Хелен

Я мог бы присовокупить к этой характеристике Александра Ноутона кое-что другое, но сдержался. Набрав в рот воды, я продолжал слушать.

– Гадкая история.

Я кивнул.

– Премерзкая..

Я опять кивнул.

– Я хочу, чтобы защищал её ты, - сказал вдруг Чарли.
– Я устрою так, чтобы суд назначил тебя её адвокатом.

Тут я не выдержал.

– Ты шутишь!

– Нисколько, - твердо сказал Чарли.

– Но почему - я?

– Потому что ты хороший адвокат и у тебя есть голова на плечах, промолвил он.

– Но я никогда не занимался уголовными делами!

– Мне и не нужен криминальный адвокат. Я не хочу допускать к этому процессу всех этих проходимцев, которыми кишат наши уголовные суды. Подумай сам - кто в нашем городе идет в адвокаты по уголовным делам? Ничтожества, неудачники, мздоимцы! Словом, я прошу, чтобы её защищал ты. Судья Аллан присоединяется к этой просьбе, а это означает, что просит тебя и майор Тернер, который стоит за его спиной.

– Значит, отказаться нельзя, - вздохнул я.

– Нельзя, Блейк.

– Ты хочешь, чтобы я попытался её спасти?

– Я хочу, чтобы ты вложил в этот процесс все свое умение, весь свой талант, - сказал Чарли.
– Мало ли - а вдруг тебе удастся хоть немного смягчить присяжных? Помощи, как, впрочем, и подвохов, тебе ждать неоткуда дело получило настолько широкий резонанс, что все мы, как на ладони. Да и слишком многие тузы жаждут казни этой женщины.

– Но почему?
– развел руками я.
– Ведь - что сделано, то сделано. Ты же сам знаешь, что за птица был Алекс Ноутон. Да и я его знал как облупленного.

– Почему?
– горько усмехнулся Чарли.
– Я не могу тебе ответить, Блейк. Тебе придется - и очень скоро - выяснить это самому. Не подумай, что я пытаюсь подложить тебе свинью. Я верю, что ты в состоянии её вызволить. Толковому адвокату вполне по плечу растопить лед с нашими присяжными, и именно этого мы от тебя ждем. Ты достаточно...

– А если я сяду в лужу - и её повесят? Тогда на моей карьере в Сан-Вердо можно ставить точку?

– Да брось ты. Не будь ребенком. Нам нужен адвокат. Обеспечь ей хорошую защиту - и больше от тебя ничего не требуется. Никто в тебя камнем не бросит, Блейк. Поверь мне на слово.

Немного подумав, я произнес:

– А что будет, если я откажусь?

– А ты рассматриваешь такой вариант?

– Предположим.

– Я не верю, что ты откажешься, Блейк. Просто не верю.

Я пожал плечами и кивнул. Андерсон просиял.

– Ну вот и умница.

– Кто выступит обвинителем?

– Я, должно быть.

– А Хелен Пиласки - что она из себя представляет?
– спросил я.

– Она - другая, - задумчиво ответил Чарли.

– Какая?

– Совсем другая.

– У неё должно быть нечто особенное, за что я смогу зацепиться. Иначе её не вытащить.

– Есть у неё такое.

– Что?

– Она сама. Внешность. Сама её сущность.

– Ты же говоришь - она была проституткой?

– Да, так и есть.

– Ты хочешь, чтобы суд присяжных состоял из одних лишь мужчин?
– криво усмехнулся я.

– Как, черт побери, я могу набрать в суд присяжных одних лишь мужчин?

– Тогда как, черт побери, я смогу её спасти?

– Прежде всего - успокойся, Блейк. Возьми себя в руки. Двигайся вперед не спеша, шаг за шагом. Дело обстоит не так уж скверно, как ты думаешь.

