Хей, Осман!
Шрифт:
– Что забыл твой отец в Конье? Зачем ездил туда?
– Он ездил в обитель Мевляви, к Султану Веледу.
– Стало быть, он, твой отец, хорошо говорил по-нашему?
– Он учёный был, читал по-персидски, по-арабски. Он в молодости учился у Димитриса Кидониса Старшего, а тот был по своим познаниям почти такой же, как Григорис Палама [251] , великий теологос!..
– Ну, это ваши премудрости! Я - простой воин, не понимаю этого! А зачем твоему отцу было водиться с Султаном Веледом?
251
...Григорис Палама...– Григорий Палама (1296-1359) - выдающийся православный теолог, основатель исихазма - мистического учения, близкого суфизму; и суфизм и исихазм трактуют возможность постижения Бога, Божественной сущности, посредством состояния экстаза.
–
– Вы, франки, чудные..
– Я не франк. По отцу я - грек, а по матери - болгарин.
– Болгарин...
– Осман почувствовал, что улыбается радостно... Болгарин... Такой же, как Мальхун... деревянный резной сундук в юрте матери...
– Болгары - почти такие же тюрки, как мы!.. Выходит, мы с тобой - родичи...
– Я слыхал от отца один персидский стих, отец мне пересказал. Это стих со словами вашего бога: «У меня есть войско, которое я поставил на Востоке; я назвал их тюрками. Я вложил в них мой гнев и ярость мою, и всюду, где какой-нибудь человек или народ преступает мои права, я напускаю на него тюрков, и это - моя месть» [252] .
252
Это строки из «Жизнеописаний» тюркского поэта, суфия из ордена Мевляви, Афляки. Перевод В.А. Гордлевского.
– Хорошие слова! Мы, тюрки, ты и я, - мы орудие Бога! Самое важное - что мы с тобой - тюрки.
– Но я хочу найти убийц моего отца.
– Он тогда один ехал в Конью? Один со своими людьми?
– Нет, не один он был! И людей с ним было немного, его людей. Он ехал вместе с владетелем Ине Гёла, но ведь и тот пострадал. Люди из Ине Гёла и привезли тело моего отца.
– Этот владетель Ине Гёла тоже был убит?
– Нет, - произнёс с запинкой юноша.
– Я слыхал, что он монгол. Мы с ним разберёмся, я сам допрошу его!..
– Убит мой отец. Но я хочу мстить его убийцам только в честном поединке.
– Так и будет! Вызовешь его на поединок. Я обещаю тебе. Ортаком будешь моим? Второй раз прошу тебя!
– В голосе Османовом прозвучала угроза.
– Я согласен, - спокойно отвечал юный пленник.
– Ты меня успокоил, Бог весть, отчего. На душе прояснело. Слушай! А ты петь умеешь? Так хочется песню послушать!.. Душа хочет!..
– Я умею петь, но только греческие песни. Отец хорошо пел, научил меня.
– Болгарские не умеешь?
– Нет. Я был совсем маленьким, когда умерла мать, некому было научить меня петь болгарские песни. Но я слыхал их и язык болгарский понимаю...
– Он тюркский?
– Он - смесь тюркского и славянского наречия.
– Пой свою греческую песню. Потом растолкуешь мне слова. У тебя должен быть хороший голос...
Юноша оперся ладонями о колени, немного подался вперёд, вытянув шею, как любопытный маленький мальчик, и запел... Голос у него и вправду был хороший, звонкий, сильный и выразительный...
