жителей, разраслась более чем в десять раз, потихоньку превращаясь в город. Игроки добывали камень а потом мостили дороги и строили дома. Поначалу неказисто, но с опытом получалось всё лучше. Игроки валили лес и скооперировавшсь с местными построили лесопилку с приводом от водяного колеса. Игроки добывали глину и делали из неё кирпич, черепицу и посуду. Что в это время творилось в большом мире — было неведомо. Магический барьер невообразимой силы не позволял кому-то проникнуть извне, он просто однажды появился — и стал фактом. К плюсам сего, селяне отнесли защиту, поскольку теперь ни разбойники, ни опасные звери не могли проникнуть в деревню, а тех кто уже были, время от времени доставляя неприятности, игроки прикончили "за пригрошню медяков". К минусам — отсутствие торговли, невозможность получать необходимые инструменты и материалы, а также сбывать излишки урожая. С появлением игроков обе проблемы решились — крабы усиленно качали крафт, перекрывая потребности деревни в инструментах, а также любили покушать. Изобретались новые, необычные рецепты, из отходов лесопилки игроки наловчились делать бумагу, которую изводили в огромных количествах артисты и бюрократы, первые писали стихи и прозу, а вторые проводили учет и контроль добываемого, производимого, потребляемого и складируемого. Однако всплыла ещё одна, очень большая проблема. Отсутствие денег. Прежде в деревне было некоторое количество меди, и не смотря на низкие цены, побуждавшие многих игроков основательно закупиться прежде чем отправляться в большой мир, монета за монетой утекали за Барьер. Игроки почесали репу, постучали кирками, пришли к выводу, что с драгметаллами тут всё плохо, после чего на правах поселенцев большинством голосов продавили два судьбоносных решения — во-первых обвалить цены. Во-вторых, создать собственную валюту, установив обменный курс в тысячу бумажек за один медяк. Прибывающие игроки взвыли, но запрет на использование меди в расчетах, и низкие цены — всё устаканили. Фактически, цены остались прежними, просто платили по ним бумажным медяком, а не обычным. Прямо у портального камня дежурил меняла, с ходу разъяснявший вновьприбывшим политику поселения, причем многие отмахивались, "да в курсе я, в курсе", "отвали, я реролл", выгребали из котомки пару медяков, обменивали на бумажки и тут же бежали в лавку оружейника затариваться. Потребности рынка начали превышать производственные возможности, что отразилось в росте цен, а игроки теперь и вовсе редко задерживались в Нубятнике: "вы чо тут сидите, там щас такое творится! всё пропустите, аутисты!". И откуда только вновь прибывшие знали о том, что происходит за барьером…

Некоторые особо преуспевшие в добыче и переработке в крафт ресов всё же потянулись в большой мир. Перед уходом они прощались с товарищами, упоминая что топовые гильдии проводят набор и платят реалом. Плюс, возможности Нубятника исчерпаны, новых ресурсов нет, а по старым навыки уже упёрлись в кап.

Внезапно игроков стало прибывать больше обычного, причём многие из них несли в кармане весьма солидные суммы денег. Их называли донатерами и норовили содрать с них две-три цены за крафт. Некоторые из них купили в Нубятнике дома и занялись их обустройством. Ходили слухи, что у них есть даже золото. Резко подскочило качество издаваемой литературы, артисты обновили репертуар. Рост числа краж и случаев коррупции среди стражи вынудил принять решительные меры под названием "политика нулевой терпимости". Выражалась она в выкидывании за Барьер любого, кто переступал рамки местных обычаев. В ответ из портала повалили те, кого называли гриферами. Они и раньше время от времени появлялись, но старались убраться за Барьер побыстрее. Теперь же их целью была месть. Так появилась "конвейерная улица" — прямо у портала вновьприбывшего брали под руки два стража, а юстикар Сакрамента, за честность и благородство отхватившая абилку распознавания лжи и чувство намеренья, с пристрастием допрашивала его, после чего нежелательный элемент конвоировался до Барьера и провожался ритуальным пинком, потенциально-неблагонадёжный переходил в руки менялы, затем конвоировался по лавкам для закупок необходимого, после чего с ним прощались, вежливо предлагая покинуть Нубятник. Реролльщики и без конвоя стремились побыстрее убраться, а нубам вручали путеводитель и отпускали на все четыре стороны.

Затем портал, из которого прибывали игроки, закрылся.

