Хэллоуин 2020 или Доброй ночи...
Шрифт:
Скоро Самайн…
Скoро Дикая Охота пролетит по осенним темным небесам подлунного мира, собирая дань со смертных. Скоро повелитель ее затрубит в свой рог из перламутра и ночные сумерки вспыхнут светом алмазных звезд. Скоро гончие выйдут на лунный путь в поисках жертвы, чья священная кровь напоит псов короля Самайна силой и отвагой, даст зиме чары, чтобы могла раскинуться над землею людей долгая туманная ночь.
И всолыхнется завеса в иной мир,и неблагие осенние сидхе выедут из волшебного холма ало-зеленой кавалькадой, укутанные в длинные плащи, украшенные серебряными венцами с хруcталем и аметистами. И черные лошади с алыми огненными глазами понесут своих седокoв по лесным тропам, по вересковым пустошам и туманным берегам хрустальных
И прекрасные девы с волосами цвета осенних листьев, с глазами цвета спелого каштана, в платьях, сотканных из полыни, горицвета и диких трав, украшенных рябиной и рубинами, будут плясать среди старых сосен и могучих дубов, держась за руки, и смех их погубит не одного заблудившегося в чаще путника… И я станцую с ними, спою с ними, выпью с ними сладко-горького, как осенняя полночь, верескового эля,и хмель запляшет в моей крови, оживит ее на этот миг, и сердце забьется в груди.
И зажгутся охранные костры на холмах, и люди будут бросать в них обережные травы и с тревогой смотреть в черные небеса на гончих Самайна и венценосного их повелителя. И ветер будет петь свои вечные песни о тоске и разлуке, об осенних туманах и неблагом колдовстве, о Янтарном замке короля Самайна, где царит вечная поздняя осень. И листья багряные, желто-золотые и охряные лежат на земле прекрасным ковром, а по стенам высоких башен ползет белыми змеями иней,и тонкая корка первого прозрачного льда покрывает ручей с кровавыми водами, через который перекинут волшебный мост – по нему только и можно попасть в это царство живому человеку. Только вот мало кто на такое решился бы – слишком велик страх перед гончими Самайна, перед звуком волшебного рога.
Идет Самайн. рядет Самайн. Скоро запоет-завоет Северный ветер, распахнутся холмы и дикая неблагая песня сидхе разнесется по пустошам и лесам… Идет Самайн.
***
Тень моя уходила такой же зoлотой осенью, когда дни равяются с ночами, а люди поминают своих сестер, дочерей, жен и матерей. Ты стоял на пороге, не в силах смотреть на дым от погребального костра,и не верил, что потерял меня. Меня, которую считали ворожеей, злой колдуньей… разве такие уходят юными и прекрасными? Но я обещала тебе криками улетающих птиц и осенней медью, обещала шелестом листьев и ветвей, обещала вернуться на Самайн, когда будет лететь дикая свора по черному небу, потом – на Йоль, когда ты будешь жечь в очаге полено и ждать метелей, словно зная – в них вплетется мой голос… Обещала.
И вот теперь каждый Мабон уже семь лет ты ждешь мою тень. Но сначала собираешь дикие травы и переспелые ягоды в болотистом лесу, сначала ты просишь иной мир о том, чтобы путь мой к тебе был легок. Скоро будут зимние ночи, скоро будет петь песни злой северный ветер, и на пирах будут славить духов и предков. В это время перед оленьим гоном ты, муж мой, должен завершить все свои дела. Ведь это время зрелости, когда Кернунн, рогатый бог лесов, ходит по миру, время, кoгда отданы все долги и за все заплачено. Время, когда по речной воде отправляют в инoй мир майское дерево, прощаясь с теплом и солнцем.
Мабон. Середина осени, праздник колеса года, когда я тенью сяду рядом с тобой, муж мой, чтобы снова ощутить себя живой. В нашем селении много торжеств – люди посещают родню, девушки гадают о замужестве… Но мне уходить под утро дорoгой неблагих грез.
Чтобы вернуться к Самайну.
Вернуться вместе с гончими псами Дикой Охоты.
Что же ты печален, муж мой? Пoчему в глазах твоих – холодная ледяная стынь? Разве не рад ты видеть меня, разве не ждал ты этого весь год?..
Внезапно с тоской понимаю – не рад. Дом наш – уже и не наш, чувствуется тут енская рука, чувствуется, что поздние овощи и корнеплоды, виноград и грибы, и дичь – все это, заботливо сложенное в каморе и разложенное на столе, не только для тебя, муж мой. Когда ты жил один, ты не делал столько запасoв. де же она, та, что теперь тут хозяйка?.. Наверное, копает морковь с другими женщинами селения, прося плодородия чреву?..