В одной гористой местности Акрит построил замок, И всё, что в мире ни растёт, взрастил Акрит в том замке; Всех птиц, какие в мире есть, привёз и свил им гнезда. И птицы пели, говоря: «Акрит бессмертен будет!» Теперь они поют не то: «Акрита смерть настигнет»! Так птицы малые поют, щебечут, веселятся, Так птицы малые поют, в смысл песни не вникая. С вершины гор взглянул Акрит и Харона увидел. «Куда идёшь ты, Харон мой, и почему так весел?» «Иду я душу взять твою, и потому я весел!» «Тогда сразиться надо нам, на ток вступивши медный; Ты душу заберёшь мою, коль я повержен буду; Коня беру я твоего, коль ты повержен будешь». Вот вышли и вступают в бой, и Харон побеждает. «О горе, горе мне теперь, сразил меня ты, Харон! Так принесите мне стрелу и дайте мне оружье, Дубинку в руки дайте мне на шесть пудов - не меньше; Другую дайте тотчас же, на семь пудов - не меньше!» Вот принесли ему стрелу, приносят и оружье; Одну дубинку принесли, на шесть пудов - не меньше, Другую принесли ему, на семь пудов - не меньше. Берет оружие Акрит и панцирь надевает. В вооружении таком выходит на охоту. Но полпути лишь он прошёл, лишь полпути прошёл он, Как заболела голова и сердце взволновалось; Колени задрожали вдруг; вперёд идти нет мочи. И повернул назад Акрит, вопя, стеная громко: «Несчастная судьба моя! О горе! Умираю! Прощайте, горы дикие и хищные все звери! Я больше не увижу вас, высокие вершины! Пусть птицы плачут обо мне, леса пусть причитают! Приди, красавица моя, и постели мне ложе, А в головах мне положи ты горные цветочки!» Пришла красавица его и стелет ложе смерти, А в головах его кладёт все горные цветочки. «Но почему, красавица, не стелешь мне терновник?» «Послушай, дорогой Акрит, что говорят соседи: «Коня возьму», - промолвил Ян. «Я - палицу Акрита», Сказал Георгий; а старик: «Я заберу красотку». «Не должен Ян забрать коня, Георгий же - оружье. Старик облезлый не возьмёт тебя, моя красотка!» Ломает палицу Акрит, коня он убивает. «Иди ко мне, красавица, чтоб всласть нацеловаться». Она к нему склоняется, на грудь его упала; Он задушил в объятиях прекрасную подругу. Вот так и оба умерли, обоих схоронили... [253]253
Из песни о Дигенисе Акрите, сложенной в Трапезун- де в X в. Перевод Г. Дестуниса.
Осман внимательно слушал, чуть раскачиваясь, из стороны в сторону, кивая головой, теребя правую косу...
– Аман, хайыр олсун!
– Пусть благо снизойдёт на тебя!
– Хорошо поешь!..
Юноша пересказал, о чём песня.
– Харон - это старинный бог смерти. Акритами назывались военачальники, охранявшие пределы империи греков-византийцев. Из них самым великим был Василис Дигенис...
– Я знал человека по имени Василис...
– А Дигенис означает двурождённый. Так называли его, потому что мать его была гречанка, а отец - араб...
– Двурождённым, ты говоришь? И ты ведь двурождённый. Ты мне по душе! Но зачем ваши песни так жестоки? Я в детстве слышал песни франков, и песни франков жестоки. Отчего?
– Не знаю, не задумывался.
– Спой мне любовные песни... Нет, погоди! Как твоё имя?
– Михал.
– Я буду называть тебя Куш Михал - Птица Михал [254] , потому что поешь ты хорошо, сладко. Но ты храбрец! Когда-нибудь назовут тебя Михал Гази - воин Михал... А теперь пой!..
– Осман приподнял руки и повёл ладонями перед лицом своим...
254
...Птица Михал... — На страницах многих османских хроник Михал Гази имеет прозвание Кёсе Михал (Безбородый Михал).
Михал запел песню:
Есть трава любви на свете. Но не все её находят: Не везде она родится И не всюду вырастает. А родится эта травка На земле на Левадийской И в груди красавиц пылких... [255]Михал спел ещё несколько песен...
– Утешил меня, утешил...
– говорил Осман.
– Ложись, не так много ночи осталось для сна. Летит время, летит... А в детстве какое медленное было... Ты ложись... И я буду спать...
255
Греческая народная песня. Перевод В. Нейштадта.
Осман растянулся на ковре, подложив под голову подушку. Рядом прикорнул Михал; он спал на боку, крепко, как ребёнок, и откинув по-детски широко руку с раскрытой ладонью...
Утром Осман созвал акынджилер и вывел к ним Михала.
– Это храбрец!
– крикнул Осман.
– Разве мы такие, как в Эски Шехире или в Инёню? Разве мы казним храбрецов?!
И все откликнулись единым хоровым:
– Не-ет!..
– Я решил отпустить этого храбреца! Он теперь — мой ортак, наш товарищ! Кто против моего решения?
Все одобрили решение Османа, принимали его водачество...
Осман возвратил Михалу воинское снаряжение и оружие. Конь Михала был убит. Осман велел дать ему коня...
– Где твои люди?
– Со мной были три человека, они убиты в битве...
– Надо бы дать тебе провожатых.
– Не надо. Я хорошо знаю дороги здешние.
– Ты храбрый парень! Жди меня у себя в Харман Кая! И помни об Ине Гёле!..
С этими словами Осман проводил Михала.
Затем оставил Гюндюза и часть людей в крепости, а сам вернулся в становище.