Мастер смотрел на исходящие паром алхимические приблуды и вспоминал Сакраменту. Сверкающая на солнце серебром и золотом броня, шлем с гребнем из конского волоса, покрытый эмалью с затейливой росписью щит, копьё с листовидным наконечником — крафтовая экипировка, лучшее что могли дать крабы своему чемпиону. Наверное, она бы стала паладином, если бы хоть кто-то из светлых богов обратил на неё внимание. Или рыцарем, защитником слабых и угнетённых, если б попалась на глаза короля или другого рыцаря. Но стала она в итоге капитаном стражи, наведя железную дисциплину, искоренив пьянство, азартные игры и взяточничество, подобрав и самостоятельно обучив новые кадры из молодёжи, взращенной на героической, передаваемой из уст в уста истории. Популярности среди бывших стражников ей это, разумеется, не добавило. А какой-то грифер позаботился, чтобы свежеотпечатанный легендариум, в который входили её подвиги, сгорел вместе с типографией, хозяин которой рвал на голове и без того редкие волосы и горько рыдал за компанию с автором нетленки.

Мастер не помнил её лица. Помнил что оно было суровым и прекрасным, но какого цвета были её глаза, что так сверкали, когда она обличала зло, блестели, когда она проливала слезу над чужим горем, теплели, когда она видела как кто-то поступает правильно. Она, несомненно, обладала харизмой, показывала собственным примером как поступать правильно, не смотря ни на что. В тот день, когда она стала Безмолвной, Мастер принёс свою страшную клятву, и бросил все свои силы на то, чтобы её исполнить, и даже смерть не являлась преградой.

* * *

— Какие же вы тупые… — протянул Хартблид.

С одним скелетом было всё просто. Он исполнял простые приказы, но начинал тупить, если сталкивался с логическими связками. С двумя скелетами ситуация была ещё хуже — они в принципе не были способны скооперироваться, мешали друг другу, не понимали к кому из них обращено указание, и по сути оказались ещё более бесполезными чем марионетка.

"Великая армия мёртвых…" — подумал мальчик. — "вот приказать им кого-нибудь убить, и никаких проблем. Либо убьют, либо развалятся. Ломать — не строить, да…"

Послышались шаги, и мимо аудитории прошел Мастер. Череп, лежащий на столе и обращенный глазницами в сторону двери, принялся выбивать зубами дробь.

"Странно, у меня же вроде сейчас должен быть урок? Что-то про деонтическую логику. Чем его обычная не устроила… А ведь ещё есть аксиологическая, и… чёрт, надо было лучше записывать"

Хартблид выглянул в коридор и увидел, что Мастер свернул в проход, ведущий в проход к Безмолвным.

"Может быть я наконец узнаю что это за Безмолвные такие…"

Однако Мастер, вернувшийся, как ни в чём не бывало через некоторое время (мальчик успел полюбоваться на то, как скелеты выбивают пыль из тренировочного манекена, неутомимо дубася его кулаками).

— Сегодня, пожалуй, устроим выходной, — сказал Мастер, глядя на скелетов.

— Ура! — с восторгом воскликнул Хартблид. — Тогда, я пойду, погуляю в Нубятник?

— Иди, гуляй, погода шикарная, — с каким-то безразличием сказал Мастер, и развернулся, чтобы уйти.

— Мастер! У вас всё в порядке?

Скелет-наставник обернулся, ещё раз скользнул тусклым взглядом алого пламени в глазницах по скелетам, дубасящим манекен и щелкнул пальцами:

— Триггер. Используй его. Меня — не беспокоить. Развлекайся.

Стучащий зубами череп он проигнорировал.

И ушел. А Хартблид остался стоять в недоумении. Это было необычно, странно и даже немного пугающе. Возможно Мастер опять взялся за алхимические опыты, после которых весь пол в зале оказывался изъеден кислотой, а в воздухе воняло палёным? Или он обдумывает идею какого-то нового заклинания? Или что-то случилось? Но если бы была нужна помощь, он бы, без сомнения, попросил. Он никогда не упускал случая свалить на ученика какую-нибудь работёнку, не требующую особо много сил. Теперь, когда в подчинении мальчика оказалось два скелета, ожидался целый вал работы, "для закрепления навыков", но её не последовало. Да и проблемы с управлением сделали бы любую работу выматывающей. Но, раз Мастер сказал развлекаться, значит образовалось свободное время, и можно пойти, обшарить пару домов, погулять по улочкам, погреться на солнышке, найти и зажарить что-нибудь съестное… Осмотреть грядки с растениями, кое-что наверное уже можно собирать; поразмыслить на тему жилища — с макетом оно как-то всё проще было, и мальчику казалось что разница лишь в размерах, однако потом оказалось, что без математики и геометрии построить дом, конечно, можно, только он будет неказистый, продуваемый всеми ветрами и коренным образом отличающийся от желаемого. Опять же, нехватка инструментов и отсутствие опытного строителя, подсказавшего бы, как сделать то, или это.