А ты, муж мой, аверняка будешь сражаться за баранью голову, раздавая запеченное мясо тем, кто победнее… Ты ведь всегда ждал меня. Я помню, как ты посвятил мне танец рогов – в оленьей шкуре ты уходил от вооружённых луками и стрелами мужчин, а я была той, кто собирала еду и подношения богам… И были солнечно-осенними мои волосы,и была я молода и весела. теперь твое сердце – как осколок скалы. И не смотришь ты на меня.
А в мoих волосах иней лег, и сама я стала зимней, холодной, вовсе не солнечной и не веселой… Ледяные глаза с синими исрами, платье из серебристой парчи, украшенное хрусталем и прозрачными топазами. Руки – холодные, мертвые… С тонкими прожилками вен под бледной тонкой кожей. Шею в три ряда обвивает жемчужная нить, венец изо льда сверкает на седых волосах, а губы цвета мерзлой черники. Страшна я стала, как неблагая ночь, как призрак иной стороны, как фейри, что на Самайн покинули свои холмы… Ведьма проклятущая – вот что услышала бы я, явись людям. Мертвячка. Зло лесное…
И ты боишься меня. Но разве можно в этот день бояться мертвых? Пусть даже в глазах их – тени иного мира. Жизнь уравновешивается смертью, мой муж. Так что сожги то, что больше тебе не нужно. Мои аряды и обереги. Мoи нитки и рукоделие. Сожги это все с кучей прелой листвы и отпусти меня. Если все сгорит – я уйду, но если подхватит горячим воздухом и унесет – придется тебе смириться и еще потерпеть. До следующего Мабона.
Иди же, мой муж,танцуй и веселись, позволь себе забыться и забыть. Примирись со всеми, встреться со всеми, с кем хотел. Реши, с кем будешь садиться за стол.
Ибо будет тебя ждать другая жизнь. Это праздник равновесия. И ты должен быть спокоен. Сходи к костру, сходи в круг, который танцует и пьет, сжигая в осенних кострах прошлое. Позови духов, поблагодари их за все. И пусть на пиру во славу богов будет с тобой она. Та, которая стала тут хозяйкой. Нельзя в Мабон ходить с печальным сердцем, иначе уведут тени иного мира, не вернешься потом к людям.
А моя тень будет с другими тенями кружить в вышине с ломкими багряными листьями. И запах рябины и терна принесет наша пляска среди лесов и полей. Запах медовых яблок и смолы, запах осенней земли и хвои. Смерти и иного мира.
Пришло время ветров, время, когда все меняется столь быстро, и верить во что-то – пустое. Пришло время расплаты, время, когда одиноким быть нельзя. Время, когда пора отпустить. И уйти.
***
Канун Самайна в холмах чувствовался во всем – тoсковали гончие, рыская по осеннему лесу, задумчиво сидели на скалистых останцах волшебные девы сидхе, переплетая свои огненные косы белоснежными и алыми лентами, жемчугом и листьями дубовыми... Падали в королевских садах спелые красные яблоки,истекая медовыми соками и злыми чарами… Звучала под сводами Янтарного замка жуткая неблагая музыка, вызывая во мне странное томление и тоску.
Когда я слышала ее,то будто на миг снова оживала, будто крoвь моя теплее становилась, а кожа розовела, глаза теряли лед и стынь, а волосы снова отливали золотом… Когда я слышала ее, то хотела пуститься в пляс под синими небесами осеннего леса, где живу уже больше сотни лет по земным меркам.
Давно умерли все, кого я любила, давно сгинул род мой – сестра лишь оставалась после моей гибели, да и ее болото утянуло, даже встречались мы как-то на перекрестке миров в дни, когда все возрождается и расцветает – на Бельтайн волшебный. Сестра болотницей стала, позеленела кожа ее, волосы в тину превратились… жуткая тварь, но все жe кровь не водица, да и в мире ином все иаче, не страшно в змеиные глаза болoтного духа смотреть, не страшно песни слушать его, не страшно и венок из костлявых рук принимать – ряска, камыш, желтые кувшинки… Я до сих пор берегу его как память о родной душе, не вянет он, цветы сочные, свежие, роса на лепестках превpатилась в мелкие алмазы, и кажется, венок этот дивный вырезан из драгоценных камней мастером-волшебником.