Глава вторая

Новое здание городской управы, возведенное по типу крупнейших южно-калифорнийских небоскребов, было облицовано снаружи особым тонированным стеклом, которое, как утверждали производители, снижает солнечное тепло, не влияя на яркость света. Возможно, так оно и было, но снаружи черное как смоль сооружение почему-то напоминало стоявший торчком гроб. Старое здание бывшей мэрии, в котором разместились сейчас полицейское управление и тюрьма, соседствовали с этим гробом, примыкая к нему почти вплотную. "Франтьерсмен", крупнейшая местная газета, протестующая против уродования облика города, развернула против этого комплекса довольно бурную компанию, которая, однако, с треском провалилась. Строительство черной коробки обошлось почти в пять миллионов долларов и никто не собирался сносить или видоизменять её в угоду воинствующим поклонникам красоты.

Как бы то ни было, но благодаря прохладному туннелю, в котором и днем и ночью жужжали кондиционеры, старое здание соединялось с новым, и все говорили, что именно так должны строить в пустыне города будущего: под защитой стеклянной крыши и мощных кондиционеров. Примерно на эту тему я и размышлял, вышагивая к старому зданию, когда встретившийся на пути Билли Комински, начальник нашей полиции, вмиг испортил мне настроение, прямо с места в карьер заявив, что, дескать, "давно уже нам надо было повесить эту сучку". Электрический стул, по его мнению, метод нечистоплотный, а вот эшафот или на худой конец газовая камера - как раз то, что надо.

– Не надейся, Блейк, - добавил он, - что Чарли поможет тебе добиться оправдания этой девки. Если она каким-то чудом и избежит смертного приговора, то мы сгноим её за решеткой. Мы пришьем ей хвост преступлений в милю длиной. Проституция, мелкие и крупные мошенничества и тому подобное...

– Что-нибудь из этого - правда?
– поинтересовался я.

– Ха-ха! Кое-что - да. С другой стороны, если её и повесят, тебе от этого ни жарко ни холодно. Конечно, считается, что вешать женщину - дурно, но их вешали раньше и впредь будут вешать. А в Блейка Эддимана камня никто не бросит - он-то тут причем? Он обеспечил преступнице прекрасную защиту и не его вина, что эта стерва хладнокровно и средь бела дня пристрелила Алекса Ноутона. Так что, Блейк, ты при любом исходе не в накладе.

– А ты ведь был знаком с судьей Ноутоном, Билли, не так ли? осведомился я.

– Да, был. Только не надейся получить от меня показания, будто эта дрянь действовала на благо общества. Если каждая шлюха станет распускать руки и уничтожать видных общественных деятелей, то в нашей стране скоро вообще никого не останется. С другой стороны...

Он запнулся. Я терпеливо ждал.

– Что?

– Нет... ничего.

– Что ты хотел сказать, Билли?

– Ничего, - отрезал он, уже начиная раздражаться.
– Ничего. Пес с ними. Отправляйся к ней. Она - твоя клиентка. А я - простой легавый.

– Кто произвел арест?

– Погоди, ты ещё не видел свою подзащитную.

– Слушай, Билли, позволь мне работать так, как я считаю нужным. Я бы хотел побеседовать с полицейским, который её арестовал. В конце концов, меня даже не было в городе, когда это случилось.

– Ну, хорошо, хорошо. Его зовут Джонни Кейпхарт.

– Где я могу его найти?

– Наверху, если он ещё не заступил на дежурство.

* * *

Думаю, в каждом американском городке найдется свой Джонни Кейпхарт; всю жизнь он - Джонни, а не Джон, и почти неизменно становится полицейским. Послушный и вежливый в детстве (оттого, что всех боится), он сохраняет учтивость и в зрелые годы, уже будучи до мозга костей фараоном. Выглядит он чаще всего точь-в-точь, как Джонни Кейпхарт - высокий, длинноногий, светловолосый, не слишком умный, но и не дурак, с кем надо - обходительный, да и вообще куда более воспитанный, чем обычный полицейский; правда, если вывести его из себя, то от обходительности не остается и следа. Нашему Джонни Кейпхарту было около тридцати пяти лет, и получал он, как и другие, не хватающие с неба звезд полицейские, около десяти тысяч в год. С премиальными набегало ещё тысяч шесть, так что на жизнь жаловаться ему не приходилось.