Хевдинг

— Ты, что ли, Йомантас? — спросил я.

В руках он вертел топор на коротком топорище, и довольно ловко. Опасный, должно быть, соперник. Вот только он был один, все его люди сейчас либо улепётывали в чащобу, либо валялись мёртвыми по кустам.

— Йомантас я, — кивнул вождь.

— Сукин сын, — сплюнул Вышата.

— Помолчи, хлоп! — окрысился Йомантас. — Вождь говорит!

К моему удивлению, Вышата нахмурился, но замолчал.

— Ты убил послов Хререка, — сказал я.

— Так, — кивнул Йомантас, словно бы так и надо поступать с любыми послами.

— Если ты убил его людей, то ты должен ему виру, — сказал я.

— Хререк сам придёт, дам, — коротко ответил водянин.

— Я за него, — сказал я.

Йомантас прищурился, глядя на меня пристальным оценивающим взглядом.

— Молодой ты, — протянул он. — Жаль, мало пожил.

— Достаточно, чтобы выбить виру из тебя, — сказал я.

Я вдруг почувствовал себя не очень уютно, будто бы я очутился на месте братка из девяностых, который сейчас щемил непокорного коммерса. И на месте мягкотелого перекупа-челночника вдруг оказался бывалый авторитет.

— Попробуешь? — улыбнулся Йомантас, от которого, похоже, не укрылось моё замешательство. — Как мужчины. Ты и я.

Вместо ответа я ударил рукоятью меча по щиту, мол, пусть вместо меня говорит оружие, и Йомантас ощерился, подкинув в воздух топор и поймав его не глядя. Ловок, чёрт. Я начал приближаться к нему по дуге, выставив щит перед собой.

У меня имелось преимущество, мой меч длиннее, плюс я мог укрыться щитом, но вождь вдруг сорвался с места настолько быстро, что у меня едва хватило реакции за ним уследить.

— Бранд, наподдай ему!

— Вали его, хёвдинг!

— Руби его!

Лесная полянка наполнилась азартными криками. Поединок это всегда отличное зрелище, а поединок насмерть — вдвойне.

Йомантас налетел на меня вихрем, размахивая топором как промышленный вентилятор, и я предпочёл увернуться от его ударов, жужжащих совсем рядом со мной. Мерзавец оказался чертовски быстр. Пожалуй, быстрее всех моих прежних соперников. Да уж, если он так владеет топором, то и не удивительно, что он решился на убийство послов. Спровоцировал на конфликт, вызвал на поединок, убил. А Вышата? Он, похоже, знал, насколько ловок и коварен Йомантас. Может, поэтому и проглотил оскорбление.

Пока я мог только защищаться, уклоняясь от ударов и периодически принимая их на окованный железом щит, когда другого выхода не оставалось. Но я понимал, что так не может продолжаться вечно. Либо Йомантас изрубит мой щит в куски, либо доберётся до меня раньше. Либо постепенно выдохнется, но эту мысль я сразу отбросил как нереалистичную. С виду этот козёл пока и не собирался выдыхаться, продолжая скакать по поляне с топором.

— Токи! — крикнул я. — Если меня убьют, сожги тут всё! И лес, и деревню, и всё остальное!

Если что-нибудь надо было поджечь, то этому недотёпе не было равных. А вот что-то более сложное я бы ему не доверил.

Йомантас скривил лицо и набросился на меня с удвоенным усердием. Из-под его топора летели щепки, несколько раз раздавался оглушительный звон, когда он попадал по умбону, дважды он чуть не зацепил меня по руке, когда я пытался контратаковать. Все на полянке даже затаили дыхание, глядя, как водянин гоняет меня в хвост и в гриву, откровенно играя на публику. Что-то мне подсказывало, что при большом желании он мог бы уже несколько раз меня прикончить.

Я судорожно вспоминал все мои занятия с мечом, все учебные поединки и освоенные приёмы, пытаясь вычленить из них хоть что-то полезное для этого боя, но всё будто бы вылетело из головы. В глотке начало сохнуть, не то от волнения, не то от усталости, а этот ублюдок продолжал наседать и наседать, словно в заднице у него была вставлена батарейка. Я в этот момент ярко и чётко осознал, что проигрываю бой.

Следующий мой выпад он отбил так, что едва не вывернул Кровопийцу из моей руки. А потом мне в щит снова прилетел топор, проламывая его насквозь.

Это шанс.

Я дёрнул щитом в сторону в тот же момент, не давая Йомантасу выдернуть топор и нанести ещё серию ударов, а Кровопийца тут же полоснул его по бедру. Глубоко, но по артерии я не попал, хотя очень хотелось.

Вождь оскалил зубы, глядя мне прямо в глаза, мол, посмотрите-ка, щенок научился кусаться, и я отзеркалил эту его мерзкую ухмылку.

— Сдавайся, Йомантас, и твоя смерть будет быстрой, — сквозь зубы процедил я.

— Не могу обещать тебе того же, — сказал Йомантас.

Теперь он хромал, припадая на одну ногу, а кровотечение должно его быстро вымотать, но вождь держался стойко. Силы духа ему было не занимать. Мы кружили по полянке друг напротив друга, как волкодав и волк, сошедшиеся в поединке и готовые в любой момент вцепиться друг другу в горло.

Первым в атаку бросился я, понимая, что ещё чуть-чуть, и мой щит станет совсем бесполезен. Я попытался рубануть наискосок, молодецким ударом развалить его надвое, от плеча и до пупа, но Йомантас рывком отскочил назад, и самый кончик клинка оставил ему лишь длинную кровоточащую царапину.

Обухом топора он ударил по клинку, сбивая его с траектории, я тут же отскочил из опасной зоны. Если на мече останется зазубрина, я засуну этот топор Йомантасу в задницу.

Он и впрямь начинал слабеть, двигаясь всё медленнее и медленнее, экономя силы, покидающие его с каждой каплей крови, пролитой на землю. Я же пока держался гораздо лучше, хоть и понимал — получи вдруг я подобную рану, то давно бы уже валялся на земле, истекая кровью и вызывая медика.

Теперь он пытался ловить меня на контратаках, а я пытался не дать ему шанса меня поймать. И я благодарил всех богов за то, что водянин сражается с топором, а не с мечом. Меч гораздо опаснее в таких поединках.

Топор же просто увесистый острый кусок железа на палке, безо всякого баланса и изящества, грубое орудие убийства, инструмент для работы, а вот меч это фактически продолжение руки. В руках хорошего фехтовальщика, разумеется, а не в моих лапищах.

Йомантас выкрикнул что-то непонятное на родном языке и снова рванул в атаку, позабыв про раны и кровопотерю. Второе дыхание открылось, не иначе, проснулись скрытые резервы. Мне пришлось вновь отступать и защищаться, принимая удары на щит и рискуя остаться без руки, когда щит рассыплется окончательно.